Четырнадцать гениев, которые ломали правила. - Ландрам Джин

В Пикассо самым странным образом смешивались страсть и порочность, гнев и опустошение, соблазнение женщин и насилие. Мария-Тереза Уолтер, оставшаяся его любовницей всю жизнь, долее других женщин испытывала на себе его обаяние и гнев. Когда ее спросили, что делало его счастливым, она коротко ответила: «Сначала он насиловал женщину... а затем работал». Она соответствовала своему образу в картине «Минотавр, похищающий женщину» (1937). Пикассо так видел себя — Минотавр был его альтер эго — воплощение власти, которой он обладал над женщинами и искусством. Пикассо запечатлел себя в образе Минотавра, уносящего обнаженную нимфу Марию-Терезу на ;лазах у приниженной Доры Маар и бывшей жены Ольги. Они с обожанием и выжидающе смотрят на своего господина — удовлетворяя ненасытную потребность Пикассо в обожающих и беспомощных женщинах. Этот шедевр — символ разрушения и взгляд художника на самого себя — родил у критика-искусствоведа Ричарда Клингера следующие слова: «Он напомнил мне скаковую лошадь. В нем было что-то массивное и сверхъестественное».

Власть, влияние и саморазрушение

Власть Пикассо коренилась в ужасающем самолюбии и силе воли. В молодости его воображение поразила кон-

цепция Ницше о «воле к власти», согласно которой «сверхчеловек» появился на свет, чтобы действовать в мире, где нет Бога. Этот романтический, но таинственный богоподобный персонаж многое значил для анархистской натуры Пикассо. Он мгновенно присвоил себе «сверхчеловека» Ницше. Когда Ницше написал: «Я сам есть рок (сверхчеловек) и сам ставлю условия своего существования на вечные времена», Пикассо уверился в том, что это именно его образ. К существующей своей теории Ницше также прибавил, что власть достается тому, кто берет ее, и эта эгоистичная философия также нашла отклик в душе Пикассо. Художник примерил на себя мантию верховного мастера искусства, преподнесенную ему обожающей публикой. Его бунтарство не знало границ, и после войны он, как и Жан-Поль Сартр, официально вступил в коммунистическую партию, чтобы шокировать общество.

Харизма Пикассо привлекала к нему множество сторонников из числа парижских интеллектуалов начала века. Коко Шанель, Чарли Чаплин, Жан Кокто, Гертруда Штайн, Жан-Поль Сартр, Альбер Камю, Гийом Аполлинер, Сергей Дягилев, Элис В.Токлас, Поль Элюар — вот имена некоторых его друзей. Коко Шанель отдала должное магнетизму гения, сказав: «Страсть к нему захлестнула меня» и «я вся дрожала, когда он был рядом». Жан Кокто охарактеризовал его внутреннюю силу как «электрический разряд... строгость, несомненный талант, умение подать себя и притягивающий к себе блеск. Он обладал почти вселенской самоуверенностью, которой трудно воспротивиться. Казалось, ему все по плечу». Гертруда Штайн также подтвердила это свойство: «В нем пылал внутренний огонь, который чувствовался сразу; он обладал обаянием, которому невозможно было сопротивляться». Анри Матисс был более объективен и высказал менее пристрастное мнение о его работах: «Пикассо обладал всепоглощающим желанием бросать вызов всему миру, шокировать, разрушать и перестраивать его».

Самолюбие и харизма

Внушительное самолюбие и харизма Пикассо были побочными продуктами его чудовищной воли. Эта спо-

собность добиваться успеха силой воли выделяла его из толпы. После того, как он создал свои первые шедевры, мир искусства наделил его неким подобием титулярной власти. Не достигнув и тридцати лет, Пикассо поднялся на самую вершину парижской богемы, с тридцати он доминировал в европейском искусстве, а на пятом десятке стал самым влиятельным художником мира. Созидательное разрушение и бунтарство превратили Пикассо наравне с маркизом де Садом в символ сюрреалистического движения. Гийом Аполлинер — первый вождь сюрреалистов, так объяснял, в чем заключается сила Пикассо: «Пикассо изучает предмет как хирург, рассекающий труп». Критик-искусствовед А.Уолдеман описывал его работы как «самые тонкие из всех, принадлежащих кисти художников нашего беспокойного века... соответствующие собирательным реалиям текущего момента, современным неврозам». Даже если не принимать во внимание художественную ценность, полотна Пикассо, излучающие одновременно положительные и отрицательные эмоции, стали мощным проявлением вызова обществу, пробуждая в груди зрителя целую бурю чувств. Биограф Арианна Хаффингтон подтверждает власть и самоуверенность Пикассо: «Он излучал почти вселенскую, непреодолимую самоуверенность. Казалось, для него нет ничего недоступного».

