Женитьба дядюшки Жиля (СИ) - Кальк Салма

Встать оказалось непросто, но и не так трудно, как накануне вечером. Интересно, нужно ли снимать трофейный камень на ночь? Очень уж он велик. Наверное, Саваж не спит со своим знаменитым кинжалом, он обычно спит с прекрасными дамами, насколько Жиль представлял себе будущего родича. Впрочем, если сейчас у него любимая жена, то вопрос, с кем спать, не стоит.

Жилю тоже поторопиться бы. Потому что любимая жена – это как-то очень хорошо, вчера было отчётливо жаль, что Мадлен не здесь, дома, а в далёком безопасном месте. Дом хорошо построен ещё в прошлом веке и способен выдержать осаду, так что – нужно благодарить племянника за помощь и перевозить Мадлен и детей сюда. Договариваться с обоими племянниками о свадьбе, и – что там дальше у людей после свадьбы-то бывает?

Мадлен отозвалась мгновенно, улыбалась, радовалась, говорила – ждёт, когда он к ним доберётся. И девочки ждут. И все они надеются, что он в порядке, в добром здравии, и что вчерашние события не слишком ему повредили.

Всё это беспокойство о его добром здравии было непривычно. Какое дело-то вообще до его здравия, доброго или не слишком? А вот ведь, надо же. И его это не выводит из себя, не злит, никак не задевает – а то раньше по-всякому бывало. Другой он? Другая жизнь? В любом случае, что-то новое, чего раньше с ним не случалось.

Было до сих пор немного удивительно, что его приняли – как есть и без вопросов. Не просто пара встреч, но – какие-то разговоры, магические уроки, так и до совместных дел дожить недалеко! Ладно, поглядим.

Жакетта услышала шевеление и заглянула – обрадовалась его бодрому виду, сказала, что нужно провести процедуру для треснувшего ребра – чтоб быстрее зарастало, а потом уже можно будет перетянуть и вставать. Её услышал его милость Котальдо, соскочил с кровати, подошёл, потёрся, потыкался носом в ладонь - чеши, мол. Жакетта поулыбалась и почесала – хороший, сказала, котик, вчера правильно понял, что делать с мышью. Ну а как – не просто ж так котик!

За завтраком оказалось, что с утра Жилем уже интересовались и зять-маршал, и его младший сын. Последний вчера, как рассказали, явился уже почти ночью и очень попросил Орельена открыть ему портал понятно куда – и тот открыл, ясное дело. Все всё понимают, как тут было не открыть?

Жиль связался с маршалом и сошёлся с ним на том, что заглянет в гости – да, к обеду. Обсудить новости. А там уже можно и к Мадлен.

Для поездки по городу Жилю вернули троих его подопечных оболтусов – они были радостны и довольны, рассказали, что их прямо на рассвете взяли присмотреть за раскапыванием руин на улице Доброй Хозяйки, и что там довольно быстро докопались до подвала. И что господин маршал сам лично спустился туда, запасы произвели на него большое впечатление, он приказал забрать бочки с порохом и кое-что ещё, и всем этим сейчас занимаются его люди и люди короля. Значит, король так или иначе в курсе.

В доме маршала Жиля встретили как героя вчерашней вылазки – что, и здесь уже слухи ходят? Или вчера кто-то из слуг видел, как он из мыши обратно в себя превращался, и потом всем рассказал? Да то ещё зрелище, если честно, сам бы ни за что не стал смотреть. А в жабу уже нужно было кого-то превратить, просто чесалось в одном месте.

Сестрица Катрин выглядела радостной и довольной, обняла его, усадила рядом и велела рассказывать. Жиль посмеялся – о чём рассказывать-то? Но Катрин было просто так с толку не сбить, она улыбнулась и сказала – о том, как сватался, конечно же, об остальном она уже слышала, и ещё потом послушает – вместе с Годфри, когда тот вернётся из дворца. А пока – когда ждать свадьбу? Как поживает госпожа де Кресси и её очаровательные дочери?

Что там - хорошо поживают, милостью племянника. Лионель очень помог со всей этой запутанной историей, и Жиль был ему весьма благодарен. Что же, выходит, от большой семьи есть и хорошее, а не только склоки и странности?

