Моя семья: Горький и Берия - Сергей С. Пешков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вспольный переулок, на углу которого находился особняк Л.П., выходил прямо на Патриаршие пруды, где зимой проходили соревнования по хоккею на звание чемпиона Москвы. В 1930–1940-е годы многие футболисты для поддержания спортивной формы зимой играли в так называемый «русский хоккей» (с мячом). Рассказывают, что как-то раз Берия заехал посмотреть игру и увидел среди хоккеистов Старостина. В перерыве подозвал его, поздоровался и сказал сопровождавшим его офицерам:
«– Вот, познакомьтесь, это мой старый знакомый. Однажды в Тифлисе он очень ловко убежал от меня. Лет, пожалуй, 15 назад… или больше? А, Николай?
– Да, Лаврентий Павлович, примерно так!
– Видите, как любопытно жизнь складывается. Вы, Николай, до сих пор в отличной форме, а из меня какой теперь спортсмен? Зато у меня появилось одно преимущество: если сейчас вам и удастся снова убежать от меня, то ненадолго».
Для отдыха за городом Л.П. выбрал небольшую деревянную дачу в три комнаты в селе Архангельском, очень уютную, расположенную в старом сосновом лесу. Место чудесное, можно было зимой устраивать дальние лыжные прогулки. Но в начале лета 1939 года неожиданно приехал Сталин, все осмотрел и опять остался недоволен. По его распоряжению Л.П. предоставили бывшую дачу кандидата в члены Политбюро ЦК Павла Постышева, расстрелянного в феврале 1939 года. Сталин мотивировал это тем, что так Л.П. будет ближе и к городу, и к его загородной резиденции. Дом в Сосновке довольно большой – пять комнат с библиотекой и бильярдной, – но отнюдь не роскошный.
На территории Л.П. и папа с помощью охраны оборудовали волейбольную площадку и по воскресеньям устраивали соревнования с охраной. Построили тир, зимой бегали на лыжах, летом катались на велосипедах. По приглашению маршала Семена Будённого ездили заниматься конным спортом. По возможности, как и в Тбилиси, все старались поддерживать хорошую физическую форму.
По решению родителей папа поступил в обычную школу, находившуюся напротив японского посольства. На переменах ребята сильно шумели, гоняли мяч на школьном дворе и частенько били стекла в посольском здании. В конце концов школу перевели в другое место, а папа оказался в элитной школе, где учились дети Сталина – Василий и Светлана – и некоторых других руководителей страны. Со Светланой он дружил, они были знакомы с раннего детства. Она часто бывала у них дома, и Буба очень ее полюбила – девочка ведь росла одна, без матери, а у отца практически не было для нее времени. Через много лет, когда Светлана сбежала из СССР и опубликовала свои воспоминания, в которых вылила на Л.П. много грязи, Буба все равно защищала ее, считала, что в трудное время рядом с ней не оказалось человека умного, достойного, способного помочь ей и подсказать, как поступить. Буба считала, что Светлану просто использовали.
В школе папа отличником не был, но учился хорошо, увлекся радиотехникой и к окончанию школы уже имел зарегистрированную радиостанцию. В этой же школе училась и моя будущая мама – в одном классе со Светланой, они дружили и почти все школьные годы просидели за одной партой. А знакомство моих родителей произошло на даче у Сталина в Мухалатке. Светлана летом – если приезжала на дачу одна, без отца, – приглашала мою маму. А мой папа отдыхал в это время недалеко на другой правительственной даче и приезжал к Светлане в гости. Мама рассказывала, что при первой встрече Светлана даже не захотела их знакомить. Мама обиделась, но потом догадалась, что Светлана просто боится соперничества – как-то так получалось, что все, кто ей нравился в школе, все, кого она выделяла в классе, вскоре начинали ухаживать за моей мамой…
В старших классах папа выгодно отличался от большинства мальчишек – прекрасно воспитан, свободно говорил по-немецки, играл на фортепьяно, спортивный и очень симпатичный. Девочки так и вились вокруг него, считали, что он похож на американского киноактера Роберта Тейлора. Но раз он нравился подруге, то, конечно, никакого «интереса» к нему у моей мамы быть не могло. Даже в 10-м классе, когда за Светланой уже ухаживал кинодраматург Алексей Каплер, и во время эвакуации в Куйбышеве Светлана не забывала Серго Берию.
Взаимный интерес у моих родителей возник значительно позже, когда летом 1946 года отец на некоторое время приезжал в Москву из Ленинграда.
После окончания школы по совету Л.П. папа некоторое время проработал в Центральной лаборатории НКВД, где получил практические навыки работы со спецтехникой, а параллельно готовился к поступлению на физико-математический факультет Московского университета. В первые же дни войны в неполные семнадцать лет папа с друзьями отправились в райком комсомола записываться добровольцами. Заполняя анкету, отец указал, что знает радиодело, работает в Центральной лаборатории НКВД и в совершенстве владеет немецким языком. С такими данными его зачислили в школу разведки, но, конечно, сразу же сообщили об этом Л.П. Дома родители одобрили решение отца: «Война – такое дело, что стыдно прятаться за юбку».
В разведшколе папа в сжатые сроки освоил шифровальное дело, радиосвязь, работу с картами, научился пользоваться оружием и освоил прыжки с парашютом. В звании техника-лейтенанта был направлен в составе спецгруппы в Иран, где находился с декабря 1941-го по март 1942 года. Задача группы – раскрыть немецкие шпионские организации, определить возможные места дислокации диверсионных групп, представляющих опасность для бакинских нефтепромыслов. Отец шифровал и передавал сообщения в Баку, в одно из подразделений Генштаба. В ту пору он не мог знать все подробности, но позже понял, что уже тогда наши спецслужбы изучали места, где в случае необходимости можно провести встречу руководителей стран-союзниц. Вернувшись в Москву, продолжал работать в лаборатории НКВД, изучал новое радиооборудование, и разработанное у нас, и полученное по линии технической разведки из США и Великобритании.
Учеба в академии
В ноябре 1942 года в войска поступил приказ наркома обороны СССР Сталина: командировать молодых, одаренных офицеров на учебу в военные академии: «Когда мы выиграем войну, нам понадобятся грамотные, молодые кадры».
В духе времени принято считать это «типичной инициативой» злодея Сталина – мол, в разгар войны он уже готовился к грядущим чисткам. На самом деле Верховный, несмотря на тяжелейшую ситуацию, нисколько не сомневался в победе и заботился не только о преемственности кадров, но и о том, чтобы они соответствовали самым современным требованиям. Сталин справедливо считал, что назначать на высокие должности нужно не
