Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гражданка, прошлое кажутся сном. Нелегко нам сейчас, и будет нелегко. Служба настоящая, Саш, ведь только началась, и что меня ждет впереди — неизвестно. Но я буду крепиться, постараюсь все сделать, чтоб не опозорить свою честь и честь Донбасса.
Будешь на заводе, зайди в первый цех, передай огромный привет моим бывшим наставникам, ребятам с нашей группы, а также Любови Ивановне, мастеру моему.
3.12.85 г.».
…Приказ командира прозвучал, как выстрел: «Прикрой, Арсенов!» — и, пригибаясь, старший лейтенант устремился вперед. Валерий взглядом провожал командира из‑за дувала, где они пролежали рядом на горячих камнях ровно одно мгновение, чтобы Кравченко оценил обстановку. Провожал, цепко удерживая в поле зрения фигуру командира, камни и скалы справа.
И все же автоматная очередь резанула воздух неожиданно. Кравченко, замерев в прыжке долю секунды, распластался на камнях, и тут раздалась вторая очередь и третья…
Валерка, так же как и его командир, понимал, что для горстки солдат, отрезанных от своих, все решала скорость захвата инициативы в свои руки. Это был его первый большой бой.
Сочилась струйками кровь: она стекала по лицу старшего лейтенанта Кравченко, когда тот, резко взглянув на Арсенова, отдал приказ. Взрывом душманской гранаты мелкими осколками были посечены экипаж и солдаты.
В характеристике на Валерия Арсенова сказано, что у него особенно развито логическое мышление. Наверное, то, что предпринял Валерий, в доли секунды приняв единственно верное решение, было логично и с точки зрения поступка, и по логике следования воинскому долгу.
…Очередь пришлась на уровень живота Арсенова. Душман остервенело жал на крючок, расстреливая его в упор, но тот продолжал стоять. Враг перевел оружие выше, целясь в сердце солдата, и только тогда Валерий начал медленно оседать, открывая за собой Кравченко.
Старший лейтенант и душман нажали на спусковые крючки одновременно, но «дух» сделал это на какое‑то мгновение быстрее, собственно, он продолжал очередь, которую перекрывал своим телом Арсенов, а Кравченко из‑за Арсенова еще не мог стрелять. Раздался щелчок: патронов в автомате «духа» не было, и уже заработал автомат Кравченко…
Каким он был, Валерий Арсенов? Каждый из близко знавших его людей говорит о Валерии по‑своему, о своем. Родители — о сыне, преподаватели — об учащемся. Директор училища, например, помнит, что и баловства за Арсеновым числилось в свое время немало.
Молод был Валера. Слишком короткое время знали его люди уже почти взрослым, почти состоявшимся. Почти…
Война свои подарки раздала,Кому звезда на грудь, кому — на холмик.Кого‑то развенчала догола,А кто‑то вписан в жизни многотомник.Пусть десять или двадцать лет пройдетИ время врачевать умеет раны,Давайте помнить тех, кто не придет…Нельзя нам забывать Афганистана.
Это прежде всего труд
И жизнь — одна. И смерть — одна.
Ее ни с кем не разделить.
А ты сумел в бою последнем
Собой друзей своих прикрыть…
Удар войны, огонь и дым
Закрыл ты сердцем молодым.
Эти слова о нем — старшем лейтенанте Павле Яковлевиче Корчаке, погибшем на страшной афганской войне.
Неизмеримо горе отца, родных и близких, друзей и просто людей, которые любили его.
Его отец, Яков Григорьевич, не замыкается в своем горе, идет к людям, рассказывает о сыне; он боится еще одной смерти — забвения. Ему хотелось бы увековечить память сына и таких, как он, чтобы их имена были записаны в Парке Славы города рядом с именами героев Великой Отечественной войны, чтобы эти имена были записаны в Вечную Книгу памяти.
Родился Паша в древнем и прекрасном городе Каневе над Днепром. В городе, где покоится великий Кобзарь. От своего отца унаследовал настоящее трудолюбие, прекрасное умение доводить начатое дело до конца, целеустремленность, волю, мужество, а от мамы Валентины Нестеровны — жизнерадостный характер, любовь и уважение к людям, чуткость и доброту.
Необыкновенным парнем рос Павел. Всмотритесь в его фотографии: мужественное открытое лицо, внимательный взгляд карих глаз, мужественный подбородок, — прекрасное лицо, готовое улыбнуться каждому. Сильный, красивый. А красивые — всегда смелые.
