За гранью - Питер Робинсон

Энни, подойдя к столу, присела на край:

— Соседка Люси, Мэгги Форрест, приняла участие в телевизионной дискуссии о домашнем насилии.

— Черт возьми!

— Мягко сказано. Она закончила свое выступление, обвинив нас в преследовании Люси Пэйн, из-за того что мы не можем посадить ее мужа, но главное — она сообщила зрителям, что Люси содержится здесь.

— Джулия Форд… — прошептал Бэнкс.

— Кто?

— Адвокат. Готов биться об заклад: это она рассказала Мэгги, где мы держим Люси. Господи, как все запуталось!

— Ах да, — с улыбкой спохватилась Энни. — Вам уже дважды звонил Хартнелл. Просил, как только вы появитесь, срочно перезвонить.

Бэнкс вернулся в свой кабинет. Прежде чем звонить Филу Хартнеллу, он распахнул окно и закурил сигарету — черт бы побрал эти правила! Самое скверное, что все это случилось именно сейчас, и это только начало. Бэнкс должен был предвидеть, что Мэгги Форрест — человек непредсказуемый, от нее можно ожидать чего угодно. Его предостережения лишь подтолкнули ее к совершению еще более глупых поступков. Что он может сделать? Да ничего! Она не совершила уголовного преступления, поэтому не имело смысла снова приходить к ней и что-то втолковывать. Но все же, доведись им увидеться, он выскажет все, что о ней думает. Она не понимает, что наделала.

Успокоившись, он сел за стол и потянулся к телефону, но не успел снять трубку и набрать номер — телефон зазвонил.

— Алан? Это Стефан.

— Надеюсь, хоть вы порадуете меня хорошими новостями, потому что происходящее за окном не поднимает мне настроения.

— Все так плохо?

— Хуже не бывает.

— Ну, может, хоть эта новость подбодрит вас. Я только что получил из лаборатории результаты сравнительного анализа ДНК.

— И?

— Полное совпадение. Сикрофтским насильником был Теренс Пэйн.

Бэнкс со всей силы шлепнул рукой по столу:

— Вот это отлично! Что-нибудь еще?

— Мои парни проверили все документы и счета, изъятые из дома, но не нашли никаких подтверждений, что Теренсу или Люси выписывали снотворное, не обнаружили и следов нелегальных средств.

— Так я и думал.

— Зато обнаружили электронный каталог одного из интернет-магазинов, где людей, сделавших хоть одну покупку, заносят в список рассылок.

— Выяснили, что они там покупали?

— Никаких следов товара, оплаченного банковскими картами, но мы связались с этой компанией и договорились, что наш человек придет к ним проверить покупки, оплаченные наличными. И еще одно: мы нашли подозрительные отметины на полу в подвале и предположили, что это — следы от ножек штатива. Я говорил с Люком, он штативом не пользовался, так что…

— …его устанавливал Теренс Пэйн?

— Возможно.

— Тогда где же камера, черт возьми?!

— Понятия не имею.

— Ну ладно, Стефан, спасибо за хорошие новости. Продолжайте поиски.

— Слушаюсь.

Повесив трубку, Бэнкс сразу набрал номер Хартнелла. После второго гудка услышал:

— Начальник окружной полиции Хартнелл.

— Это Алан, — ответил Бэнкс. — Мне передавали, что вы хотели со мной связаться.

— Вы с этой Форрест разговаривали?

— Нет. Мне только что объяснили, что происходит. Вокруг — целый рой репортеров.

— Удивительно, удивительно! Глупая баба. Ну а что с Люси Пэйн?

— Вчера беседовал — никакого результата.

— И никаких улик?

— Практически никаких.

Бэнкс рассказал о совпадении ДНК Пэйна и Сикрофтского насильника, о следах от штатива видеокамеры, которую, возможно, еще обнаружат, о своей встрече с Джорджем Вудвордом и сатанинских атрибутах в Олдертхорпе, об убийстве Кэтлин Мюррей с помощью ремня.

— Да, действительно, — подытожил его отчет Хартнелл, — никаких веских улик против Люси Пэйн. Ради Христа, Алан, ведь она сама жертва ужасного, отвратительного насилия. Я помню расследование Олдертхорпского дела. Не стоит ворошить старое. Подумайте, как отреагируют люди, если мы предположим, что это она убила свою двоюродную сестру, когда ей было всего-то двенадцать.

— Я думал использовать эти свидетельства, чтобы хоть как-то сдвинуть расследование с мертвой точки…

— Мы оба понимаем, что кровь и волокна — это недостаточные улики, а кроме этого у нас ничего нет. Предположения насчет ее прошлого ничем не помогут, только прибавят сочувствия и симпатии к ней.

— Но многие люди полагают, что участие Люси в преступлении было более значительным, чем она сама признает.

