Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию - Дмитрий Лоза

На небольшом перекрестке он положил мотоцикл на бок и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, дал газу, помчавшись к железнодорожному переезду. Через считанные минуты за ним уже неслась патрульная машина, шофер которой был не новичок. Расстояние между «беглецом» и «службой» быстро сокращалось. На беду, переезд оказался перекрыт шлагбаумом, что очень обрадовало «преследователей», по мнению которых парень оказался «прижатым к стенке», а значит, снова в их руках. Другого развития событий старший патруля не предполагал. Однако патрульным пришлось наблюдать поистине цирковой номер, когда мотоцикл с водителем на большой скорости резко накренился левой стороной почти до земли, прошмыгнул под опущенной стрелой шлагбаума и за нею мгновенно принял вертикальное положение. Так же было «взято» и второе препятствие на другой стороне переезда. Во время этого «трюкачества» рубашка, которую всего неделю назад пошил Федор Федорович, на спине оказалась изодранной в клочья. К счастью, «циркач» отделался одной небольшой царапиной на правом плече. Вернувшись домой, он запрятал уже негодную одежку, не сказав никому о своем «приключении».

Поутру, собираясь в школу, Николай стал надевать другую рубашку. Отец поинтересовался у него: «Подарок мой не понравился? Почему?..» Коля не умел врать и подробно поведал о своей «одиссее» на 77-м разъезде. Мне пришлось мотоцикл «арестовать», и больше Радин им не пользовался. Достаточно экстремальных ситуаций было на фронте, чтобы умножать их еще и в мирное время.

Прошла неделя после этого случая, и в батальонной стенной газете появилась необычная техническая информация: «Изобретен мотоцикл с колесами, поворачивающимися в сторону на 90 градусов, что позволяет его водителю «лежа» проскакивать даже под забором, а не только под шлагбаумом». Текст сопровождался прекрасно выполненным рисунком этого «диковинного мотоцикла».

Уже больше месяца Николай отлучен от мотоцикла, но на мое решение не жаловался и ни разу не попросил позволения выкатить своего любимца. Где-то в конце октября или начале ноября сорок пятого года этому находчивому пареньку все же удалось промчаться с ветерком по гарнизону на служебном мотоцикле с коляской, принадлежащем заместителю командира батальона по технической части. Эта «мотоциклетная история» была больше похожа на анекдот.

После окончания рабочего дня группа офицеров собралась у подъезда своего жилого дома. Недалеко от них с двумя одногодками находился Коля Радин. Подъехал на мотоцикле гвардии капитан Александр Дубицкий – «технический бог батальона», как его иронически называли танкисты. Заглушив мотор, отошел выяснить какой-то вопрос с командиром второй роты гвардии старшим лейтенантом Дмитрием Нияким. Через несколько минут, когда он вернулся, спеша в парк на стоянку, мотоцикл не завелся.

Подошел Радин: «Товарищ капитан, если вы позволите мне проехать по городку два круга – я заведу мотоцикл». – «Иди гуляй с ребятами, обойдусь и без твоей помощи!» Коля отошел в сторону, но у Дубицкого по-прежнему ничего не получалось. Николай снова приблизился к зампотеху: «А я бы сразу завел!» Александр Львович в сердцах бросил Радину: «Шел бы ты лучше делать уроки!» «Пикировка» Дубицкого и Радина, необычная ситуация: зампотех не может справиться с несложной, в принципе, машиной – привлекла всеобщее внимание стоящих у дома офицеров. Они начали «подтрунивать» над Дубицким: «Да уступите вы мальчишке. Пусть продемонстрирует нам всем свою «техническую сметку».

Гвардии капитан молча бился над мотоциклом, но тот не подавал признаков жизни. Получив такую мощную моральную поддержку, Николай как-то буднично произнес: «Через секунду он у меня заработает!» Дубицкого эти слова, видимо, задели за живое. «Ну-ка, попробуй!»

На удивление всех присутствующих, и зампотеха в том числе, Радин действительно через мгновение завел мотор. Дружный смех офицеров был «наградой» югославу. А Дубицкого заставил даже чертыхнуться. «Товарищ капитан, можно два круга проехать?» – спросил Николай. «Езжай хоть три», – со злостью ответил Дубицкий. «Есть!» – и мотоцикл рванул с места.

Как и когда Радину удалось «испортить» мотоцикл зампотеха, «тайна за семью печатями». Никому он ее не раскрыл. Может, берег про запас. При случае еще раз попытать счастья: потешить душу и сердце быстрой ездой на служебном «трехколеснике».

Трагедия

Грянула она перед новым, 1946 годом. Весь январь месяц большой коллектив штатных и прибывших из округа врачей пытался взять ситуацию под контроль, но не везде и не всегда им это удавалось.

С вступлением частей и соединений 6-й гвардейской танковой армии на территорию Маньчжурии мы столкнулись с тем, что весь японский наземный транспорт работал не на бензине, а на этиловом спирте. Готовясь к предстоящим боям, нам следовало бы знать об этой особенности обеспечения японской армии! Наши автомашины к такому горючему не были приспособлены. Зато эта жидкость быстро нашла другое применение – ее стали разводить до желаемой крепости и наливать в кружки и стаканы. Пили и хвалили. Бочками запасались! Когда возвращались на Родину, и я припас две или три двухсотлитровые емкости для всяких будущих торжеств. Однако к двадцатым числам декабря вывезенные запасы спирта иссякли. Но тут, к великой радости любителей горячительного, из Маньчжурии начали прибывать последние воинские эшелоны, везшие в том числе и бочки спирта. Все бы ничего, но среди них оказалось какое-то количество наполненных метанолом, по цвету и вкусу ничем не отличающимся от этилового спирта. Встречи друзей, однополчан, приближался, а затем и наступил первый мирный Новый год. Одним словом, поводов для застолий было хоть отбавляй. И разразилась трагедия. По гарнизонам покатилась волна массовых тяжелейших отравлений. Мне позже рассказывали, что на 77-м разъезде на свадьбе майора, летчика-истребителя, уцелела только невеста, не выпившая ни капли спиртного, а несколько десятков боевых офицеров после этого торжества приказали долго жить.

Беда пришла и в наш батальон. С окончанием войны были упразднены ординарцы командиров рот. Оставалась такая должность пока только у командиров батальонов и других вышестоящих начальников. Поэтому мой ординарец гвардии старший сержант Григорий Жуматий готовил пищу для всех офицеров управления, которые собирались на ужин в моей квартире. Так было и 20 декабря. По непонятной причине отсутствовал во всем аккуратный гвардии старший лейтенант Сергей Смирнов, мой заместитель по хозяйственной части. Я попросил Григория Данильченко, который ближе всех находился к двери, сходить за Смирновым, комната которого располагалась этажом ниже. Через несколько минут в столовую вбежал бледный, как полотно, Данильченко и еле выдавил из себя два слова: «Сергей мертв!..» Это было только начало… Пик большой трагедии пришелся на последнюю декаду декабря старого и первую – январскую – нового года. Зима в Забайкалье уже вошла в свои полные права – морозы стояли под 30 градусов. В каменистом замерзшем грунте выкопать могилу было невозможно. А их каждый день требовались десятки. По приказу командира корпуса на кладбище, что в 300 метрах юго-западнее разъезда, саперы взрывным способом вырыли большой по диаметру и достаточно глубокий котлован для братской могилы. Туда вплотную устанавливали гробы и засыпали их землей. Когда первый «этаж» заполнил дно котлована, подобным образом стал формироваться второй, третий и, наконец, последний – четвертый. Многоэтажная братская могила приняла многих…