Зять явился к обеду, поцеловал сестрицу Катрин, оглядел Жиля, судя по всему – остался доволен. Рассказал, что из подвала господина Бернарда вынули весь порох и отправили в более подходящее для того пороха место, и остальные запасы оружия, включая пушку, тоже пригодятся. За Жан-Люка Кресси поручился граф де Февр – всё же, не бог весть как, но служит, свой человек, и попросил отпустить его. А младших и вовсе держать незачем – лопухи, своей головы нет, что старший скажет – то и делают. Поэтому всех троих решено отпустить, но – им запрещено лезть в дела вдовы их брата. А если Жан-Люк проигрывается в кости – так пусть сам и отвечает, и женщин не впутывает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- А её дети? – уточнил Жиль.

Мало ли.

- А о детях ты там сам позаботься, сделай милость, - усмехнулся маршал.

Значит, нужно шевелиться. Перевозить их всех к себе и дальше.

Господин Бернард пришёл в себя, молчит, разговаривать отказывается. В преступных намерениях не признаётся, утверждает, что склад в подвале не его, он о нём знать не знал, и вообще дом принадлежит совсем другому человеку. Этого человека уже нашли, и ещё нашли людей, которые пытались ночью проникнуть в подвал снаружи, из-за городской стены по подземному ходу. Засада пока оставлена, кто знает – вдруг ещё кого черти принесут?

Значит, пока переводим дух.

Домой Жиль добрался верхом, и надо сказать – мальчишки смотрели на него ещё не как де ла Мотт, но уже и не как в начале. Неужели привыкли? Ну так то ли ещё будет.

Дома он отмахнулся от обеда, от его милости Котальдо, не стал отмахиваться только от лечебных процедур – старые и новые повреждения, если уж нет возможности их исцелить на месте, нужно хотя бы обезболить. И попросил де ла Мотта открыть портал.

В гостиной тихо и пусто – очевидно, все при делах. Жиль двинулся было наружу, чтобы подняться к Мадлен, но услышал её имя в разговоре за дверью. Говорила супруга здешнего управляющего, как там её? Госпожа Рокар. Дети ещё у неё противные. Младшие ничего, а старшие – видимо, в неё, а не в господина Рокара.

- Так у них в крови, у этих Саважей – прилепиться к кому-нибудь побогаче. Сами-то нищие, уже которое поколение с кучей детей – и нищие. Что брат её нашёл себе богатую невесту, что она сейчас – выгодного старого мужа. Принц-то – развалина ходячая, того и гляди концы отдаст, и кому всё достанется? Ей, конечно, и её невоспитанным девицам. Да и вообще, кто по доброй-то воле свяжется с таким страшным? Да ещё с хромым? Был бы Жако с соседней улицы – она и не глянула бы, а тут одно слово – принц, из Роганов! Ясное дело, невозможно такую выгоду упустить!

Жиль подумал, что ещё слово – и он уже выйдет и спросит у почтенной дамы, что она против него имеет, но – к своему счастью, сплетница вместе с товаркой удалилась по лестнице вниз. А Жиль пошёл наверх. И подумал, что он за последние дни успел отвыкнуть от этого вот – «старый и страшный».

На третьем этаже в целом было тихо. Голоса доносились из детской – кажется, там вся милая компания. Жиль прислушался. Говорила Аделин.

- А злобные сёстры младшенькой Белль часы-то перевели, чтобы она не успела вернуться к своему чудовищу, она и сидела с ними – ни сном, ни духом, ни рылом, ни ухом. И опоздала на целый час! Колечко покрутила на пальце, вернулась во дворец, видит – нет чудовища. Думает – куда делось, всегда же было! И пошла по дому его искать! И ни в одной зачарованной комнате не нашла – нету чудовища, как сквозь землю провалилось. Тогда она пошла в сад, к прекрасному розовому кусту, и видит – лежит там её чудовище, полумёртвое уже, обнимает розовый куст и горько плачет.

- А чего плачет-то? – спросила Шарлотта. – И чего полумёртвое?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Глупая ты, скучает! Он-то подумал, что она уже совсем никогда не придёт! Ты вот как думаешь, если наша мама не придёт к чудовищу, которое на самом деле принц, он ведь тоже скучать начнёт!

Глаза Жиля медленно лезли на лоб. Что? Чудовище, которое принц? Что ещё ему доведётся услышать?

Он открыл дверь в комнату Мадлен – без стука, там тоже о чём-то говорили. И упёрся взглядом в сидящих рядом, свою прекрасную даму и любезного племянника. И госпожа Мадлен держала племянника за руку, и что-то ему говорила, а племянник сиял от неведомой радости.