Теория Забвений - Владислав Владимирович Беляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, друг мой… это не так.
У Звонаря в обоих смыслах опустились руки. Переполненный чувством смятения, он понял, что отрицание здесь бессмысленно, так как Крайе обманывать никого не станет.
– Так Закрин прав?
– Разумеется. – Прикрыл глаза владыка. – Я сам ему это показал.
Но Звонаря поразил тон, с которым тот вещал о его приговоре, будто это праздничное пожелание: – А разве это такая радостная новость?
– Нет. Это – бремя. Ты – сосредоточение всей моей воли, центр всего моего разума.
– Чем чаще использовать твою силу, тем быстрее она сводит с ума… Я начну видеть везде врагов и бесов, даже в лицах своих друзей. Я не желаю себе такого бремени! Лучше проиграть, и пусть меня нуллифицируют…
– Нет же, постой! Такая судьба тебе не грозит… – Крайе подошел к нему ближе и сел на одно колено, подмяв под себя свой зеркальный плащ: – Сейчас ты должен успокоиться и выслушать меня. – Пытаясь найти хотя бы ещё одну искру надежды, Виктор глядел в его выразительные фиолетовые глаза, внимал каждому слову, словно очередному ведению, проносящемуся перед его взором. А, склоняясь перед юношей, великий хранитель забвений воодушевляющие спрашивал: – Ты помнишь победу? Помнишь, как я, стоя пред всеми, давал обещание, что впредь мы будем беречь мир, где все, люди, демоны и ангелы могут жить в согласии и гармонии, где нет больше распрей, и бессмысленных жертв ради безумных целей?
– Да, я помню. – Кивнул тот в ответ.
– Какое-то время минуло с тех пор, но гнев утекает не так легко, как крупицы в песчаных часах. Оставшиеся мятежники, затаившиеся, самые приближенные в самому Ариэлу, пришли, чтобы покарать предателя, что подверг их такому позору. Но сколь уничтожить меня они не могли, то нашли другой выход. Жертвуя своими собственными жизнями, они заточили меня в собственной темнице, дабы познал я ужас и отчаяние, что причинил своим братьям.
Виктор промолвил на выдохе: – Так вот почему вы оставили нас…
– Я бы никогда не оставил вас по своему собственному желанию! И с тех пор прибывал в поисках выхода из забвения, которым раньше владел. Чтобы вернуться. И единственным окном, способом вывезти меня из заточения оказались именно такие, как ты… Те, в ком было достаточно вместилища для духа моего. Вина за всю боль, причинённую вам, лежит на мне. Это – мои неудачи.
– Я ничего не понимаю… – Слегка мотнул парень головой.
– Понимаешь… Ты не так глуп, как сам о себе думаешь, не так прост, как кажешься. Ты – произошедшее чудо!
Виктор улыбнулся: – Говорите так, будто вы поселились внутри меня…
Но Крайе был абсолютно серьёзен: – И не только я. Твой дух настолько огромен, что многие видели лишь пустоту. Пустоту, в которой можно утонуть, и именно в ней сейчас вся сила забвения в тени. Теперь она подчинена твоей воле, и как ей воспользоваться – уже твоё решение.
– А как же то, что я могу просто сойти с ума?
– По моей ошибке, я, как и наш создатель, даровал своим детям волю, лишенную разума. В этом и заключалось проклятье несчастных, на кого пал этот злой рок. – Крайе возложил руку Виктору на плечо. – Тебе же дарованы обе эссенции мироздания. Ты ничего не должен страшится, а тем более никого! Всё будет зависеть лишь от твоих поступков.
– Так я «пятый»?
– Ты – моя пятая и единственная удачная попытка. Ты – вместилище «тени»! Вместилище моих когда-то утраченных духа, разума и воли.
– А если я не смогу… Я всю жизнь ничего не мог. – Виктор, причитая, опустил голову, как, вдруг, холодная, как сталь, рука владыки, дотронулась до его подбородка, поднимая вверх поникшие того глаза:
– Как бы не обернулись события, как бы не сложна была ситуация. Главное – это вера. Верьте, ибо я верю в вас. Нет ничего невозможного для того, у кого есть вера в себя. – Крайе поднялся с колен, а Звонарь, почувствовал невероятное облегчение, будто гигантский потолок наконец упал с его плеч. Он выпрямился и направил свой взор вперед. – Когда надо мной сгущались тучи, я молча и спокойно ждал конца. Но смотреть, как ты повторяешь былые мои ошибки, не стану! Я не брошу тебя как нас Отец! Поведу за руку, если потребуется. – Указал он на всех врагов, стоящих в дали. – Они, как двенадцать апостолов, что, объединившись, заточили меня. Но с тобой такого не будет!
– Что же мне теперь делать? – Задавал парень последний вопрос.
– Сделай выбор. Выбери жизнь! Жизнь, в которой ты будешь счастлив, в которой останутся все твои друзья и любимые. Жизнь, которую бы хотел для себя сам! И, когда будешь готов, то я… помогу тебе в этом.
Сиреневый сгусток энергии и оба кинжала вновь медленно продолжили свой роковой путь, стремясь поразить беззащитную мишень. Время медленно возвращалось в прежнее русло, и все двенадцать заговорщиков, окруженных живым щитом, начинали вновь шевелиться и издавать звуки. Снаряд летящий в Виктора взорвался, подняв над землей пыль, а Фрост также не торопясь шагал до младшего Пуарье в своих зачищенных до блеска туфлях. Но, неожиданно, их коварные улыбки сменились удивлением, а в глазах Ричарда появилась толика восторга. Дым быстро развеялся вновь пришедшим ветром, и все увидели Звонаря, стоящего посреди обугленной травы. Осанка его приобрела гордый и ровный стан. Он стоял, словно часть леса, словно тот самый вековой дуб на роще, что тянется до самих облаков.
Виктор сделал шаг вперед. Ни страх, ни боль от треснувшей кости ему были уже не ведомы. Спокойствие и безмятежность основателя накрыли его тонким, но теплым, словно объятья, одеялом, и, переступая через преграду из пыли, он мыслил четче, чем когда-либо. «Я выбрал…» – Промолвил он, когда веки его открылись, а из очей засиял яркий фиолетовый свет. Не успели мезмеро и моргнуть, как в следующий момент тот переместился прямиком к первому из создателей. Они подумали, что это очередной мираж и моментально ринулись в бой, а Узман оказался по правую руку от Виктора, пытаясь со всей силы нанести тому удар. Хруст его ноги, ударившейся об отражающий барьер, был слышан даже за несколько метров. Купол, покрывший Звонаря, отразив весь импульс обратно, отбросил Ондера в чащу и тот втесался в первое попавшееся дерево. Все копии иллюзионистов кинулись на парня, направлявшегося к цели. Махнув левой рукой, юноша мощной искажающей волной разорвал все отражения на кусочки, и отбросил
