Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко

Когда ребята ушли, мы прибрались и легли спать. Но где‑то около семи утра нас разбудил лейтенант Семенов и сказал, что первую роту зажали в ущелье. Одевайтесь, получайте оружие и вперед. Мы быстро собрались на плацу. Собрали всех, кого могли, и бегом побежали в сторону Маравар. Мы все время психовали, что автовзвод и повара, которые были с нами, не могут бежать так, как мы. По радиостанции передали, что в третьем взводе есть убитые и раненые.

Пробежали Маравары и где‑то через километр увидели Игоря Куриленко и Саню Примакина с Лебедевым. Они были ранены, но легко, и шли нам навстречу.

Мы пробежали еще метров восемьсот и заняли позицию. Обстановку никто не знал. Что, где, кто находится — никто не представлял. Мы ждали, когда к нам выйдут ребята.

Лежали так около двух часов. За это время вышли многие. Все, кроме первого и второго взводов. Мы не знали еще, что уже три часа, как их нет в живых…

Потом увидели первых душманов. Ничего и никого не боясь, они шли на нас. Мы открыли огонь, но духи быстро стали нас обходить справа. Лейтенант Семенов вовремя заметил это и дал команду отходить. Мы отошли в кишлак Маравары. Началось другое ожидание. Связисты постоянно запрашивали первый и второй взвод, но безрезультатно. Молчали наши ребята. Молчали зловеще Маравары…»

Без венков и процессий, в сапогах и берете,Сбросив капельки пота с непроросших усов,Я саперной лопатой, сжав проклятье у глотки,Закопал свою юность у афганских хребтов.

Истинный мужчина

15 февраля 1989 года. Навсегда запомним эту дату — день, когда последний советский солдат покинул афганскую землю. Наконец‑то матери перестанут вздрагивать по ночам, терзаемые страшными мыслями. Но многим из их никогда не увидеть своих сыновей.

Одна из них — Ольга Семеновна Бескровных. Да, это не только их, с отцом Константином Александровичем и дочерью Надеждой, боль. Это и наша с вами боль. И долг каждого из нас, живущего на земле, — помнить павших.

«Игорь без прикрас был истинным мужчиной — умен, сдержан, смел, — пишет Ольга Семеновна. — Никогда не прятался за чужие спины. Увлекался спортом: плаванием, легкой атлетикой. Уже за два года до училища входил в сборную Азербайджана по пятиборью. После окончания школы № 53 в Баку попытался поступить в институт физкультуры — неудачно. На следующий год решил поступать в Бакинское высшее общевойсковое военное училище.

Я не собираюсь выдумывать легенд, не хочу приукрашивать биографию моего сына. До армии он был обычным молодым человеком. Как и большинство: славный, прямой, добрый парень. Он и в училище, и в Афганистан пошел добровольно. Тут уж никуда не денешься — сказалось родительское воспитание на героико‑патриотических примерах».

После училища Игорь служил в Армении, потом в Грузии в городе Лагодехи в соединении специального назначения. Когда перед командировкой в Афганистан приехал в отпуск, родители просили его отказаться, но он сказал, что не имеет права на это как офицер: «Или пан, или пропал» — были его слова. Еще мечтал поступить в Военную академию.

Из Афганистана Игорь писал: «16 февраля 1986 года прилетел в Кандагар. За то, что опоздал из отпуска на четверо суток, комбат ничего не сказал, все понимает. Комбат у нас замечательный, и чем больше служу под его началом, тем больше убеждаюсь в этом.

Сразу же пришлось браться за работу. Так много всего нужно было сделать, что поначалу и не знал, за что хвататься. Сейчас постепенно все нормализуется. Взвод у меня хороший, техника (бронетранспортеры) тоже. Что примечательно — солдаты, несущие службу в Афганистане, совсем по‑другому относятся к ней, чем в Союзе. Они как‑то серьезнее и ответственнее относятся к поручениям. Это объясняется, наверное, еще и тем, что все они уже не раз принимали участие в боевых действиях и понимают, что все, чем мы занимаемся в свободное от боев время, скажется в конечном счете на успехе той или иной боевой операции, ну и, конечно, вопрос жизни. Многие из них уже имеют награды и стали настоящими бойцами.

В основном это касается старослужащих. На них всегда можно не только положиться, но и поучиться кое‑чему. Часто расспрашиваю их о боевых действиях, в которых они участвовали, об обстановке, которая складывалась в ходе боев, и о том, как они ее решали. Таким образом, пока приходится набираться опыта. Делаю выводы для себя из тех успехов и ошибок, которые у них были.

