Наша светлость - Карина Демина

Я знала, что Кайя думает о цепи, на которой сидит. И бесится от понимания, что не замечал эту цепь столько лет. А теперь цепь душит.

Ограничивает.

— Гийому нечего предъявить, — признается Кайя и ложится на ковер. Кот, в последнее время подобревший к хозяину, забирается на шею, топчется, ворчит и вытягивается рыжим меховым воротником. Волосы Кайя сливаются с шерстью. — Я пытался… приказать.

И не смог.

Знаю. Я слышала. Напряженный мучительный звон в ушах, который нарастал, превращаясь в гул, и в какой-то миг связь между нами просто исчезла. Признаться, это испугало.

— Больше не делай так, пожалуйста. — Мне приходится гладить и кота и Кайя. Не знаю, кто из них мурлычет, но получается душевно.

— Дядя понял. Урфин… кажется, тоже. Не думаю, что де Монфор объявится.

…дядя рамками закона не связан. И найдет способ решить проблему, не подставляя меня.

…тем более не надо было себя мучить.

…надо. Иза, я много думал… над всем. Мы очень надеемся на чужую помощь. И я хотел бы, чтобы мне помогли. Но не случится ли так, что эта надежда будет пустой? Блок уходит глубоко. Как быть, если его не снимут?

…а как ты был до этого?

…примерно как сейчас. Только без тебя. Поэтому я не любил здесь задерживаться. Легче было воевать со слонами, чем с этими…

Кот перебирается выше, пытаясь улечься на макушке Кайя. И тот терпит, что весьма справедливо с кошачьей точки зрения. Люди созданы для удобства котов.

А Кайя — для удобства лордов.

…Тайный совет созвал я, выбрав тех, кто хоть что-то да делал. И я же его распустил. Но Большой совет был создан отцом. Законным образом я могу избавиться от него лишь в случае, если большинство проголосует за роспуск Совета.

То есть никогда.

Пожалуй, хороший повод, чтобы напиться. Вернее, отвлечься на дегустацию. Ночью мне все-таки снился памятник, бронзовый Кайя с котом на голове.

Я пыталась доказать, что образ верен.

Совет голосовал против.

Чтоб их всех…

Глава 19

ПРИЛИЧИЯ

Чтобы стать неудачником, кретином и последней сволочью, достаточно всего лишь один раз отказать женщине!

Инспектировать комнаты, в которых предстояло разместить гостей, я отправилась в компании молчаливой Ингрид, Акуно и Лаашьи.

— Сержант пил, — сказала она мне. — Голова болеть. Горло болеть. Сержант злой. Сержант пить мало. Вчера — много. Песня петь. Грустный.

Песню я слышала. Голос у Сержанта был… баритон оперных мощностей, от которого нашу светлость не спасли ни стены, ни запертые двери, ни подушка. Ничего, позже припомню и порушенные сны, и круги под глазами. И тоску неясного происхождения.

Лаашья по случаю принарядилась в новую рубаху из алой парчи, которая чудеснейшим образом гармонировала с ярко-желтыми необъятных размеров шароварами. Черный платок, красные сапожки, бусы, кости, серьги, браслеты… в отличие от Сержанта, она не собиралась оставаться в тени.

Кажется, это злило Ингрид. Во всяком случае, моя старшая фрейлина держалась в стороне от Лаашьи и подчеркнуто не обращала на нее внимания. Хотя точно так же она в упор не замечала и Акуно.

Вот уж золотой человек, без его помощи я бы точно не справилась. Вот только человеком по местным меркам он не является. Так, ценное имущество.

Первый класс, согласно реестру.

В документах прилагалось описание, которое я прочла, борясь с тошнотой. Пожалуй, так описывали бы породистую лошадь или собаку, тщательно перечисляя «физические изъяны» и «особенности экстерьера». Даже замеры проводились: окружность головы, расстояние между глазами, длина носа… и так далее по списку.

— С позволения леди я внес бы некоторые изменения в план предыдущего года. — Акуно держался без подобострастия, словно бы вообще не замечал ошейника. Свыкся? Или же предпочитал не думать о том, что не в его власти изменить? — Вынужден заметить, что в прошлом году мы имели некоторые… проблемы.

— Какие?

Замок преображался. Медленно, нехотя, но все-таки преображался. Зима вползала робкими штрихами белизны, темной гладью зеркал и кованой паутиной, что появилась благодаря Акуно.

В паутину удобно было крепить свечи.

— Слишком мало мест. Некоторым девушкам пришлось спать на полу.

Только этого мне не хватало…

Зимний бал — мероприятие в высшей степени специфическое. И для поддержания нравственности, а также в целях, полагаю, экономии, все невесты, не имевшие собственных покоев в замке, размещались в общих спальнях, куда в срочном порядке стаскивались кровати и соломенные матрацы. Выбивались пуховые подушки, проветривались одеяла. Замковая прачечная готовила сотни комплектов белья… одинаковых, ведь в теории этой ночью все девушки были равны.

Но некоторые, как известно, равнее других.

И дочь тана не будет спать на полу, в отличие от дочери какого-нибудь приграничного рыцаря, у которого все достояние — герб, древний замок и полтора коня.

— И если ваша светлость не возражают, то я бы воспользовался еще некоторыми комнатами, например…

Он на ходу открыл гроссбух, в котором, подозреваю, содержалась вся информация обо всех помещениях замка, а также мебели, столовом серебре, фарфоре, стекле, портьерах, гобеленах, постельном белье и прочих наиважнейших вещах.

— Пользуйся, Акуно. — Я потерла виски. Все-таки радио в голове — еще то удовольствие. — Пользуйся всем, чем сочтешь нужным воспользоваться.

— Ваша светлость излишне мне доверяют.

Акуно и кланяется с достоинством. Большой маленький человек.

— Я постараюсь не обмануть доверие вашей светлости, и… если бы я имел честь видеть вашу светлость раньше, я выбрал бы другое оформление для свадьбы вашей светлости.

Ингрид фыркает, значит, все-таки замечает карлика, но обращаться с низшими существами чересчур утомительно. Даже ее свободные взгляды не столь уж свободны.

— Спасибо, по-моему, все было замечательно…

…вернее, как-то наша светлость не особо по сторонам смотрела. Как там? Цветочки вроде бы розовые? И бантики?

— Ваша светлость добры.

И мудры. И прекрасны со всех сторон. Мы помним. И лучше делом займемся, чем выслушивать подобное, тем паче что прибыли по месту назначения.

Комната-казарма. От прежней роскоши остались шелковые обои с узором из виноградной лозы, тяжелые портьеры темного бархата да каминная решетка, начищенная до блеска. Сиял и паркет. А вот кровати смотрелись неуместно. Выстроенные вдоль стен в два ряда, они вызывали странное чувство протеста.