— Возможно, но они не поднимают такого шума, как те, что уже звонили в Миллгарт. Так что выпускайте ее, Алан.

— Но…

— Мы взяли убийцу, и он умер. Выпустите ее. Мы не имеем права дольше задерживать Люси.

Бэнкс посмотрел на часы:

— У нас есть еще четыре часа. Что-нибудь может произойти.

— Ничего не произойдет за эти четыре часа, поверьте мне. Освободите ее.

— Установить за ней наблюдение?

— Это же влетит нам в такую сумму! Попросите местную полицию последить за Люси, а ей скажите, чтобы далеко не отлучалась, поскольку нам, вероятно, потребуется снова поговорить с ней.

— Если она виновна, она же попросту исчезнет.

— Если она окажется виновной и у нас будут улики, мы ее найдем.

— Позвольте мне еще раз встретиться с ней, — после этих слов Бэнкс задержал дыхание.

На другом конце Хартнелл тоже взял паузу, потом согласился:

— Ну хорошо. Если она не расколется, отпускайте. Но будьте предельно аккуратны и обходительны. Я больше не хочу слушать обвинения в том, что мы используем гестаповскую тактику ведения допросов.

Бэнкс, услышав стук в дверь, прикрыл ладонью трубку и сказал:

— Войдите.

Вошла Джулия Форд и одарила его лучезарной улыбкой.

— Не волнуйтесь, сэр, — сказал Бэнкс Хартнеллу. — Ее адвокат постоянно находится при ней.

— Как вам нравится этот зоопарк, весело, не правда ли? — спросила Джулия, когда Бэнкс положил трубку.

Когда она смеялась, вокруг глаз у нее собиралась паутинка морщинок. Сегодня утром она была в серой блузке, в разрезе которой виднелось жемчужное ожерелье, но все равно выглядела сугубо по-деловому; волосы блестели, как будто она только что вышла из-под душа; косметики на лице было ровно столько, чтобы сделать ее на несколько лет моложе.

— Да, — отвечал Бэнкс. — Все выглядит так, будто кто-то шепнул на ухо всем британским СМИ о месте пребывания Люси.

— Так вы собираетесь освобождать ее?

— Да, и скоро. Но сначала я хотел бы поговорить с ней.

Джулия вздохнула и распахнула перед ним дверь:

— «Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом».[29]

О Гулле и его окрестностях в графстве Йоркшир Дженни только слышала. Сверившись с картой, она поняла, что находится у небольшой деревеньки Килнси, возле Северного моря. Перед ней расстилалась узкая коса Сперн-Хед — Растоптанная Голова, вдающаяся в море как согнутый высохший ведьмин палец. Место выглядело таким заброшенным и пустынным, что Дженни, согнувшись от пронизывающего холодного ветра и колючих соленых брызг, чтобы рассмотреть карту, содрогнулась от страха и тоски — больше ничего, по ее мнению, не может чувствовать оказавшийся здесь путешественник.

Название мыс получил, мрачно подумала она, потому что тут растоптали какую-то женщину, ее дух до сих пор разгуливает по ночам. Мозг смыло в море, и оно выносит его на берег, оставляя на песке белую извилистую линию…

Дженни терялась в догадках, есть ли здесь вообще хоть один человек. Разве что птицеловы иногда забредают сюда в поисках какой-нибудь неуловимой маленькой птички. Непохоже, что здесь могут отдыхать приезжие, разве что в Уитернси, куда вчера ездил Бэнкс. Все популярные места отдыха были намного севернее: Бридлингтон, Файли, Скарборо, Уитби.

День был отличный: ветреный, но солнечный, на небе — несколько небольших белых облачков, редко и на короткое время наплывающих на солнце. Но куртка была бы очень кстати. Дженни не встретила ни одной машины на всем пути от Партингтона, где она сделала короткую остановку, чтобы выпить чашку кофе и посмотреть на церковь Святого Патрика, которая считалась одной из лучших сельских церквей в Англии.

Местность была пустынной — ровные, плоские сельскохозяйственные угодья, зеленые поля; кое-где виднелись прямоугольники ярко-желтого цвета — посевы рапса. Деревни, мимо которых она проезжала, представляли собой скопления бунгало и нескольких стоящих в странном порядке типовых кирпичных домиков. Вскоре перед глазами замаячила сюрреалистическая картина газового терминала Северного моря с хитросплетением металлических труб и емкостями для хранения газа. Миновав его, Дженни поехала вдоль береговой линии прямо к Олдертхорпу.

Во время поездки она думала о Бэнксе и пришла к заключению, что он несчастен. Но в чем причина его несчастья, она не знала. Кроме беременности Сандры, новость о которой ошеломила его, все остальное было приятным и безоблачным: карьера на подъеме, симпатичная молодая подруга.