Ноттинг-Хелл - Рейчел Джонсон

Теперь Пози с гордостью держала наш трофей, с не меньшим удовольствием от того, что она была третьей из Флемингов, которые носили его в школу.

Мирабель продолжала загружать рингтон Гвен Стефани на мобильный. Кас демонстративно открыл спортивную колонку «Телеграф», которую захватил в школу из-за сводок по футболу. Я взяла «Хенгиста» из рук Пози, и она побежала к дорожке, окружавшей сад. Галька под ее ногами разлеталась, светлые кудри растрепались над воротничком матросского костюмчика.

— Посмотри, крохотный птенчик выпал из гнезда, мама-птица пытается ему помочь! Как думаешь, он только что родился?

— О да, — сказала я, последовав за ней. — Смотрите, дети, вот здесь, на тропинке возле дома Клэр и Вусси.

Птенчик величиной с грейпфрут с маленькими крылышками и пушистыми перьями лежал на гравии. Когда мы подошли, большая черная птица, опекавшая его, упорхнула, но недалеко.

— Мама-птица, должно быть, хочет спрятать птенца, увести его с тропинки, пока Вусс не пришел и не убил его, — сказала я. — Как трогательно!

— Мам, — упрекнула Мирабель, — ты невыносима.

Потом птица снова подошла к птенцу. Мы все подумали, что она возьмет его в клюв и отнесет в гнездо. Мы стояли в ожидании, когда же птица продемонстрирует, как далеко она готова зайти, чтобы защитить птенца.

Потом я поняла, что эта птица — черная ворона. И она не спасает, а заклевывает бедного птенчика, пробивая дыру в его шее.

Боже, как отвратительно, только и могла подумать я. Завтрак в саду добра и зла!

Птенец беспомощно трепыхался, пока птица его клевала. Пози рванула вперед, махая руками. Птица отпрыгнула и посмотрела на нас с решимостью, какой я не видела с тех пор, как Триш Додд-Ноубл пыталась устроить Мелиссу в школу для девочек Сент-Пол.

Мы подошли к птенцу, но поздно. Его было уже не спасти. Даже у мягкосердечной Пози не возникло желания выкармливать его молоком из пипетки. У птенца были большие кости, бледная кожа с пупырышками под взъерошенными перьями. Другими словами, он был не настолько милым и пушистым, чтобы заслужить жизнь. По крайней мере не здесь.

— Мамочка, — прошептала в ужасе Пози.

— К.У., — сказала Мирабель. Она все еще использовала акронимы, в основном чтобы затруднить общение со старшими. Так что она говорила «с.м.и.» вместо «слишком много информации», «к.у.» вместо «какой ужас», «п.х.» вместо «пластическая хирургия», и так далее.

— Почему мама-птица пыталась убить своего ребенка? — спросила потрясенная Пози.

Я объяснила, что убивать собственных детей — против материнской натуры. Возможно, ужасная птица не была мамой птенца, а просто потакала своим разбойничьим инстинктам.

— Мы можем больше не говорить о птицах? Мам, ну пожалуйста, — сказал Кас, когда я открыла ворота ключом, который никому не даю (я просто знаю: если потерять ключ, то чтобы получить другой, придется купить новый дом). — Я хочу сказать, подумаешь, — продолжил он. — Всем плевать. Давай лучше проведем еще один скучный день в скучной школе, ладно?

После этого мы отправились в школу в полном молчании.

Но это был не конец.

Когда мы переходили дорогу, Калипсо, которая бежала впереди, чуть не попала под колеса черного «рейнджровера» с тонированными стеклами. Судя по заднему бамперу, шестилитровая машина была перегружена. Почему-то меня это взбесило, тем более что мы сами шли, а не ехали, и гораздо меньше вредили озоновому слою, чем они.

— Мам, а теперь Калипсо чуть не сбила эта огромная машина! — воскликнула Пози.

— Смотри, куда едешь! — крикнула я.

К несчастью, мы уже находились в пределах слышимости стайки родителей и нянек с детьми, направлявшихся в начальную школу Понсонби.

Мирабель зашипела на меня сквозь зубы:

— Мам! Как часто мне нужно повторять, что кричать — это неприлично! Весь мой класс может тебя слышать, не говоря о мисс Форстер.

Мы отправились дальше. Я размышляла о том, что же я делаю неправильно в глазах моих детей. Дети и родители как будто поменялись местами. Как получилось, что меня стыдится моя перворожденная дочь?

Перед нами на тротуаре обычными белыми зигзагами толпились группки модных мамочек и важных папочек. Они выходили из машин, сопровождая крепких, а иногда даже довольно упитанных детей те несколько шагов к охраняемым школьным воротам, которые предстояло преодолеть, прежде чем погрузиться в опасные и непредсказуемые школьные будни.

— Привет, Люси, — сказала я.

— Здравствуйте, мисс Форстер, — подхватили дети.

Люси Форстер выделялась на общем фоне. Все мамы были в дизайнерских костюмах для йоги или бега и выглядели словно дети-переростки, в то время как дети в школьной форме напоминали взрослых членов королевской семьи по дороге в Балморал. Они выглядели серьезно, даже величественно, в твидовых брюках и шерстяных юбках. В центре группы стояла Люси в скромной юбке темно-зеленого цвета, подходящей по цвету к зеленой рубашке-поло, в кардигане с аппликацией в виде лошадки спереди и мокасинах со шнуровкой. И конечно же, с ободком на волосах. Люси — белая ворона. Вымирающий вид.

— Привет, Пози, привет, Кази, привет, Мирабель, привет, мамочка, привет, Калипсо, — ответила Люси. — Не видела вас тысячу лет, — сказала она и погладила собаку. — Просто тысячу лет! Как ваше лето? Ты собираешься бегать вокруг Гайд-парка? — спросила она меня и изобразила бег на месте.

— М-м, да, — уклончиво ответила я, понимая, что это единственное возможное объяснение, почему я в неопрятной спортивной форме в это время суток.

— Но, мам, ты ненавидишь бегать, — громко поправила меня Мирабель. — Ты надела то же, что и всегда, это не твоя специальная спортивная форма.

К несчастью, Мирабель внимательна к деталям. Действительно, эту одежду я ношу каждый день и не для спорта. Истрепанная пара серых штанов, обвисших на заднице, старая футболка Каса и кроссовки.

Потом великолепный большой «рейнджровер» бесшумно остановился на двойной желтой линии возле ближайшего угла. Шофер вышел (он был в панорамных очках) и открыл дверь.

Это был один из тех моментов, когда понимаешь, что сейчас должно случиться что-то очень в духе Ноттинг-Хилла.

Сливочный утренний осенний свет омывал свежеокрашенные в кремовый цвет виллы на Пембридж-сквер. Все здесь говорило о привилегированности. Деревья в сквере вздыхали от легкого сентябрьского ветерка, и на лице Люси Форстер застыло выражение немого восхищения.

Супермодель Белль Макдональд со своим отпрыском вышла из задней двери. Она тактично улыбнулась мисс Пирсон, преподавателю физкультуры, и мисс Форстер, занимающейся английским с отстающими. Это вызвало веселое оцепенение, так что мисс Форстер уронила бумаги на тротуар, которые Белль начала было собирать. Но Люси воскликнула «Нет, не подбирайте их, спасибо! О Боже, спасибо». Спортивный костюм Белль был намного лучше моего, это несомненно.