Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси - Лев Черепнин

Очень интересные данные об организации монастырского хозяйства имеются в одном формуляре уставной грамоты митрополита монастырю. В этой грамоте упомянуты разные формы ренты: барщина или натуральный оброк («а что идет им хлеб из сел манастырьских, что на них хрестьяне пашуть»), денежная рента («или на серебро манастырьское пашють»). Кроме того, упоминается отдача земли «в наймы» («А что которых манастырьских земель не испахивають, ни пожен не искашивають, а дают в наймы»)[788]. Данный формуляр с несомненностью свидетельствует об одном: денежные отношения в деревне стали уже явлением не спорадическим, а в достаточной мере распространенным.

Кто же такие монастырские серебреники? Надо сказать, что это термин для XV в. довольно редкий. Все сохранившиеся данные говорят о том, что под серебрениками вряд ли следует понимать какую-то особую категорию крестьянства. Из источников следует, что серебреник — это задолжавший крестьянин, обязанный расплатиться с землевладельцем. Об этом особенно ясно сказано в грамоте Ивана III на Белоозеро в 80-х годах XV в., в которой речь идет о крестьянах Кириллова-Белозерского монастыря. Монастырский серебреник — это крестьянин, который «скажется в их серебре виноват» и должен вернуть «серебро… манастырское»[789]. Источники крестьянской задолженности были разобраны выше при анализе терминов «половник в серебре», «издельный серебреник». Это — деньги, взятые крестьянами у феодала под проценты или с условием погашать их своим трудом, невыплаченный оброк и т. д. Интересные данные о задолженности крестьян-серебреников сообщает грамота князя Михаила Андреевича белозерского середины XV в. В этой грамоте говорится, что «половники в серебре» Ферапонтова монастыря, ссылаясь на княжеское разрешение, «отказывались» из монастырских владений, расплачиваясь с монастырскими властями с рассрочкой в течение двух лет «в истое без росту» (т. е. без процентов с суммы долга). Здесь не обязательно имеется в виду «ростовое серебро», т. е. деньги, взятые в долг иод проценты; долг мог образоваться и из невыплаченного денежного оброка. Князь распорядился, чтобы выплата «серебра» производилась при отказе крестьян. Что касается тех серебреников, которые уже вышли из монастыря, не расплатившись с ним, то они по княжескому распоряжению должны были «дело доделывать на то серебро», «а осень придет, и они бы и серебро заплатили»[790]. Исходя из раскрытого выше значения слова «дело», надо думать, что вышедшие из владений монастыря крестьяне-должники должны были быть возвращены на свои земельные участки и по-прежнему выполнять свои повинности в отношении феодала до полной расплаты с ним.

Серебреники могли быть и среди старожильцев. В грамотах упоминаются «люди добрые старожилци», взявшие в долг «серебрецо церковное» и обязанные платить с него «рост»[791]. И денежное кредитование феодалами крестьян, как явление распространенное, и появление денежной ренты, будучи связаны с ростом товарно-денежных отношений, служили экономическими предпосылками появления и распространения старожильства. Очень интересно, что кредитование распространяется не только на сельскую бедноту, нуждающуюся в деньгах, но и на зажиточную часть крестьянства, на тех, кто «изможен в животе, а не охудел»[792]. Среди кредитуемых феодалами крестьян были «добрые люди», исправно уплачивавшие «рост»[793]. Таким образом, кредитование преследовало дели развития феодального хозяйства, им были охвачены широкие массы крестьянства, и поэтому нет оснований видеть в «серебрениках» какую-то особую группу крестьян, противоположную старожильцам.

Серебро могли получать и «пришлые люди», его получали и «люди окупленые», которые также являлись серебрениками. В этой связи интересно остановиться на значении понятия «серебро головное». В меновной грамоте второй четверти XV в. говорится о промене старцем Троице-Сергиева монастыря монастырской земли «с хлебом, которой в земле и на поле, с рожью и с ярью, и с сеном», но без «серебра головного». Около 1430 г. душеприказчики Ивана Михайловича Крюкова дали в Троице-Сергиев монастырь село Меденское с большим количеством хлеба, рабочего скота, «а серебра головнова» — 54 рубля[794].

