Полузабытая песня любви - Кэтрин Уэбб

– Ну конечно, нерадивый дед, ожесточенный слухами о не знающем удержу члене Чарльза Обри, – сказала Ханна.

– Значит, ты совсем на это не купилась, да?

– На то, что ты тайный родственник Чарльза Обри? – Она насмешливо приподняла бровь, и это заставило Зака улыбнуться. – Кто знает?

Ханна отбросила ракушку, откинулась назад и прильнула к Заку, который с готовностью обнял ее одной рукой. Он поцеловал Ханну в макушку, отметив про себя, как его кожи коснулась одна из кудряшек и как ее волосы пахнут морем и овечьей шерстью.

Они сидели на пляже, пока совсем не стемнело, и разговаривали о мелочах, из которых состояла их жизнь, и о важных вещах, которые грозили превратить ее в сплошной хаос. Ханна начала описывать различные проблемы, с которыми столкнулась, ухаживая за своим стадом с тех пор, как купила новых овец, начиная с эпидемии овечьего клеща и заканчивая бараном, который не хотел покрывать овец. Затем она внезапно остановилась.

– Прошу прощения. Наверное, тебе чертовски скучно все это слушать.

– Нет, продолжай. Я хочу знать все, – возразил Зак.

– Что именно?

Она слегка отклонилась в сторону, чтобы видеть его лицо.

– Я хочу знать о тебе все, – улыбнулся он.

– Никто никогда не узнает всего о другом человеке, Зак, – сказала она торжественно.

– Конечно. Жизнь стала бы ужасно скучной, если бы можно было знать все. Помимо всего прочего, исчезла бы такая вещь, как тайна.

– Ты ведь очень любишь тайны, да?

– А разве не все их любят?

– Но ты же твердо решил раскрыть правду, как ты сам выразился, о том времени, которое здесь провел Обри. О том времени, которое с ним провела Димити. Разве это не убьет тайну?

– Возможно, – проговорил он, смущенный тем, что она завела об этом разговор. – Но тут совсем другое дело. И я говорил не о Чарльзе Обри. Я говорил о тебе, Ханна, и… – Он замолчал и вдруг посмотрел на часы. – Ох, черт возьми!

Он неуклюже поднялся на ноги.

– В чем дело?

– Сегодня же суббота. Я должен в одиннадцать связаться по «Скайпу» с Элис!

– Сейчас уже четверть одиннадцатого. Тебе ни за что не добраться до паба вовремя. Ханна встала и вытерла руки о джинсы.

– Я должен попытаться. Придется бежать. Очень извиняюсь, Ханна…

– Не извиняйся. Я пойду с тобой, – проговорила она, поворачиваясь к костру, чтобы ударами ноги разбросать непогасшие угли.

– Правда пойдешь?

– Если ты этого хочешь.

– Конечно хочу. Спасибо.

Паб был почти пуст, и, пока Зак включал свой ноутбук, Ханна лениво направилась к стойке, чтобы поприветствовать Пита Мюррея, болтавшего с одиноким клиентом, сидящим на барном стуле. Они пришли позже времени, когда можно было сделать последний заказ [77], но Пит все равно налил Ханне на два пальца водки и поставил бокал перед ней.

– Послушай, Ханна, – услышал Зак голос хозяина паба. – Я насчет твоего кредита… Вынужден просить его погасить.

Ханна глотнула водки.

– Скоро погашу. Обещаю, – сказала она.

– Ты говорила это две недели назад. Хочу отметить, что я был терпелив, но теперь счет перевалил за три сотни фунтов…

– Мне просто нужно еще несколько дней. Клянусь, мне должны прийти деньги. Как только это произойдет, я немедленно явлюсь к тебе и рассчитаюсь. Даю слово. Всего несколько дней.

– Ну ладно, если только не больше. Знаешь, ты здесь не единственная, кому надо вести свой бизнес.

– Спасибо, Пит. Ты сокровище, – улыбнулась она и приподняла свой бокал в знак приветствия, прежде чем его осушить.

Ханна тактично ждала Зака на расстоянии, пока тот, сперва чуть застенчиво, рассказывал Элис обо всем, что делал в последнее время, и узнавал все, что делала она, а затем внимательно выслушал, как ей понравился вкус тыквенного пирога, который она попробовала в первый раз. Потом он принялся рассказывать дочери сказку на ночь, хотя время идти спать в Америке еще не наступило, и устроил целое представление с несколькими глупыми голосами и звуковыми эффектами. Он знал, что привлекает внимание поздних посетителей паба, но Элис безудержно хохотала, и он решил, что ему абсолютно все равно, что о нем думают. Когда сеанс связи с Америкой закончился, он смущенно улыбнулся, а Ханна подошла и села рядом с ним.

– Прошу прощения за все это, – сказал он.

– Не проси. Сладкий ребенок. Правда, я не слишком большой знаток по части детей.

– И я тоже, поверь. Последние шесть лет мне приходилось учиться ускоренными темпами.

– Ну, мне пора возвращаться. Завтра нужно ужасно рано вставать. На рассвете милейшие люди из Совета по экологической сертификации приедут проводить аудит.

– О-о, – разочарованно протянул Зак. – Звучит убедительно.

– Трудный день, – кивнула она. – Может, ты хочешь показать мне свою комнату?

Зак помолчал, а потом взглянул на Пита Мюррея, который занимался тем, что, стоя за ближним к их столику краем стойки, вытирал очень сухой стакан. Все его внимание было поглощено тем, что он слышал.

– Идти надо вон в ту сторону, – пригласил Ханну Зак. Он провел ее по коридору к лестнице, а потом оглянулся через плечо. – Вот неприятность. У меня такое впечатление, будто, как только Пит что-то пронюхает, это скоро становится известно всем.

– Ну и что?

– Ну, не знаю. Мне показалось, что ты не любишь, когда другие суют нос в твои дела.

– А что такого они могут узнать? Меня не беспокоит их мнение, если ты это имеешь в виду. Ты вполне симпатичный парень. Ухоженный. Моложавый. Почему мне нужно скрывать тот факт, что я тебя затащила в постель? – спросила она.

Зак пожал плечами, довольный таким оборотом событий.

– Хорошо, раз уж на то пошло…

Он открыл дверь в свою маленькую комнатку, щурясь от спертого воздуха, который пах лимонным освежителем, стоящим на шкафу. Ханна закрыла за ними дверь.

– Уютно, – сказала она, сев на лоскутное покрывало и покачавшись на кровати.

– Так это тызатащила меняв постель, да? – спросил Зак.

Ханна просунула пальцы ему под ремень и повалила Зака на кровать:

– Не вздумай кому-нибудь сказать, что это не так. Даже самому себе.

– Я не осмелюсь.

Они занялись любовью без предварительных ласк, быстро и сосредоточенно, задыхаясь от спешки, и вскоре все было кончено. Ханна обхватила его ногами и выгнула при этом тело. Черные точки плясали в глазах у Зака, и, пока он пытался отдышаться, Ханна вынырнула из-под него и надела джинсы.

– Мне правда пора идти.

Она снова завязала волосы в хвостик.

– Погоди. Останься ненадолго. Останься на ночь.