Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач - Боб Шоу

— Вы правы, сэр, — признал Питер. — Я только хотел предложить свои услуги.

— Я понимаю. Спасибо. Мы будем возвращаться здесь завтра ночью или на рассвете и, задержавшись, вызовем его.

Капитан вернулся в центральный пост, сменил у перископа старшего офицера и принялся наблюдать за берегом. Лодка подошла почти до доков в самом центре города. В городе никаких руин не было. У причала военно-морской базы они увидели одинокий тральщик, в доках несколько грузовых судов. В окнах высоких домов сверкали стекла. Подходить слишком близко к берегу они не решились, боясь непредвиденных подводных преград, однако, насколько можно было разглядеть через перископ, сам город практически не пострадал. Многочисленные вывески и фонари все еще горели.

— Здесь была хорошая оборона, господин капитан, — сказал лейтенант Фаррелл, — лучше, чем в Сан-Франциско. Она охватывала весь полуостров Олимпик, то есть была углублена миль на сто к западу.

— Да, — сказал капитан. — У них была защита из управляемых снарядов.

Оставаться здесь дольше не было смысла, они выплыли из залива и повернули на юго-запад к острову Санта-Мария; уже издалека были видны ажурные вышки радиостанции. Дуайт вызвал лейтенанта Сандерстрема к себе в каюту.

— Вы готовы сойти на берег?

— Конечно, сэр, — ответил лейтенант. — Осталось только надеть комбинезон.

— Прекрасно. В принципе, ваша задача уже наполовину решена, хотя вы еще никуда не ходили. Мы знаем, что там по-прежнему есть электричество и почти наверняка нет жизни, но в последнем еще сомневаемся. Ставлю шестьдесят четыре тысячи долларов против одного, что причиной этих радиосигналов окажется какое-нибудь замыкание. А ведь если бы мы желали только узнать, что это такое, я не рисковал бы кораблем и вами. Вы меня понимаете?

— Понимаю, сэр.

— Тогда послушайте. Воздуха в баллонах у вас на два часа. Я хочу, чтобы вы вернулись через полтора. Часов не берите: я буду следить за временем и через каждые пятнадцать минут давать сигнал сиреной. Один сигнал — пятнадцать минут, два — полчаса и так далее. Услышав четыре гудка, вы кончите работу, чем бы ни были заняты. После пяти гудков бросайте все и немедленно возвращайтесь. Перед шестым сигналом вы должны быть уже здесь и проходить дезактивацию в запасной шахте. Все ясно?

— Так точно, господин капитан.

Вот и хорошо. Для меня главное — вовсе не выполнение этого задания, главное — чтобы вы вернулись на «Скорпион» целым и невредимым. Лично я вообще бы вас туда не посылал, раз уж мы и так знаем большую часть из того, что вы установите на месте, но я сказал адмиралу, что мы высадим на берег человека, который проведет разведку. Я не хочу, чтобы вы рисковали понапрасну. Мне нужно, чтобы вы вернулись, даже если мы не узнаем точно, в чем там дело с этим радио. Единственным оправданием какого-либо риска с вашей стороны могут быть какие-то признаки жизни на берегу.

— Понимаю, господин капитан.

— И никаких сувениров оттуда. На корабль вы должны вернуться с пустыми карманами.

— Слушаюсь, сэр.

Капитан вернулся в центральный пост, а лейтенант Сандерстрем пошел в нос. «Скорпион», слегка выступая из воды, медленно приближался к Санта-Марии, готовый в любую минуту застопорить двигатели и продуть балластные цистерны, если наткнется на преграду. Он плыл очень осторожно, и поэтому только около пяти часов остановился вблизи мола.

Когда Дуайт пришел на нос, лейтенант Сандерстрем был уже в защитном комбинезоне, правда, без шлема на голове и без баллонов с воздухом. Он курил сигарету. — Пора в дорогу, — сказал капитан.

Молодой человек затушил сигарету и встал, ожидая, пока двое матросов наденут на него шлем и баллоны. Потом он опробовал клапаны, взглянул на манометр, подтянул один из ремней, вскарабкался в запасную шахту и закрыл за собой дверь.

На палубе он расправил плечи; восхитительно было дышать под солнечными лучами после стольких дней заключения в стальных стенах подводной лодки. Из люка рубки он вытащил резиновую лодку, развернул ее, нажал на сифон автономного баллона и подождал, пока она наполнится воздухом. Потом привязал швартов, спустил лодку на воду и подвел ее к лестнице у наблюдательной башенки на корме. Взяв весло, он забрался в лодку и оттолкнулся от борта.