Энергия либидо

Знаменитая фраза Пикассо «Я не ищу, я нахожу» определяет сущность его власти и уверенности в себе. Эта власть проявлялась в извращенных и романтических связях. Его энергия либидо и, следовательно, завоеванные сердца, подтверждают его психосексуальную энергию. У Пикассо было четверо детей от трех разных женщин: сын Поль от первой жены Ольги Хохловой; дочь Майя от любовницы Марии-Терезы и сын Клод и дочь Палома от любовницы Франсуазы Гило.

Большую часть жизни Пикассо с огромным удовольствием стравливал между собой своих любовниц и жен. Он всегда содержал нескольких любовниц одновременно, используя и оскорбляя их как ему только хотелось.

Однажды Пикассо пригласил свою жену Ольгу, которую уже отдалил от себя, навестить его на Лазурном берегу и поселиться в том же отеле, где он проживал с Дорой Маар и крутил роман с Марией-Терезой Уолтер. В возрасте шестидесяти лет Пикассо продолжал поддерживать отношения с двадцатиоднолетней Франсуазой Гило, Дорой Маар и Марией-Терезой Уолтер. Большую часть взрослой жизни он имел многочисленные сексуальные связи и с восторгом убеждал каждую свою женщину, что верен ей одной. Подобные извращенные связи продолжались и тогда, когда Пикассо разменял уже девятый десяток.

Пикассо обладал извращенной потребностью разжигать конфликты между своими любовницами на почве ревности. Трагедия и разрушение — вот что он оставлял за собой. Ольга превратилась в калеку, ее эмоциональная сфера была разрушена. У Доры Маар был нервный срыв и ее положили в лечебницу. Его сын Поль стал алкоголиком, а внук Паблито покончил с собой, когда его не пустили на похороны деда. И Мария-Тереза, и его вторая жена Жаклин после смерти Пикассо не могли справиться с жизненными трудностями и покончили с собой. Его друг Жан Кокто сказал о разрушительном влиянии Пикассо: «Пикассо возводил порок в ранг добродетели. Вот в чем для меня проявляется гений. Все остальное — игра».

Саморазрушительные тенденции

Саморазрушительные склонности Пикассо не знали границ. Он переживал внутренний конфликт между психологической потребностью творить и непреодолимым желанием разрушать. Его современник Анри Матисс сказал, что Пикассо «обладал всепоглощающим желанием разрушать». Сам Пикассо признавался: «Художник должен разрушать» и «кругом враги». Он считал, что «хорошая картина должна сверкать лезвиями бритв».

К женщинам Пикассо относился чрезвычайно дурно: «Я скорее предпочел бы видеть женщину мертвой, чем счастливой с другим». Это стало особенно очевидно в случае с предложением руки и сердца Франсуазе Гило, уже после того, как она оставила его и вышла замуж за другого художника. Пикассо даже пообещал усыновить ее двоих детей, убеждая ее покинуть нового мужа. Он пообещал жениться на ней, как только она станет свободной. Едва Гило успела подать в суд на развод, восьмидесятилетний Пикассо тайно женился на своей очередной любовнице, Жаклин, нарочно пресекая все слухи, чтобы Франсуаза узнала о его низости из газет. В этом диком поступке он обрел ощущение силы, которую Франсуаза называла «злом». Он разбил Гило жизнь за то, что она осмелилась оставить его.

Арианна Хаффингтон описала Пикассо в своей биографии «Пикассо — творец и разрушитель» (1988) как «разгул разрушений — экзистенциализма и нигилизма в искусстве». Сам он оправдывал свое авангардное искусство: «Природе нужно жить, так что мы можем разрушать ее».

Работы Пикассо шокировали психолога Карла Юнга. Сравнивая его картины с рисунками своих пациентов-шизофреников, ученый пришел к следующему выводу: «В работе присутствует постоянный мотив снисхождения в ад, в подсознательное», добавляя при этом: «что-то уродливое, больное, гротескная непонятность» видны из анализа работ. Юнг пришел к выводу, что Пикассо — шизофреник.