Рок-звезда - Б. Б. Истон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты только погляди на этот вид!
Мы были всего лишь на втором этаже, но наш балкон выходил на лес позади жилого комплекса, а не на парковку и другие здания, как у Джейсона.
Я знала, что это не слишком разумно – снимать квартиру в том же квартале, что мой тайный приятель, но мне было спокойнее знать, что неподалеку живут знакомые. Ну, в смысле, мало ли что может случиться, пока Ганса не будет? А вдруг мне что-нибудь понадобится, типа развлечений, внимания или спиртного? Я теперь взрослая молодая женщина. Я должна заботиться о себе.
Ганс вышел за мной на балкон и снова обнял меня.
– Мне очень нравится.
– А мне нравишься ты, – пропела я в ответ.
– Интересно, сколько мы тут проживем? – сказал Ганс, кладя подбородок мне на макушку. – Ты когда-нибудь думала об этом? Где только ни придется пожить за всю жизнь. Как все это будет? И где?
– Вообще-то нет. Я всегда думала, что так и останусь в Атланте. Мне здесь нравится.
– Без шансов, – сказал Ганс, отпуская меня, чтобы вытащить из кармана сигареты. – Мы будем жить повсюду.
Я обернулась к нему, и он протянул мне сигарету, возбужденно блестя глазами.
– Может, мы даже переедем в Нью-Йорк. Если «Violent Violet» договорятся с нужным продюсером нашего следующего альбома.
– Что? Правда?
– Возможно, – ухмыльнулся Ганс, прикуривая свисающую у меня изо рта сигарету.
Затягиваясь, я попыталась сформулировать какой-то ответ, который был бы лучше, чем просто завизжать: «Да ни хера я не собираюсь переезжать в этот ваш сраный Нью-Йорк», – как мне хотелось больше всего.
– Знаешь, милый, это очень здорово, – я снова затянулась, – но я сейчас подаю документы на продолжение учебы. Ты же знаешь, я старалась закончить бакалавриат досрочно, а все программы магистратуры, на которые я подаю, тут, в Джорджии.
Ганс стряхнул пепел через перила.
– Ну, ты переведешься. В Нью-Йорке отличные университеты. А у тебя все равно отличные отметки. Так что тебя обязательно примут.
– Но… Там слишком холодно.
– А мы купим тебе крутую шубу.
– Но… А что насчет твоей учебы?
Пожав плечами, Ганс выпустил в сторону струю дыма.
– А я возьму академку, или что у них там. Это неважно. Очень просто.
«А как насчет моих родителей? Я не хочу уезжать от них далеко».
«И в Нью-Йорке нет деревьев. А я люблю деревья».
«А если у нас будут дети? Кто мне поможет, если тебя никогда нет дома».
«И… Мы же только что переехали сюда».
– Эй! – Ганс приподнял мой подбородок, улыбаясь мне обожаемой улыбкой с ямочками. – Все будет отлично.
– Обещаешь?
– Неважно, где мы будем жить. Я могу жить с тобой в коробке под Бруклинским мостом и быть самым счастливым на свете.
Я растеклась в лужу сладких слюней прямо там, на балконе. Ганс был прав. Теперь мой дом – он. Неважно, куда нам придется поехать. Если у него есть мечта, я буду поддерживать его. Даже если ради этого придется перебраться в бетонные джунгли Нью-Йорка.
– Ты прав, – вздохнула я. – Я уже однажды жила с тобой, и мне пришлось от этого отказаться. Не думаю, что смогу пережить это еще раз.
Ганс просиял.
– Я точно не смогу. Это было ужасно.
– Да? – рассмеялась я, туша сигарету о перила и выкидывая ее с балкона. – Я очень рада… – тут Ганс подхватил меня на руки, и я заверещала: – Что ты делаешь?
– То, что должен был сделать там, внизу. Я переношу тебя через порог.
Ганс раздвинул дверь и внес меня внутрь. Я радостно хихикала.
