Паладин - Симона Вилар

— Так спала, что могла бы сонной и в рабство попасть, красавица.

Джоанна опешила, а старуха Фатима стала бойко рассказывать о том, что произошло за время ее сна.

Оказывается, на стойбище племени бдул было совершено нападение.

— Это все наши враги, проклятые бедуины племени джахалин, пусть шайтан подстелет им свой хвост! У нас с ними всегда идет соперничество за право делать стоянку в этом месте, возле источника Дар Звезд. И хотя еще наши предки договаривались с джахалин, что мы будем стоять в этом месте по очереди, эти проклятые не оставляют надежды отогнать нас навсегда от сладкого источника Дар Звезд и завладеть им только для себя. Вот и этой ночью они напали. Наверняка проведали, что наши мужчины как раз отправились с оружием на промысел («В набег», — догадалась Джоанна). О, чтобы шакалы таскали их сыновей из люлек, а джинны завели всех подлых джахалин в безводную пустыню в самый знойный день!

Старуха принялась ругаться и бойко жестикулировать, в то время как Камиля более спокойно пояснила: это старая война между племенами, однако на этот раз бдул могли бы и проиграть.

— Правда, ты еврейка, — закончила Камиля с презрением, — и вряд ли поймешь наше соперничество.

Джоанна, вынужденная выдавать себя за женщину из народа, который недолюбливали ее единоверцы, неожиданно для себя сказала:

— Даже в гареме у Пророка одной из наложниц была еврейка Зуфия, что, однако, не умаляло ее ценности в глазах Мухаммада. Когда его ревнивые жены-арабки ругали Зуфию «еврейкой», Мухаммад посоветовал ей: «Скажи им: Исаак — отец мой, Авраам — мой предок, Измаил — дядя мой, а Иосиф — мой брат». Разве арабы не почитают евреев? — Джоанна улыбнулась, про себя отметив, что ее беседы с евнухом Фазилем по изучению Корана не прошли бесследно. А еще удивилась, с чего это она вдруг стала заступаться за евреев перед бедуинкой?

Камиле нечего было возразить, она только буркнула, что еврею всегда есть что ответить. А вот Фатима, услышав ответ гостьи, даже рассмеялась и отправила невестку вытряхнуть кошмы. Похоже, свекровь и невестка не очень-то ладили. После ее ухода Фатима уже более спокойно поведала о том, как ближе к рассвету в стойбище появились чужие всадники джахалин, как кричали женщины, которых чужаки хватали прямо с циновок, на которых те спали вокруг костра, а шейх Хабиб схватил свою саблю и бросился на пришельцев. Он еще крепкий мужчина, Хабиб, да и на помощь к нему сразу поспешили четверо из оставшихся в становище мужчин бдул. Однако нападавших было куда больше, и еще неизвестно, как бы все сложилось, если бы к защитникам не присоединились охранники Иосифа и Иоханны.

— Евреи знают, кого нанимать, — отметила с уважением бедуинка. — Вот это воины! Быстрые, ловкие, изворотливые! Их оружие не знало промаха, их руки не ведали усталости! О, эти двое положили столько разбойников джахалин, что те в ужасе бежали, не успев угнать у бдул даже пары коз. Теперь эти грязные шакалы долго еще не осмелятся к нам подступиться!

Так вот какой шум слышала Джоанна сквозь сон! И возможно, Камиля была права, уверяя, что она могла попасть в плен, даже не поняв, что случилось. Но она избежала подобной участи, потому что рядом был Мартин…

— Где теперь наши охранники? — спросила она у Фатимы.

— Наш шейх Хабиб от всего сердца отблагодарил ваших Али и Исмагила, — заулыбалась Фатима.

Джоанна поняла, что такими именами представились Мартин и Эйрик, но кто взял себе какое имя, не стала уточнять. Только выслушала, как шейх хвалил защитников перед всем племенем, позволив им взять себе любую женщину бдул, какую пожелают, а также выбрать в стаде любого барана или даже коня, какой им приглянется в табуне племени.

— И если Али обрадовался, что может сойтись с понравившейся ему женщиной, — продолжала рассказывать Фатима, — то Исмагил попросил только, чтобы его госпоже Иоханне было позволено отправиться к Дару Звезд и пробыть там столько, сколько она пожелает. Так что, как только ты выявишь желание, Камиля отведет тебя к источнику.

Значит, Исмагил — это Мартин. Кто еще позаботится о Джоанне, зная, как христианке хочется оказаться у воды?

Молодая женщина почувствовала прилив благодарности. Даже сердце забилось чаще. Но, может, заботливый обманщик просто хочет расположить ее к себе?

В любом случае Джоанна оживилась и сказала, что готова отправиться к Дару Звезд прямо сейчас.

Камиля проводила ее к проходу среди скал, который охраняли несколько мальчишек-бедуинов, и указала на видневшийся вдали зеленый оазис. Причем сказала, чтобы еврейка сама запомнила дорогу, ибо она не станет ее ждать, — надо вернуться, пока ребенок не проснулся. А еще предупредила, чтобы Иоханна долго не задерживалась у воды, ибо к ночи к источнику могут прийти на водопой дикие звери.

Джоанна прошла к оазису и через миг восхищенно замерла. Воистину — Дар Звезд! Это было небольшое, почти круглое озеро среди светлых скал, куда по уступам из расселины сбегали струи воды, сверкавшие в лучах заходившего солнца. Вокруг росли раскидистые пальмы, зеленели заросли граната и смоковниц, благоухали цветы и, не умолкая, стрекотали цикады. Просто райское место!

Англичанка почти бегом кинулась к озеру. Она скинула свою пыльную, пропотевшую одежду и с наслаждением подставила тело под струи ледяной воды водопада, даже взвизгнула, как девчонка, от удовольствия. О, какое же это счастье, когда столько воды!

Выросшая в краю, где часто идут дожди, где вода блестит на изумрудных заливных лугах, а ручьи и реки являются чем-то обыденным и привычным, она никогда не думала, что вода — такое ценное сокровище. Но теперь она наслаждалась ею, как небесным благословением, даром звезд… Джоанна то спускалась в озеро, пусть и мелковатое, но достаточное, чтобы в него можно было полностью погрузиться, то обливалась водой под водопадом, пока наконец не ощутила себя чистой. Выстирала она и свою одежду, как стирают обычные прачки: старательно прополоскав, она свернула ткань жгутом и принялась отбивать ее по камням, а затем снова полоскала, пока не решила, что та достаточно избавилась от песка и пыли. Развесив одежду на ветвях кустарника, она снова опустилась в воду. Наслаждаясь ее прикосновением, англичанка закрывала глаза, подставляла лицо ледяным брызгам. Какое блаженство!

Хотя солнце понемногу садилось, было достаточно тепло, чтобы одежда быстро высохла, и Джоанна с удовольствием оделась. Потом она долго расчесывала волосы, впервые не жалея, что пришлось подрезать косы, — что бы она делала в пустыне с той огромной массой волос, за которыми обычно ухаживали слуги, заплетали, умащивали, укладывали. Теперь же волосы Джоанны едва доставали до локтей. После купания волосы стали блестящими, как черный шелк, а чистое тело дарило непередаваемое ощущение свежести, почти забытое во время блужданий по пустыне силы. Месячные уже закончились, и Джоанне даже горько было вспоминать, какой грязной, несчастной и измученной она чувствовала себя еще недавно.