Паладин - Симона Вилар

Жерло колодца уходило куда-то в глубину, и усталые путники долго опускали в колодец кожаный мех на веревке, пока, к всеобщему облегчению, не услышали легкий всплеск. И все же воды в колодце было очень мало, они долго ждали, пока мех наполнится, а когда подняли, вода в нем оказалась очень замутненной и ее пришлось пить через ткань. К тому же она была солоноватая и горькая, но после того, как они так долго испытывали жажду, это никого не смутило. Набрав с собой столько, сколько смогли унести, они продолжили путь.

Путники рассчитывали добраться до следующего колодца скорее, чем в последний раз. По крайней мере карта давала основания так думать, но одно дело — карта, а другое — сама местность. И все же, когда настал очередной рассвет и их стала донимать жара, они наконец нашли среди скалистых выступов следующий источник.

Их ждало разочарование. Колодец был разрушен, и воды в нем почти не осталось, а та, что была, так воняла из-за того, что в колодец свалилось и умерло какое-то животное, что они просто вылили ее на ноги мула. Бедный мул особенно тяжело переносил путешествие по пустыне: его светлая шкура потемнела от пота, а грива спуталась в толстые мокрые жгуты. Он часто ревел, требуя воды, в то время как верблюды спокойно и величаво смотрели на него своими черными глазами из-под тяжелых век.

Мартин взял у Иосифа карту и начал ее внимательно изучать. По всем приметам и обозначениям они должны были находиться на прямой дороге, где обозначены колодцы. Но те ли это колодцы? Та ли дорога?

— Иосиф, ты уверен, что карта заслуживает доверия? — спросил Мартин несколько суровее, чем хотел.

В ответ Иосиф закивал.

— Мне ее продал Натан бен Халлель из Хамы. Он бы не стал всучивать единоверцу негодный товар за такую цену.

Мартин передернул плечами.

— Дай другую карту. Нет, не эту, — отмахнулся он, увидев свиток, который достал Иосиф. — Эту я уже видел: на ней обозначены только горы и расселины, но никак не колодцы. Я ведь помню, что у тебя было три карты.

Иосиф какое-то время смотрел на него, потом развел руками.

— Третьей нет. Я отдал ее храмовнику Ласло, когда он покидал заброшенный город.

Мартин не поверил своим ушам. Они остались без основной карты, а его приятель-еврей был уверен, что им хватит и двух других.

— Что ты наделал!

У Мартина появилось желание дать своему приятелю крепкую затрещину, но тот продолжал смотреть на него своими большими темными глазами, как преданный пес. Даже робко улыбнулся.

— Ты ведь понимаешь, Мартин, что Ласло Фаркаш пропал бы в пути без карты. Я не мог не оказать ему такую услугу.

Эйрик стоял рядом, вытирая текущий по обожженному лицу пот. Соленый пот резал глаза, и рыжий был крайне раздражен. И все же он засмеялся.

— Ха! Еврей оказал услугу храмовнику! Одному из тех, кто гоняет его племя, как чертей. Ничего забавнее в жизни не слыхивал. Может, ты еще и в Иисуса Христа уверовал, еврей?

Иосиф поглядел на рыжего язычника исподлобья.

— Иисус из Назарета называл себя мессией, но он был самозванцем. Народ Израиля веками ждет пришествия мессии, но тот, кто таковым себя провозгласил, не мог сказать: «Всякий уверовавший в Меня да спасется!» Ведь только мы богоизбранный народ Его!

Мартин, находясь в подавленном состоянии, не испытывал никакого желания вступать в неожиданный теологический спор. Будь у них карта основного пути, он бы просто вывел своих спутников из пустыни к обозначенным на нем колодцам. Теперь же, даже если они поедут в сторону предполагаемой караванной тропы, у них нет никакой надежды, что они попадут к колодцам. У них осталась купленная Иосифом у еврея Натана карта, но, как понял Мартин, указанные на ней источники после отступления из этих краев крестоносцев без надлежащего присмотра и ухода пришли в негодность. В итоге их маленький отряд оказался в пустыне, на заброшенной тропе, где не было никакой воды.

От подобных мыслей Мартину хотелось выть. Он поглядел на Джоанну. Она только появилась из-за скалистого выступа, куда надолго уединилась. Женщина выглядела утомленной и понурой. Когда их взгляды на миг встретились, Мартин поспешил отвернуться. Он теперь не мог смотреть ей в глаза. Подумать только, спасти любимую из плена, чтобы потом погубить в пустыне!

Солнце поднималось все выше, подступала жара, и пришлось трогаться в путь в надежде найти укрытие от палящих лучей, которые, обрушиваясь сверху, раскаляли камни и утрамбованный песок. Местность уже не была плоской, путники начали подниматься к гребню хребта, уходившего к горизонту. Ни у кого из них не было желания разговаривать.

Наконец они увидели небольшую пещеру, где смогли укрыться от зноя. Причем, как отметил Эйрик, в пещере недавно кто-то обитал: они обнаружили в нише стены тайник — сухие запыленные лепешки, немного воды в глиняной бутыли и мешок с сушеным навозом, верблюжьим и конским, который в пустыне обычно используется в качестве топлива. Воду мужчины отдали Джоанне, а лепешки никому не лезли в пересохшие глотки.

Когда утомленные путники заснули, Мартин осторожно приблизился к Джоанне и опустился рядом на корточки. Сейчас, когда она по его вине оказалась в беде, он любил ее так сильно! Он все бы отдал, чтобы спасти ее. Пусть даже она и откажется от него.

Потом, заняв свое место под скалой, Мартин вдруг понял, что, несмотря на изнурение и усталость, не может заснуть. Он вспоминал недавно произнесенные Иосифом слова Иисуса Христа, которые так не нравились евреям: «Всякий уверовавший в Меня да спасется!» Мартину как раз и нравилось в Сыне Божьем то, что для него важны были все люди, без избранности. Славный он все же был человек, Иисус из Назарета. Или Сын Божий, долгожданный мессия. Именно к такому хотелось идти со своей бедой, довериться ему.

Мартин встал на колени, стал молиться. Сперва он пытался вспомнить слова молитвы, а потом просто стал умолять Всевышнего не за себя, а за ту, что ему так дорога. Он просил так искренне, что в какой-то миг заплакал, хотя в его глазах не было слез, только сухие рыдания сотрясали грудь. А затем, как ни странно, наступило некое успокоение. Мартин почувствовал себя ребенком, который пожаловался кому-то сильному и могущественному, кто разрешит все его проблемы. Нелепое ощущение. Но оно дало ему возможность расслабиться и заснуть.

Проснулся он от легкого шороха. Его друзья и Джоанна еще спали, неподалеку под навесом лежали верблюды, стоял, опустив вислоухую голову, светлый мул. Но именно вблизи животных Мартин и различил шорох. Вон опять — будто камешек покатился.

А потом он увидел лохматую сутулую тень. Мартин напрягся, вглядываясь при слабом вечернем свете в подкрадывавшегося к животным человека. Он даже уловил его запах — запах давно немытого тела.