Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства, 1917–1920 - Майрбек Момуевич Вачагаев

Тем временем 1 июня 1919 года на имя президента Азербайджана поступило письмо от генерал-майора, командующего британскими силами в Закавказье Г. Н. Кори с заверениями, что армия Деникина не будет пересекать границу по линии «устье реки Бзыбь к северу по этой реке до границы Сухума, оттуда к востоку по областям Сумской, Кутаисской, Тифлисской, Дагестанской до точки, находящейся на 5 миль к югу от Петровска дагестанской железной дороги, до точки на Каспийском побережье на 5 миль южнее Петровска»[772]. Таким образом, в зоне влияния Деникина оставалась почти вся территория Северного Кавказа за исключением центральной и южной части Горного Дагестана. Эта демаркация от британцев не могла не обеспокоить Грузию, которой предлагалось отойти за реку Бзыбь[773].

Однако продвижение деникинцев на юг в направлении Дербента не могло не тревожить и Азербайджан. Президент Азербайджана заявил, что это было именно то, чего он ожидал, и что, как только Деникин достаточно укрепится в Дагестане, он повторит маневр и в его республике. Такого же мнения придерживались в Грузии, на фоне действий англичан там потеряли веру в политику и добрую волю союзников. Северо-Кавказская республика ранее получила такие же заверения в территориальной неприкосновенности, как Азербайджан и Грузия, и захват первой Добровольческой армией будет означать, что такая же участь постигнет ее соседей. В ситуации, когда правительство Северного Кавказа перестало существовать и, следовательно, делегаты Северо-Кавказской республики в Париже потеряли право на свои представительские функции, происходящее вызвало значительное беспокойство в Закавказье. Союзная политика, которая позволила Добровольческой армии поглотить одно из государств, целостность которого была обещана союзниками до окончательного решения мирной конференции, подверглась критике[774].

В Баку прошли митинги в поддержку горцев Северного Кавказа. На их фоне власти начали думать о вводе азербайджанских частей в Дагестан[775]. Эти планы привели к обострению отношений между деникинцами и Азербайджаном. Генерал Эрдели потребовал от дипломатического представителя при правительстве горцев А. Ахвердова покинуть Темир-Хан-Шуру[776]. И уже к августу англичане заявили об изменении границ между территорией, подконтрольной Добровольческой армии, и закавказскими государствами. На этот раз было решено включить весь Дагестан в сферу влияния Деникина[777].

Неудивительно, что на фоне сопротивления, оказанного горцами Добровольческой армии, известие из Парижа, что делегации горцев и кубанских казаков подписали в июле 1919 года Договор о дружбе между Правительствами Кубани и Республики Союза горцев Кавказа, привело Деникина в бешенство и вылилось в физический разгром Кубанской рады в целом[778]. О том, что Кубанская рада, в противовес политике генерала Деникина, придерживается иных взглядов в отношении Республики горцев Северного Кавказа, стало понятно по заявлению главы делегации Рады на Мирной конференции в Париже, в котором была однозначно выражена поддержка горцам на фоне действия Добровольческой армии[779]. В своем обращении к горской делегации он заявил, что уверен, что мир и хорошие отношения между казаками и горцами будут прочными.

Сам договор мало что решал, фактически его стоило рассматривать как попытку сгладить определенные конфликтные ситуации между горцами и казаками. Это была своего рода декларация о намерениях, так как в реальном положении дел он не мог что-либо изменить[780].

Объектами нападок генерала Деникина стали все подписанты этого договора, они же члены делегаций на Парижской мирной конференции. От имени Кубани его подписали: председатель делегации Л. Быч, члены делегации В. Савицкий, А. Кулабаков и А. Намитоков. Со стороны горцев его подписали А.-М. Чермоев, в качестве председателя делегации и И. Гайдаров, Х. Хадзарагов и Г. Баммат как члены делегации. Объявив всех подписантов преступниками перед Россией, Деникин издал приказ об их физическом уничтожении — всех без исключения, как делегатов Кубани, так и делегатов Горской республики. Не остался в стороне и командующий Кавказской армией генерал барон фон Врангель: «Прикрываясь именем кубанцев, горсть предателей, засев в тылу, отреклась от матери-России. Преступными действиями своими они грозили свести на нет все то, что сделано сынами Кубани для воссоздания Великой России, все то, за что десять тысяч кубанцев пролили свою кровь. Некоторые из них дошли до того, что заключили преступный договор с враждебными нам горскими народами, договор, предающий в руки врага младшего брата Кубани — Терек…»[781] Пытаясь спасти положение и вывести первых лиц Кубанской рады из-под удара, кубанский войсковой атаман генерал-лейтенант Филимонов попытался объяснить главнокомандующему, что договор, по словам подписавших его, подготовлен исключительно как проект, требующий подтверждения Кубанской радой на тот случай, если большевики завладеют этой территорией и страны Антанты признают их власть[782].

Однако Деникину нужен был пример жесткого подавления своих же союзников в качестве назидания другим. Не дождавшись внятного и скорого осуждения со стороны руководства Кубанской рады, он отдал приказ о расстреле А. Калабухова, который был приведен в исполнение утром 7 ноября 1919 года[783]. Другим, отказавшимся осудить подписанный договор, удалось в буквальном смысле сбежать[784] и через Одессу покинуть Россию. Этот шаг генерала Деникина был своего рода военным переворотом в масштабах Кубани. Вся власть над казачеством Юга России теперь была сосредоточена в его руках[785].

О том, что расстрел угрожал и членам горской делегации, свидетельствует выезд из Владикавказа Х. Хадзарагова, который узнал о приказе арестовать его и предать военно-полевому суду буквально за полчаса до прихода казаков[786]. Уйдя в горы Осетии, оттуда он перебрался в Грузию.

В этой ситуации позиция терских казаков оказалась нейтральной, что было воспринято горцами как предательство по отношению к ним и к кубанцам[787].

Главнокомандующий русской армией генерал Деникин не мог позволить кому-либо решать вопросы, связанные с обустройством народов Кавказа. В его личной концепции будущей России не было места самостийности регионов. Столь жесткий удар по тем, кто подписал договор, должен был продемонстрировать, что такого рода шаги для него неприемлемы ни в ситуации лета — осени 1919 года, ни в будущем.

На фоне попыток Добровольческой армии захватить полностью Северный Кавказ никаких договоров у казаков с горцами на тот момент не могло быть. Данный договор стоит рассматривать всего лишь как демонстрацию намерения в будущем оформить отношения на основании такого рода документа. Тем более что военное командование Белой армии все еще было нацелено на быстрое