Студенты. Книга 2 - Анатолий Аргунов

— Помолились в божьем храме? — вдруг спросила монашенка, обращаясь как бы в никуда, но лично к Савве Николаевичу.

— Я по-настоящему молиться не умею… Но постоял, попросил помощи…

— ответил Савва Николаевич, как отвечают студенты строгому профессору. — И то хорошо, что в храм пришли. А молитвам научиться несложно, захотите — освоите… Вы, смотрю, человек ученый, грамотный, а в церковь нашу не в первый раз заходите. Вот и сегодня: что-то важное случилось, что пришли… — не то спросила, не то констатировала факт, не требующий подтверждения, монашенка.

— Случилось. Слышали, в Осло, это Норвегия, сколько людей погибло? — с болью в голосе спросил старушку Савва Николаевич.

Монашенка, как будто не поняв вопроса, ответила:

— Они каждый день гибнут по всему миру… Сатанинское учение проповедовать стали, вот и гибнут люди… — сухо завершила монашенка свою мысль. — Где, говоришь, мил человек, это произошло, в Осло? Я не ослышалась?

— Да, в Осло, в столице страны…

— Жаль, опять трагедия, но по-другому не может быть… Божий промысел во всем, и в смерти тоже. — Она медленно и очень красиво перекрестилась. — Упокой души погибших и прости тех, кто не ведает, что творит… — тихо прошептала она.

— Да как раз ведает, матушка, да еще как ведает! — хотел возмутиться Савва Николаевич.

— Погоди, мил человек, не спеши. Послушай мою притчу, она древняя, как мир, но всегда современная. — Монашенка устремила свои старые и умные глаза на Савву Николаевича. — Давно, давно, еще до зари человечества, существовал табун ослов. Крутолобые, чистые и с длинными хвостами, они производили большое впечатление на звериный мир вокруг них. Звери же еще не знали, кто чего стоит. И вот ослы решили, что это они призваны править животным миром, и взялись за его обустройство. Первым делом приняли закон, по которому они, ослы — самые главные животные, и все должны им подчиняться. Вторым делом назначили себя правителями. А раз они правители, то все остальные — их подданные. А чтобы хорошо питаться и не отказывать себе ни в чем, ввели ограничение. На их пастбищах никто не должен пастись, кроме них самих. В-третьих, ослы ослами, а волки не хотят траву есть. Им подавай свежее мясо. И тогда ослы решили, что лучше всего для волков установить жертвоприношение из каплунов. Тех много, они и не заметят потерю десятка-другого.

Волки первое время были удовлетворены таким правлением ослов. Но когда волки стали размножаться быстрее, чем ослы, то напали на ослов и съели их. Только несколько молодых ослов уцелели, сбежав из собственной ослиной страны. С тех пор они и странствуют по миру, иногда сбиваются в свои небольшие группки, пытаясь возродить былое. Но все возвращается на круги своя… Волка, как ни корми, он в лес смотрит. Осла, как ни учи, он дураком помрет. Так и в жизни, мил человек. Ослы правят миром какое-то время, потом появятся волки… И так — раз за разом… Это диалектика такая, а мы, верующие, Божьим промыслом называем.

Савва Николаевич какое-то время сидел, внимательно слушая монашенку. Внутренне он был не согласен с этой строгой и очень умной старухой, но что-то его останавливало от спора.

— Извините, матушка, как же так получается, что ослы приходят к власти? — наконец как можно мягче сформулировал свой вопрос Савва Николаевич.

— Проще простого, мил человек, — усмехнувшись, ответила монашенка.

— Вы разве сами не замечали? — спросила она, взглянув на Савву Николаевича своими выцветшими от времени глазами.

— Верно, замечал, и не раз…

— Ну вот! Они хоть и дураки, но марку благородства и учености всегда держат.

— Но как? — понимая всю глупость своего вопроса, все же спросил Савва Николаевич.

Монашенка устремила свой взор куда-то вдаль, словно там среди холмистой долины, где стоит православный храм Святого Варлаама Хутынского, на небесах печатными буквами был дан ответ.

— У ослов, как правило, благозвучные фамилии: ямпольские, яблонские или ярмажские. У особей ослиной породы чаще и в имени, и в фамилии присутствует буква «я». Без «я» они жить не могут… Страшные люди. В своей глупости они ни перед чем не остановятся. И все как один хотят власти, из-за нее они готовы на все, на любое предательство и подлость; могут и человека убить, правда, не своими руками, но могут.