Вчера вернулся из своего первого боевого выхода. Взяли большое количество оружия и 10 пленных…

Мама, прошу тебя, не переживай. Все у меня „хоккей“. Я буду осторожен. Вы себя там берегите. Пишите, какие у вас новости. Игорь».

Будут еще налеты, шестидневное наблюдение за противником на высоте 2600 метров над уровнем моря, окончившееся большим успехом, будет представление к награде, участие в трех засадах, последняя из которых оказалась роковой.

26 апреля 1986 года грозным было небо над Игорем. В тот день после 17‑километрового марша разведчики вышли к кишлаку Герколай. До кишлака оставалось 200–250 метров, решили передохнуть, осмотреться. Прошло 10–15 минут, и уже должна была прозвучать команда группе захвата… как вдруг с восточной стороны, со стороны Пакистана, послышался легкий шум. Он становился все отчетливее. Вскоре уже можно было различить два темных и два белых пятна — колонну машин. Времени на организацию обороны не оставалось. Разведчики приняли бой. Натиск врага был силен. Бой продолжался около десяти часов. Враг был уничтожен. В ходе боя Игорь был тяжело ранен, но, истекая кровью, продолжал руководить боем до последней минуты жизни. Игорь погиб, честно выполнив долг Воина.

Он не оставил родителям внуков, не успел жениться. Только порадовался своим племянницам.

Своей короткой жизнью он приумножил величие советского офицера. Поэтому и память о нем бессмертна.

«Поговори со мною, мама»

Я писать не стануо баграмской пыли,Тряске в бэтээрахв горных кишлаках,Что во время рейдав перестрелке были,И ложились пулирядом в двух шагах.

Шумными ручейками бегут в среднюю школу девчонки и мальчишки. Ребячьи ручейки огибают тесно посаженные вокруг здания березки, тополя, молодые рябины — школа прячется за деревьями, словно в маленьком лесу. Лесок этот ярко зеленеет ранней весной, шумит под дождями летом, а там, смотришь, осенний ветер уже срывает с деревьев последние листья, и вот — зима. Как быстро летит время…

Недавно на фасаде школы появилась мемориальная доска: «Хамалко Юрий Михайлович. 1965–1987 гг. За мужество и отвагу, проявленные при исполнении воинского долга в Республике Афганистан, награжден орденом Красной Звезды, посмертно».

А перед Новым годом чьи‑то добрые руки положили к ней красивую еловую ветвь, как знак: мы тебя помним, Юра.

Любил, мечтал, жил… Как горько писать в прошедшем времени о человеке, которому не исполнилось и двадцати двух лет, о высоком, стройном, красивом парне с большими добрыми глазами.

У него было много друзей. В доме, где жил. В школе, в Тюменском высшем военно‑инженерном командном училище, где получил заветные лейтенантские звездочки. И в войсках.

Очень любил природу, очень любил лес. И, наверное, не раз там, в Афганистане, снилось Юре, как он мальчишкой идет с друзьями в лес. Как они долго бродят среди берез и осин, залезают под колючие ветви елок, собирая грибы, и, как всегда, он самый удачливый. И еще ему, наверное, снилась река и то, как плывут они с ребятами на лодке и теплым летним вечером ловят рыбу, варят уху, а потом долго‑долго болтают у костра.

И часто, очень часто он вспоминал родной город. Дом, родители, друзья…

Юрина мама не скрывает — баловался в детстве, как все дети. Мог увести класс в кино или рассмеяться на уроке, что тогда считалось смертным грехом. Но в то же время не был вредным. Если что и делал, то без злого умысла. Когда стал чуть постарше, занялся серьезно спортом (у него был разряд по гандболу), даже убедил маму в необходимости перевода в другую школу, где был спорткласс. Времени на всякую ерунду просто не оставалось. Из каждой поездки на соревнования обязательно привозил полезные подарки и, заглядывая маме в глаза, спрашивал: «Ты довольна?».

Как‑то так сложилось, что у него не было от мамы секретов, он делился с ней, советовался, даже иногда просил: «Поговори со мной». Так что выбор военной специальности они сделали вместе. Вместе поехали в далекую Тюмень. Потом она приезжала к нему на присягу.

Конечно, трудно было. Если сначала он говорил, что хоть зиму увидит настоящую, то потом, когда снега покидал вдоволь, восторга несколько поубавилось. Что ни говорите, а для человека, выросшего на юге, суровый климат Севера — достаточно жестокое испытание. Да и по дому скучал. Так что было бы не совсем верно утверждать, что все сразу же было хорошо. Но со временем втянулся, почувствовал вкус и к армейской службе, и к военной профессии. И уже потом, когда приезжал в отпуск, даже немного тянуло назад, в училище.