Скандинавия глазами разведчика - Борис Григорьев

— Откуда же мне знать? — настаивал я.

— Подрабатываю. — Тут киевлянка изобразила на лице смущение.

— То есть как подрабатываете? — До меня всё не доходило, как замужняя дама, нигде не работая, может так здорово подрабатывать.

— На панели, вот как, — грубо ответила собеседница.

— А муж знает об этом?

— Ну конечно.

— И что?

— А ничего.

Накануне к киевлянке приезжали из Украины в гости родители: мать — врач, отец — профессор, они приходили в консульство зарегистрироваться и произвели на меня вполне приличное впечатление. Как у таких родителей вырастают подобные детки?

Актриса «обнажёнкой» публику больше не жалует.

Вообще же советские гражданочки обладали в моё время (и обладают и сейчас, в чём я нисколько не сомневаюсь) удивительными способностями охмурять доверчивых и добропорядочных шведов, помыкать ими как заблагорассудится и вести при этом тот образ жизни, который покажется им наиболее удобным. Взять хотя бы мужа той киевлянки: он дважды приходил ко мне в консульство и упрашивал меня, умолял повлиять на его супругу, чтобы она вернулась к нему в лоно семьи.

— Но позвольте: как же я на неё повлияю? — спрашивал я ведущего инженера крупнейшей фирмы Швеции.

— Ну... как-нибудь там... У вас ведь есть всякие парткомы... вы власть.

— Да мы не имеем никаких рычагов влияния на эту категорию граждан.

— Но как же так? Мне говорили...

Разочарованный швед уходил, что-то бормоча про себя и искренно недоумевая по поводу бессилия консульских властей приструнить его стерву-жену. Посоветовать ему выгнать её прочь из дома я как-то не решался — всё-таки я был «при исполнении», а не частным лицом, пусть и посторонним.

Ещё один курьёзный случай подобного рода был связан с гостиницей «Прибалтийская», которую шведские строители построили в Ленинграде. Они строили её в течение, кажется, двух лет, и многие строители вернулись домой с русскими жёнами, которых они подбирали в основном в ресторанах и барах — других мест общения у них, естественно, не было.

Однажды мне позвонила в консульство шведка и спросила:

— Скажите, пожалуйста, к вам не обращался за советской визой господин Ларссон?

— Извините, но я затрудняюсь дать ответ, не зная, с кем имею дело.

— Это его жена.

— А разве вы не можете узнать об этом у своего мужа?

В трубке замолчали, потом раздались характерные вздохи, перешедшие в рыдание. Я отыскал в стопке только что доставленных турбюро «Нюман ок Шульц» паспорт Ларссона и положил его перед собой.

— Я прошу вас, не давайте ему визу, — попросила трубка.

— Вы не хотите, чтобы ваш муж уехал в Ленинград?

— Да.

— Позвольте, а какие у вас для этого основания?

— Я умоляю вас, откажите ему в визе, потому что он хочет разрушить семью. Он познакомился там с какой-то женщиной и хочет развестись со мной. А у нас двое детей...

— Фру Ларссон, но как же я откажу ему в визе, если он выполняет официальный контракт? Какие причины я должен привести в оправдание руководству его фирмы?

— Так вы не можете ничего сделать? — В голосе женщины было отчаяние.

— К сожалению, в данном случае нет.

— Извините меня, ради бога. — Бедная фру Ларссон положила трубку.

Прошло какое-то время, и я оказался на приёме, устроенном нашим торгпредством по случаю сдачи в строй ленинградской гостиницы «Прибалтийская». От шведов на приём явились представители фирмы-подрядчика. Многие из них пришли на приём с жёнами. Я стоял в стороне, наблюдая за гостями, когда ко мне подошёл ярко-рыжий курчавый, элегантно одетый швед. Он держал под руку молодую девицу довольно вульгарной наружности, на плечах у которой, как у Анны Модильяни в «Ночах Кабирии», весьма некстати висела рыжая лиса. Мне на мгновение показалось, что я где-то когда-то этого шведа видел, но не успел вспомнить, потому что торжественно представился сам:

— Познакомьтесь, господин вице-консул, это моя русская жена.

Девица с лисой назвала какое-то имя, а я спросил шведа:

— Мы с вами где-то встречались?

— Да, конечно. Помните, я был у вас на приёме. Мне нужно было срочно получить визу, а вы потребовали за срочность оплату пошлины.

— Ваша фамилия Ларссон?

— Так точно.

— Теперь я вспоминаю.

Ларссон в самом начале контракта лично приносил паспорта на визу, но тогда ещё я не был заочно знаком с его женой.

Итак, шведская статистика зафиксировала ещё один распад семьи, а шведское общество обогатило себя ещё одной персоной, выезд которой за границу доставил неподдельную радость ленинградской милиции.