— Да, матушка, я с вами согласен. Мне часто приходится сталкиваться с такими персонами. А в последнее время все чаще и чаще, — ответил Савва Николаевич, поражаясь прозорливости этой древней старушки, живущей за высокими и каменными стенами монастырского забора. Это же сколько же нужно иметь знаний, жизненного опыта, чтобы так прозорливо понимать и оценивать нынешнее время. И матушка, как бы угадав мысли Саввы Николаевича, продолжала:

— Лихое время переживаем, лихое. Давно таких не было. Разве что после Октябрьского переворота так же было плохо. Но тогда бесновались малограмотные необразованные людишки, возомнившие себя творцами жизни… — Матушка на том слове поморщилась, словно раскусила кислую ягоду клюквы. — Творили, творили, по лагерям всех разослали. Слава Богу, в войну опомнились, стали звать себя братьями и сестрами. Потом опять канитель: пьянство, безбожие. И вот чем все кончилось. Новая напасть на Русь Святую — ослиная стая появилась. Просто жуть какая-то. Я недавно одного такого принимала у себя. Приехал покаяться на дорогущей машине, часы в бриллиантах, цепь золотая на шее толщиной с палец. Денег предлагал много, я не согласилась. Говорила, не вправе деньги принимать, нажитые нечестным трудом…

Матушка замолчала.

— А он что? — не утерпел Савва Николаевич.

— Выругался грязно, назвал меня старой дурой и уехал; напоследок крикнул: в другом монастыре меня с руками оторвут. Вот они вам, новые русские: кровь, слезы, страдания, а они деньгами хотят откупиться.

— Ну а как же Божий промысел, не исправит ошибку? Зачем столько крови и страданий? — спросил Савва Николаевич, не желая обидеть матушку, но все же ради справедливости и понимания. — Как так Божьи создания ведут себя столь самовольно?

Монахиня лишь слегка покачала головой:

— Вот-вот, люди считают, что Господь должен следить за всеми и каждым. А если что, останавливать злых и несправедливых. Это не так! Господь создал тварей и человека, чтобы они жили в мире и согласии, дополняя друг друга. А получилось то, что получилось. Человек согрешил, животные перешли рубеж. Кто кого приучил: человек животных или наоборот, еще не известно. Но Божественная запись была нарушена. Равновесие в природе рухнуло, а вместе с ним рухнула Божья прямота. Человек упорно стал стремиться к греху.

— Матушка, вы считаете, что природа тоже грешна?

— Человек — часть природы. Если он грешен, а природа это терпит, значит, и она грешна, — тихо ответила монашенка, поджав сухие губки. — Тут, мил человек, неважно, что природа должна отдаваться греху, как делают это люди. Но смотрите, сколько божьих тварей развелось, несущих человеку болезни и смерть. Господь не создавал микробы и вирусы. Вот и падение во грех. Савва Николаевич не мог себе представить, что яблоньки или вишни, растущие в его любимом садике вокруг дома, — результат грехопадения природы.

— Матушка, вы меня во многом просветили. Спасибо! Но как же быть с Божиим наказанием? Можно ли надеяться, что Божий суд все же состоится по каждому из нас.

Тут складки на лице монашенки разгладились. Она даже как-то преобразилась, словно бы помолодела прямо на глазах.

— Божий суд есть и будет, каждому воздастся за его деяния. Тут не стоит сомневаться. — Она показала медленным кивком головы на небеса. — А в земной жизни Господь шлет лишь испытания. Смотрит, как люди их переносят. Делают ли выводы.

Матушка вновь замолчала, словно отдыхая от непосильного труда.

— А если грех зайдет слишком далеко? — не успокаивался Савва Николаевич. — Тогда что будет? Армагедон?

Матушка усмехнулась:

— Конец света возможен, но по воле Божьей, но до этого люди пройдут через большие испытания.

— Конфликт между ослами и волками?

— Что-то вроде этого, — согласилась монахиня.

— И когда же он начнется? — не унимался Савва Николаевич, явно заинтересовавшись всем, о чем говорит эта старая женщина в черной сутане и черном платке на голове. — В 2017 году вероятен, по моим подсчетам, — глухо ответила монахиня.

— Как так? И кто же его начнет? — еще больше удивился Савва Николаевич прогнозу монахини.

— Люди! — просто ответила она.

— Но они не готовы! Нет таких партий, лидеров, чтобы что-то начать серьезное, — не согласился Савва Николаевич. — Конфликту нужны вожди. Они появятся, но позже, чтобы присвоить плоды победы. Людей может всколыхнуть людская несправедливость по любому поводу. Это будет стихия, кто ей может распоряжаться?

— Никто! Так и будет.