Незабываемый след оставил Павел о себе в стенах родной школы № 2 города Канев. Он успевал везде: был первым в учебе, в спорте, в художественной самодеятельности, был командиром юнармейского отряда, который на областном смотре занял первое место. Играл в духовом оркестре, играл на гитаре, пел. С увлечением изучал немецкий язык, много читал и мечтал… Мечтал стать офицером.
Он шел открыто навстречу людям, навстречу жизни. С особенной сыновней любовью он относился к матери. В школьном сочинении на тему «Кто твой лучший друг?» он написал о своей маме.
В 1981 году после окончания школы Павел стал курсантом Киевского высшего общевойскового командного дважды Краснознаменного училища имени М. В. Фрунзе.
О своей любви к будущей офицерской профессии Павел писал своей учительнице: «…Хоть и трудно, но не жалею, ведь офицером может быть только тот человек, который любит свою профессию, гордится ею. И недаром сказал К. Кудиевский: „…быть офицером и есть одно из самых высоких призваний мужчины!“».
К учащимся школы Павел обращался с такими словами: «Пусть морально, а самое главное — физически готовят себя к службе в войсках. Это им очень пригодится».
По окончании военного училища Павлу была присвоена квалификация: офицер с высшим военно‑специальным образованием, переводчик‑референт со знанием немецкого и китайского языков. Он был направлен для дальнейшего прохождения службы в Псков — командиром группы специального назначения.
Для Павла чужая беда, была его бедой, а чужое горе — его горем. Он написал рапорт о направлении его в Афганистан. Вначале он служил помощником начальника штаба отряда в Баграме, но служба в штабе не удовлетворяла его. Снова написал рапорт с просьбой назначить его командиром боевой группы. И молодой офицер добился своего — стал командиром группы.
Рассказывают солдаты, чьим командиром был Павел: Игорь Волков, Геннадий Стрельцов, Сергей Бригида, Валерий Василюк, Алексей Шкелеберда. Все они прямо из боевой части, из опаленного солнцем и порохом Афганистана не поехали к себе домой, где их ждали родные и близкие, а приехали к отцу Павла в Канев, чтобы рассказать о своем боевом командире.
«Павел Корчака был нам, солдатам, не только командиром, но другом и братом. Его все любили и уважали. И свое первое боевое крещение он сдал на отлично. Сам первым бросился вперед.
Бывало, выстроят всех на плацу: кто пойдет на задание добровольно?
— А кто поведет группу?
— Лейтенант Корчака.
И весь строй без исключения делал шаг вперед.
А как Павел умел рассказывать друзьям о своей семье, школе, о родном Каневе, о Днепре, своей милой и далекой Родине. И тогда брал гитару в руки, и над притихшими горами под чужими звездами взлетала в небо песня, песня‑тоска, песня‑надежда, которой не суждено было сбыться:
…Я тоскую по родной земле,По ее рассветам и закатам,На афганской выжженной землеСпят тревожно русские солдаты…
А вот что пишет Пашин друг и боевой товарищ лейтенант Е. С. Барышев: «Что такое подвиг? — спросите вы. Это не те самые мечты детства, голубые фантазии вихрастых мальчишек. Нет. Это прежде всего труд. А подвиг? Подвиг придет. К кому нужно, он придет…
Думал ли Паша о подвиге? Конечно, нет… Люди, солдаты, солдатики… Боевая задача… Задача стояла вроде бы как обычно:
„Не допустить прохода мятежников через район засады, поставленной разведывательной группой“. Задача была выполнена. Но какой ценой!.. Паши уже не вернуть. Какой ты был, наш Паша? Вспоминаю его фотографии. Его улыбку. Жизнерадостный, красивый, сильный. Сколько можно перечислять еще? Не стоит. Скажу просто — Паша был настоящим Другом.
…Душманы сидели в подвале. Сколько их? Где именно они сидели? — знали только по догадкам. Паша спустился с места засады в тот самый кишлак, взяв с собой несколько солдат…
Сепест — так назывался кишлак. …Ты останешься в памяти навсегда. …Возникла необходимость зайти в один из дувалов и осмотреть его. Бросив гранату, группа разведчиков перешла порог у входа в дувал. Впереди шел Паша. Вот он, маленький коридор. Даже и словом таким назвать нельзя. Слева дверь — никого. Бросили гранату и вперед. Еще четыре шага.