Управлять лодкой всего одним веслом было тяжело, поэтому прошло минут десять, прежде чем он доплыл до мола: Причалил он уже уверенней и в несколько секунд поднялся по лестнице. Идя молом к берегу, он услышал первый гудок и, повернувшись, помахал рукой.

Дойдя до комплекса старых зданий, видимо, каких-то складов, лейтенант увидел на одной из стен выключатель и повернул его. Вверху зажегся фонарь. Лейтенант погасил его и двинулся дальше.

По другую сторону улицы был туалет. Сандерстрем постоял, потом перешел улицу и заглянул туда. В одной из кабин лежал труп человека в габардиновом костюме, уже сильно разложившийся. Ничего другого он не ожидал увидеть, и все же зрелище это отрезвило его и побудило двигаться быстрее.

Школа связистов располагалась в нескольких отдельных зданиях по правой стороне. Это место он хорошо знал, но он пришел сюда не для того, чтобы разглядывать все подряд. Отдел шифров был с левой стороны, и где-то рядом с ним должна была располагаться главная радиостанция.

Он вошел в отдел шифров и задержался в коридорах, пытаясь открыть все двери по очереди. Все они были закрыты на ключ, за исключением двух, ведущих в туалеты. Туда он заходить не стал.

Вернувшись на улицу, он осмотрелся вокруг и обратил внимание на трансформаторную станцию с путаницей кабелей и изоляторов. Вдоль этих кабелей он дошел до другого двухэтажного здания, на этот раз деревянного. Подходя, услышал шум какой-то электрической машины, и в тот же момент сирена «Скорпиона» проревела дважды.

Когда гудки стихли, снова стал слышен шум, он и помог ему найти подстанцию. Он увидел работающий трансформатор мощностью примерно в пятьдесят киловатт. Стрелки на пульте стояли неподвижно, и только одна из них, указывающая температуру, дрожала на красном поле. Сама машина работала с тихим, но ясно различимым скрежетом. «Долго она не протянет», — подумал лейтенант.

С подстанции он вернулся в деревянное здание. Здесь ни одна из дверей не была закрыта, а некоторые были даже распахнуты настежь.

На первом этаже была дирекция; бумаги покрывали пол, словно сухие листья, занесенные ветром. В одной комнате стекло вылетело из форточки, и вода попортила много вещей. Он прошел через эту комнату и выглянул в окно: осколки стекла лежали на земле.

Затем он поднялся на второй этаж, где вскоре нашел центральный передатчик. Там стояли два стола и перед каждым — высокие радиоаппараты в металлических корпусах. Один из них был мертв и тих, все стрелки стояли на нулях.

Второй аппарат стоял у окна, рама, вырванная из проема, лежала на столе. Угол этой рамы высовывался наружу, слегка покачиваясь от легкого ветра. Противоположный угол опирался на лежавшую на боку бутылку от кока-колы. Под рамой был передающий ключ.

Лейтенант подошел и коснулся ее рукой в перчатке, Рама надавила на ключ, и одна из стрелок аппарата резко скакнула вверх. Он убрал руку, и стрелка вернулась на место. Тем самым одна из задач подводной лодки «Скорпион» была выполнена — разрешился вопрос, из-за которого они прибыли сюда, за десять тысяч миль.

Сандерстрем снял раму со стола и осторожно положил на пол; дерево не было повреждено, и после небольшого ремонта ее легко можно было поставить на место. Сев за стол и держа руку в перчатке на ключе, он начал передавать по-английски:

— Говорит Санта-Мария. Донесение подводной лодки Соединенных Штатов «Скорпион». Жизни здесь нет. Выключаю станцию.

Когда он начал повторять сообщение, сирена проревела трижды.

Машинально, раз за разом передавая сообщение, которое наверняка уже приняли в Австралии, он разглядывал комнату. На столе лежал блок американских сигарет, почти полный, всего без двух пачек, и лейтенанту очень захотелось его забрать, но он помнил приказ капитана. Стояли еще несколько бутылок кока-колы, а на подоконнике Лежала пачка «Сэтэдиз Ивнинг».

Он закончил передачу минут через двенадцать, причем, повторяя сообщение последние три раза, добавлял:

— Передает лейтенант Сандерстрем. На борту все хорошо. Мы идем на север, к Аляске. Я выключаю станцию.

Он снял руку с ключа и отодвинулся от стола вместе со стулом. «Черт побери, — подумал он, — эти трубки и дроссели, и этот трансформатор там, внизу… здорово поработали». Почти два года без консервации и замены деталей они работали превосходно. Он встал, осмотрел аппаратуру и повернул три выключателя. Потом зашел за стол, снял одну из панелей аппарата и прочел название фирмы; жалко, что нельзя передать ей благодарность.