Большой вальс - Людмила Григорьевна Бояджиева

— Детка, ведь ты никак не можешь объяснить появление «дублерши», если не задумаешься о возможностях профессора Динстлера.

— Постой, Артур, ты мерил температуру? Что ты плетешь с таким невинным видом, будто сообщаешь изменения валютного курса! — тряхнула его за локоть Тони.

— Ладно, девочка, все по порядку. Но предупреждаю, как бы ты не отнеслась к моим сообщениям, надо осознавать степень опасности. Мы попали в настоящую переделку, голубка. Дирижирует игрой Альконе Кассио. — Артур рассказал о своем очном визите к легендарному злодею.

Но Тони слушала рассеянно — все эти невероятные новости настолько сбили её с толку, что она чувствовала себя разбитой и уставшей.

— Что там ещё приготовил для нас «повелитель тьмы»? — вяло поинтересовалась она.

— Тони, сейчас ты узнаешь нечто ужасное… Я и сам был шоке… Дело в том, что Остин Браун — не твой отец! Он усыновил тебя в младенчестве, устранив от воспитания бывшего друга твоей матери.

— Кто он, этот «друг»?

— Мне точно не известно. Кассио намекал на графа Бенцони. Но, повторяю — все это, возможно, сплошной блеф, как и заявление о том, что господин Браун не только бизнесмен, но и крупная фигура в теневой политике.

— Я догадывалась. Вокруг отца всегда было много таинственного. Но политика меня никогда не интересовала. — Тони задумалась и твердо заявила. — Меня можно убедить, что Остин не имеет отношения к моему зачатию, но никто и никогда не докажет мне, что он плохой отец.!

— Детка, нам предстоит самим во всем этом разобраться. Альконе Кассио не внушает доверия чистотой своих помыслов. Что-то он, конечно, в этой истории здорово переврал… Но ведь если внимательно присмотреться к доктору Динстлеру, его поступкам, поведению — чувствуется неладное.

— Да, он очень странно ведет себя о мной. Заискивает, чего-то боится и явно что-то скрывает. Только я об этом не задумывалась. Знала, что Йохим — друг семьи и очень давнишний, к тому же всегда готов помочь мне, Тони притихла.

В её памяти пронеслись эпизоды «лечения» у Динстлера, показавшиеся сейчас весьма сомнительными. Всегда какая-то секретность, замалчивание, опущенные глаза… И эти постоянные попытки якобы рассказать нечто особенное, так, кстати, и не осуществившиеся.

— Не знаю, на чью команду работает Динстлер, — сказал Артур. — Да это и не важно — мы не специалисты в политических играх. Но… есть кое-какие факты, которые можно проверить.

Заметив, что его рассказ воспринимается Антонией спокойней, чем он предполагал, Шнайдер решил идти до конца.

— Послушай, детка, не выпить ли нам что-нибудь и не обдумать все хорошенько? У меня, кажется есть неплохая идея…

В гостиной с бокалом коньяка в руке, Артур почувствовал себя уверенней. Заплаканная Тони в скромном бежевом свитерке, до боли напомнила ему ту опустившуюся наркоманку, которую он вовремя вырвал из лап Уорни. Беспомощная и безразличная — милый, брошенный ребенок. Сердце Артура сжалось. Он скрипнул зубами, поклявшись себе вытащить Тони из грязной истории… Он сделает все, чтобы вернуть улыбку на это единственное лицо…

— Детка, ты, кажется, знакома с принцем Дали Шахом? — вкрадчиво начал Артур издалека. — Он, говорят, без ума от тебя и даже втайне от папаши притащился в Венецию… Припоминаешь — юный красавец в итальянском посольстве?

Антония поморщилась как от зубной боли.

— Друг мой, если бы я помнила всех, кто заглядывается на меня, я бы не смогла сообразить, как застегивается бюстгальтер.

— Ну, в общем, принц, наследник баснословного состояния с серьезными, насколько я понял, намерениями… — Артур не успел договорить — Антония в сердцах швырнула на пол свой бокал и угрожающе двинулась на собеседника, сжимая кулачки.

— Никогда не упоминай о «серьезных намерениях», «помолвках», «женихах»! С этим кончено. Антония Браун — девочка по вызову, легкая добыча, дорогая шлюха! — она зарыдала, но Артур на этот раз не бросился успокаивать. В смиренном спокойствии он пережидал бурю, вставив в первую паузу:

— Принц Бейлим — брат Виктории.

Тори затихла и Шнайдер продолжал:

— Они оба из России. Их готовили спецслужбы для внедрения в свою разветвленную сеть. Мальчика — как марионетку русских в восточных странах, девушку — как помощницу господина Брауна. А профессор Пигмалион вылепил им новые лица. Вспомни серенькую мышку, присутствовавшую на Острове в Рождество шесть лет назад, как раз накануне гибели Астра. Не помнишь? Не мудрено — никто бы не заметил тогда ту, которая позже стала претендовать на место Антонии Браун. Виктория стала похожа на тебя как две капли воды именно потому, что должна была с самого начала занять твое место — стать А. Б., вращающейся в самых элитных кругах.

— Постой, а как же вся эта версия с внучатым родством, симпатии отца к ней, все эти трюки с подменами? Это что — большой розыгрыш? — глаза Антонии недоуменно круглились.

— Да. Большая, тщательно продуманная операция с участием многих известных и неизвестных. Не будем сейчас решать, сколь корыстным был умысел господина Брауна, но вот профессор Динстлер наверняка получил указания потихоньку удалить тебя со сцены, лишая профессионального капитала внешности. Так просто убедить девушку с помощью мудреных латинских формулировок, что ей предстоит справиться с жестокой болезнью, заплатив сущим пустяком — красотой! Вот этими кудрями, губами, носиком… Я же помню, Тони, как выглядела ты после посещения его клиники.

Антония непроизвольно пробежала кончиками пальцев по лицу и кинулась к большому овальному зеркалу, со страхом вглядываясь в свое отражение.

— Вроде бы все на месте, Артур. Ты пугаешь меня, как маленькую девочку. Ведь Йохим делал мне крошечные лицевые операции, чтобы устранить последствия беременности и лечил волосы…

— А почему, собственно, твоя беременность должна была иметь такие последствия? Почему твои волосы надо укреплять? Ты задавала себе эти вопросы?

Антония налила пол бокала коньяка и залпом выпила, понимая, что сегодня ей не уснуть. Инопланетяне, профессор Пигмалион, русская шпионка выстроились как фигуры в музее мадам Тюссо…

Артур тихо подошел и, опустившись на корточки перед застывшей в кресле девушкой, заглянул ей в глаза.

— Голубка, ещё не вечер. Не легко быть богиней, красавицей, чудом… Это дар и тяжкая ноша. Приходится бороться.

— Бороться за то, чтобы стать обыкновенной счастливой бабой, — Тони вытерла нос концом кружевной скатерти. — Ох, как хочется, Артур, быть заурядной обывательницей, пекущей пончики, пока на экране телевизора идет любимое шоу, а девочки в модных тряпках толкутся на подиуме! Пухленькой и беззаботной, как фрау Ванда, почившая жена Динстлера…

— Станешь, станешь, обязательно станешь счастливой матерью семейства. Но вначале — хлебни приключений. Знаешь, что думает, глядя на тебя, такая пухленькая обывательница? — «Да у этой