– Добро пожаловать домой, детка, – сказал он, осторожно сажая меня на кухонную стойку.
– Добро пожаловать, – ответила я, обхватывая его ногами вокруг талии. – А знаешь, – я скользнула рукой к нему под майку, – мы никогда еще не занимались сексом на кухне.
Ганс ухмыльнулся, сжал мои бедра и прижался своим тут же восставшим членом ко шву моих коротко обрезанных джинсовых шорт.
– И на посудомойке тоже.
– Или у камина, – подхватила я, стягивая черную ткань с его мощных мышц.
– Или на лестнице, – добавил Ганс, срывая майку через голову.
– Или в гардеробной, – хихикнула я, поднимая руки, чтобы он снял кофточку и с меня.
– Думаешь, мы должны прямо сейчас все это исправить? – улыбнулся он, шевельнув бровью.
Я расстегнула лифчик и кинула его в кучу одежды на полу.
– Что же мы будем делать, когда все места закончатся?
Ганс расстегнул ремень, и я залилась слюной в предвкушении.
– Нам просто придется переехать.
И-и-и-и-и-и… Все слюни у меня во рту тут же пересохли.
34
Октябрь 2000
– Значит, мы болеем за тех парней в черном. Поняла, – я тихонько вытащила из кармана телефон и в третий раз за час взглянула на экран. От Ганса так ничего и нету.
– А как они называются?
Засунув телефон обратно, я сделала Кену большие глаза.
– «Фальконы».
– А кто у них нападающий?
Я указала на большой телеэкран перед нами.
– Вон тот, в тесных штанах, который бьет головой в жопу другого парня.
Наклонив голову набок, Кен приподнял брови.
– А звать его как?
– Э-э-э… Крис?
– А фамилия?
Я огляделась вокруг, надеясь отыскать подсказку где-нибудь в негусто обставленной холостяцкой пещере Джейсона. Когда я уже собиралась сдаться, вошел Аллен в черной майке «Фальконов», на которой большими красными буквами был написан ответ на вопрос Кена.
– Чандлер! – заорала я. – Крис Чандлер. Двенадцатый номер. Бум! – постучав себя по виску указательным пальцем, я послала Кену торжествующую улыбку. – У меня все тут.
Кен посмотрел через плечо на Аллена и рассмеялся.
– Правда?
– Слушай, чувак, – я потянулась и для вида хрустнула костяшками. – Вся эта учеба меня утомила. Мне нужен перекур. Хочешь со мной?
Я не рассчитывала всерьез, что этот любитель витаминных напитков в спортивном костюме и впрямь пойдет со мной на балкон, чтобы я дышала ему сигаретным дымом в лицо, поэтому очень удивилась, когда он поднялся со словами:
– Конечно.
Но я не была против. Кен оказался умным, с ним было приятно болтать, и он не приставал ко мне, как остальные парни у Джейсона. Братья Александер неделю назад чуть не трахнули меня, зажав у стенки.
Оба одновременно.
Кен открыл дверь, и мне в лицо ударил холодный ночной воздух. Я накинула на голову капюшон своей «Фантомной» толстовки и плотно затянула шнурки. Погода была прямо для пальто.
А я ненавидела погоду для пальто.
Кен глубоко вдохнул и выдохнул.
– Как же я люблю осень. Она пахнет футбольным сезоном.
Я втянула в себя запах горелых листьев и улыбнулась. В октябре, когда Атланта вылуплялась из своей хрустящей, красно-ржавой оболочки, людям приходилось или сгребать ее в мешки, или сжигать, чтобы не оказаться похороненными под ней заживо. А поскольку южане любят все сжигать, весь штат какое-то время потрясающе пах кострами.
– Как? Ты – да что-то любишь? – поддразнила я, ставя свое пиво на перила и держа сигарету подальше, чтобы не дымить.
– Я много чего люблю, – возразил Кен, садясь в один из шезлонгов. Он закинул ногу на ногу и небрежно свесил руку с пластиковой