Прежде всего можно высказать предположение, что «головное серебро» как-то связано с холопами. Выражение «откупити головою» означало продаться в рабство («…а нама ся тобе нечим откупити сему, толико главою своею…»)[795]. В источниках упоминается «цена серебряная», уплачиваемая за раба («еже бо аще продать, и купят его, владыка хощеть быть купимому, ценою серебреною притяживаеть то»)[796]. Известно, что по делам между холопами и их господами взимались судебные пошлины «с семьи три алтына, а з головы алтын»[797]. Для понимания того, что такое «головное серебро», интересно сопоставить две формулы из грамот, сходных по содержанию. Одна из этих формул (из меновной грамоты второй четверти XV в.) уже была приведена выше. В другой грамоте (Василия II Троице-Сергиеву монастырю 1453 г.) речь идет о передаче сел «с хлебом, и з животиною» и «половины серебра на людех», «опричь людей страдных»[798]. Можно думать, что слова «без серебра головного» в первом случае соответствуют словам «опричь людей страдных» во втором случае. Другими словами, «головное серебро» могло быть ценой «страдных людей».

«Страдные люди» — это холопы, посаженные на землю и выполняющие на феодалов те же повинности, что и крестьяне. Картина барщинного хозяйства, которую рисует грамота на село Медну[799], упоминающая «головное серебро», очень похожа на описание княжеского хозяйства с участием страдников в духовных княгини Софьи Витовтовны[800], князя Михаила Андреевича белозерского[801] и т. д. Характер «головного серебра», вероятно, был столь же сложен, как и характер «серебра издельного». Под «головным серебром» могла подразумеваться цена холопа, посаженного на пашню («страдного человека»); выданная ему на обзаведение хозяйством ссуда; наконец, сумма, необходимая для выкупа страдника в том случае, когда он перешел на положение временной зависимости. Отработка «головного серебра» на пашне приближала холопа к положению крестьянина, «окупленного» феодалом.

В XVI в. под «головным серебром» в широком смысле понимаются долги, которые крестьяне должны выплатить феодалу[802].

Итак, серебреники — это не особая категория крестьян. Это — крестьяне-должники, обязанные вернуть феодалам взятые у них денежные суммы или внести им денежный оброк. Серебрениками могли быть и старожильцы и вновь перезванные феодалами на свои земли люди. Развитие серебреничества — показатель роста крестьянской задолженности, а задолженность крестьян — один из каналов, через которые шел процесс укрепления крепостничества.

§ 9. Процесс юридического оформления крестьянского закрепощения

Рассмотрев социально-экономическую эволюцию сельского населения в период образования Русского централизованного государства, остановимся на юридическом оформлении процесса крестьянского закрепощения. Здесь важно поставить вопрос о том, как изменялось право крестьянского перехода.

Интересна разница в терминологии, употребляющейся источниками XIV–XV вв. применительно к ушедшим от своих владельцев феодально-зависимым людям: холопам, с одной стороны, крестьянам — с другой. В отношении холопов речь идет о побегах. Так, указания на беглых холопов имеются в духовных грамотах. Например: «А что мои люди от меня бегают… и те есми люди дал своим детем, — ищут их себе»[803]; «А что мой холоп Федорец бегает дьяк, и мои приказщики возмут на нем два рубля, а его отпустят на слободу»[804]; «Да что мои холопи беглые…, тех есми дал сыну же своему»[805]. В отношении ушедших из имений феодалов крестьян-старожильцев в актовом материале употребляется термин «розошлись»[806].

Эта разница в терминологии объясняется тем различием, которое существовало в праве собственности феодала на холопа, с одной стороны, и на крестьянина — с другой. Землевладелец был полным собственником холопа и неполным собственником крестьянина. И тем не менее различные выражения, употребляемые в ряде грамот, когда речь идет об уходе крестьян и холопов от своих господ (холопы «бегут», крестьяне «розошлись»), не дают права говорить о полной свободе крестьянского перехода.

Прежде всего надо отметить, что в договорных грамотах Новгорода с великими князьями XIV–XV вв. речь идет уже о «побегах» не только холопов, но и половников («А холоп или половник забежить в Тферьскую волость, а тех, княже, выдавати»). Судебные дела о половниках, так же как о холопах, производятся в Новгороде с участием их владельца-феодала: «А холопа и половника несудити твоим судиям без господаря; судити князю в Новегороде, тако пошло»; «который ли [холоп или половник] въстворить суд собе, судити его в Новегороде». В XV в. в договорных грамотах Новгорода и Пскова с польским королем и великим князем литовским Казимиром IV условия о выдаче «холопа», «рабы», «должника», «поручника», «разбойника», «татя» сопровождаются обязательством о выдаче «смерда» (государственного крестьянина). В договорной грамоте Новгорода с тем же Казимиром IV имеется специальная статья, запрещающая возбуждать дела против господ («вадити на осподу») не только холопу и «робе», но и смерду («а тому, ты, честны король, веры не няти»)[807].