Впрочем, я не буду слишком строго судить выбор господина Ларссона и его коллег. Из «интердевочек» тоже могут выйти неплохие жёны. Дай бог ему счастья. И нашей девочке тоже.

...В результате массового притока в страну иностранцев шведы имеют у себя то, что имеют. Когда я вновь появился в Стокгольме в 1996 году, то убедился, что за четырнадцать лет, прошедших с момента моего убытия из ДЗК, в столице многое изменилось. Сразу бросилось в глаза, что на телевидении замелькали дикторы, которые по внешнему виду ничем не отличались от жителей Ямайки или Пакистана, но говорили на хорошем столичном диалекте шведского языка.

На улицах столицы, в магазинах, офисах появились смуглые, черноволосые и кареглазые шведы, которые уже не подметают метлами улицы, не сидят за рулевой колонкой автобуса, а заняли вполне престижные по старым меркам рабочие места, принадлежавшие когда-то коренным шведам. Особенно непривычно для моего глаза было наблюдать неказистого потомка латиноамериканских индейцев в форме капрала шведской армии или, наоборот, стройного гибкого выходца из индусской касты неприкасаемых за стойкой банка.

Когда я улетал из Стокгольма и ждал самолёт «Аэрофлота», начинавший свой рейс в Лиме и осуществлявший транзитную посадку в Арланде, я был шокирован толпой коротконогих, пузатеньких, ширококостных и упитанных латиноамериканцев с большой примесью индейской крови в жилах, вывалившихся из чрева Ту-154 и звонко перекликавшихся между собой на шведском языке. То были чилийцы или боливийцы, возвращавшиеся в Швецию из отпусков, которые они проводили на своей бывшей родине.

Иностранцы в весьма приличных дозах влили свою кровь в шведскую, и я сомневаюсь, что шведам при таком этническом соотношении удастся сохранить свой чисто северный тип на будущее. По языку это, конечно, будут шведы, но при виде таких шведов у Августа Стриндберга вряд ли поднялась бы рука написать знаменитую «Красную комнату».

Но времена меняются.

КТО УБИЛ УЛОФА ПАЛЬМЕ?

Его убийца хладнокровно навёл удар...

В пятницу вечером 28 февраля 1986 года премьер-министр Швеции Улоф Пальме вместе с супругой Лисбет покинул свою квартиру в Старом городе и отправился на метро в кинотеатр «Гранд». В 23.20 после просмотра фильма они вышли из кинотеатра и, миновав пару кварталов, приблизились к перекрёстку улиц Свеавэген и Туннельгатан. Время было позднее, на улице, кроме троих мужчин, шедших впереди, и одного молодого человека, тенью скользившего по противоположной стороне, никого не было. На Свеавэген супруги заметили медленно двигающееся такси. В это время кто-то незаметно подкрался к ним сзади и два раза в упор выстрелил в спину Пальме. Лисбет Пальме бросилась к упавшему супругу, но успела заметить, как стрелявший резко отвернул в сторону и побежал по Туннельгатан в обратную сторону. Прохожий, шедший по другой стороне улицы, бросился за ним с криком «Стой», но убийца мгновенно растворился в тёмных «проходняках» старинного квартала. Водитель такси, наблюдавший сцену убийства со Свеавэген, вызвал по радио «скорую помощь», которая прибыла буквально через несколько минут, но Пальме скончался по пути в ближайшую больницу.

С этого дня началось не закончившееся до сих пор, как гласит шведская поговорка, «блуждание по пустыни» — следствие по делу об убийстве первого человека Швеции, выдающегося государственного деятеля и социал-демократического лидера, снискавшего широкую и искреннюю признательность далеко за пределами своей страны.

Следствие, возглавляемое на первых порах комиссаром полиции Хансом Хольмером, а затем его коллегой Хансом Эль-вебру, перебрало около 170 рабочих версий, но за прошедшие одиннадцать с лишним лет так и не приблизилось к решению главного вопроса об убийце. Сейчас X. Хольмера обвиняют в зацикленности на версии о причастности к убийству членов Курдской рабочей партии. Спустя год после ночного убийства премьер-министра полиция арестовала-таки двадцать курдов, подозреваемых в убийстве, но скоро была вынуждена отпустить их за недостаточностью улик.

И в самом деле, предположение о том, что члены партии, борющиеся за независимость Курдистана, могли замыслить убийство своего активного и естественного союзника, каким, несомненно, был Улоф Пальме, могло прийти в голову человеку неискушённому в политике или... Как бы то ни было, но после этого X. Хольмер был отстранён от следствия, и в марте 1987 года его возглавил X. Эльвебру.