Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси - Лев Черепнин

Центром барщинного хозяйства во владениях московской митрополичьей кафедры являлся, по-видимому, Владимирский уезд, в котором были сосредоточены старинные митрополичьи села. О том, что митрополичьи крестьяне эксплуатировались на основе сочетания барщинных и оброчных повинностей, можно судить по уставной грамоте митрополита Киприана домовному митрополичьему Царевоконстантиновскому монастырю 1391 г. Документ этот настолько широко известен, что нет смысла излагать его содержание. Из более поздней грамоты митрополита Симона Юрию Масленицкому видно, что в конце XV — начале XVI в. обычной нормой барщинных работ для крестьян Царевоконстантиновского монастыря была обработка одной десятины монастырской пашни на каждые пять десятин пашни крестьянской. Крестьянскую барщину упоминают жалованные грамоты митрополитов Геронтия, Зосимы, Симона бортникам Семену Улыбашеву с детьми и товарищами 1478–1495 гг. О наличии барщины в митрополичьих владениях Переяславского уезда можно судить по тому, что в 1506 г. митрополит Симон предписал одному из своих слуг — Семену Ожерельеву переписать в митрополичьем переяславском Антоньеве монастыре «…хлеб стоячей на поле и в житницах…»[716].

Барщинные села имелись в митрополичьих имениях в Московском уезде. Так, в митрополичьей копийной книге находим запись о том, как крестьяне сел Голенищева и Селятина «безпрестани на дворе митрополичи всякую страдную работу работают». В 1498–1499 гг. по приказу митрополита Симона А. Т. Рчинов выделил в пределах митрополичьей Селецкой волости Московского уезда 76 десятин земли для организации барщинного хозяйства: «И приказал тое землю митрополичю волостелю селецкому ведати и пахати на государя на митрополита». В 1499 г. митрополичий дьяк Яков Кожухов велел «ведать и пахать на государя на митрополита» село Горки-Якшилово, ранее бывшее в держании у митрополичьего сына боярского И. Парфеньева[717].

Имеются сведения и о барщине во владениях Троице-Сергиева монастыря. Передавая в 1454 г. в Троице-Сергиев монастырь монастырек св. Юрия и ряд земель в Пошехонье и отказываясь в пользу монастырских властей от всех повинностей с крестьянского населения этих земель, можайский князь Иван Андреевич упоминает среди повинностей и барщину: «ни сел моих делати… ни в житницу им жита не сыпать». В конце XV в. крестьянин Троице-Сергиева монастыря села Бебякова Переяславского уезда «пахал… десятины на монастырь». В льготной грамоте волоцкого князя Бориса Васильевича Троице-Сергиеву монастырю 1494 г. на две пустоши на реке Клязьме читаем: «…и тем их людем не надобе… селское дело». В 1495–1499 гг. «заказчик» Троице-Сергиева монастыря Афанасий говорил относительно хозяйственной эксплуатации деревни Шипулина Костромского уезда: «а ту, господине, землю пахали на монастырь крестьяне монастырские»[718].

К барщине прибегали власти Симонова монастыря. На суде, происходившем в 60–70-х годах XV в., чернец Симонова монастыря Семен рассказывал, что ряд земель у Соли Галицкой в течение нескольких десятков лет монастырские крестьяне «пахали на монастырь». Около 1463 г. старцы Симонова монастыря, давая показания на суде, указывали, что много лет, при пяти посельских, монастырские крестьяне «пахали на монастырь» землю Куземкино и Дернково в Московском уезде[719].

Можно думать, что барщина была распространена и в боярских имениях. Об этом опять-таки свидетельствуют упоминания в документах отчуждаемых светскими землевладельцами сел с посевами и всходами зерновых культур. В документе, фиксирующем обмен землями между старцем Троице-Сергиева монастыря и боярином В. Ф. Кутузовым, названы села последнего в Дмитровском уезде с «деревенями… и с ужинкою, и с хлебом, которой в земле и на полех, с рожью и с ярью, стоги и с сеном, что к тем селом потягло…»[720]. В 50–70-х годах XV в. П. И. Морозов купил у Ивана Петелина его села Скнятиново и Новоселку с деревнями «и с хлебом, что в земле»[721]. В 60-х годах XV в. Д. В. Бобр Сорокоумов-Глебов приобрел по купчей грамоте у Ермолы Юрьева и у его детей село Старое Федоровское Руиново в Дмитровском уезде «и з деревнями да с половиною хлебом, что в земле»[722]. К 1463 г. относится купчая В. Д. Ермолина на проданное ему Рагозой Терентьевым и его братом Захаром село Спасское-Семеновское Дмитровского уезда с деревнями и с пустошами, «и с хлебом, которой в земле»[723]. В начале XVI в. братия Исифова-Волоколамского монастыря купила у князя Ивана Бараша Иванова сына Смотрин а сельцо Морткино в Рузском уезде «и з земленым хлебом, и скирд овса, да человека его Дроздова рожь»[724]. Подобных примеров можно привести много. Хотя они и не дают прямых сведений о барщинных работах крестьян, но наличие в ряде имений барской запашки косвенно указывает на применение в них отработочной ренты.

Специально следует сказать несколько слов о барщине в Новгородской земле. Барщинное хозяйство рисует обнаруженное А. В. Арциховским письмо (на бересте) приказчика Михаила «к осподину, своему Тимофию» XV в.: «Земля готова, надобе семяна. Пришли, осподине, целовек спроста, а мы не смием имать ржи без твоего слова»[725]. Из рядной крестьян Робичинской волости с новгородским Юрьевым монастырем около 1460 г. можно сделать вывод, что монастырские крестьяне были обязаны и вносить владельческий оброк, и выполнять барщинные повинности[726].

Рассмотренный материал, конечно, недостаточен для каких-либо твердых выводов обобщающего характера. Но известные заключения (пусть в предположительной форме) он позволяет сделать. Прежде всего устанавливается значительно больший удельный вес барщины в феодальном хозяйстве рассматриваемого времени, чем думал Б. Д. Греков. Далее видно, что средоточием барщинного хозяйства были в значительной мере «старые» села, как расположенные в центре Северо-Восточной Руси, так и вклинивавшиеся постепенно в более окраинные уезды. Конечно, барщина в таких селах не была нововведением. Можно думать, что с развитием барщинного хозяйства было в какой-то мере связано и появление старожильства, как начальной формы крепостничества.

В то же время в XIV–XV вв. в системе крестьянских повинностей получает распространение и рента продуктами. На оброке находились отдельные княжеские дворцовые села. Так, около 1440 г. князь Дмитрий Юрьевич купил в Бежецком уезде села «с хлебом, которой хлеб в земле сеян, да и с поспом». В 1467–1474 гг. в жалованной грамоте Ивана III упомянуты «деревни… оброчные» Якуша Пересекина и Гриди Филисова. В 1489–1490 гг. великокняжеский дворецкий князь П. В. Шестунов передал пустошь Козловскую в Московском уезде на оброк крестьянину Степану Дороге Якушову сыну[727].

Оброчные селения имелись и в митрополичьих имениях. Грамота митрополита Ионы середины XV в. называет во Владимирском уезде «старых оброчников церковных домовных» — крестьян Федяя, Никиту и Левона. Митрополичьи дети боярские Фомины, завладевшие в Ликуржской волости Костромского уезда рядом черных деревень, утверждали в 1501–1502 гг. на суде, что «прежние… митрополиты… держали за собою те селца и те деревни все и до сех мест, и оброки имали»[728].

Рента продуктами имела достаточное распространение в монастырских вотчинах. И. А. Голубцову удалось обнаружить чрезвычайно интересный документ, которым была подклеена одна княжеская жалованная грамота Троице-Сергиеву монастырю середины XV в. На подклейке имелась роспись оброков с крестьян ряда деревень (разных уездов) Троице-Сергиева монастыря. В состав оброка входили продукты земледелия и скотоводства: рожь, овес, пшеница, хмель, лен, масло, мясо. Взимался оброк и произведениями домашней промышленности (овчины). Наконец, в отдельных случаях оброк брался деньгами («белами»). Правда, по соображениям И. А. Голубцова, указанную роспись следует датировать второй половиной XVI в.[729], но явления, в ней отраженные, имеют, можно думать, известную давность.

Судя по жалованной грамоте князя Андрея Васильевича угличского, крестьяне волости Илемны Верейского уезда привозили ежегодно «повоз» (хлебный оброк) в Троице-Сергиев монастырь[730]. В духовной грамоте чернеца Троице-Сергиева монастыря Вассиана Уварова 1475 г. упоминаются долговые обязательства ему хлебом крестьян различных деревень (может быть, имеется в виду хлебный оброк). Всего Уварову следует получить 70 четвертей ржи с 11 человек. Долг каждого колеблется в пределах от одной до 12 четвертей. Преобладают долги в 12 четвертей. В одном случае речь идет о том, что рожь должна быть отдана землевладельцу с «наспом» (т. е. с процентами в виде добавочного количества зерна)[731]. Об оброке, взимавшемся с крестьян Саввина-Сторожевского монастыря, узнаем из грамоты князя Андрея Васильевича 1490 г.[732]