Сибирский фронтир - Сергей Фомичев

–Вряд ли, – ответил Чекмазов. – Корабль запалить всё равно, что церкву. Святотатство. А не дай бог займутся соседние? За такие дела у нас мигом прирежут. И разбирать не станут кто прав.

***

Мы отправились в "салун" пораньше, надеясь помимо прочего услышать подробности ночного налёта. Всё же Нижний острог был невелик, и шила в мешке не утаишь. Слухи о стычке наверняка разнеслись по городу и, сложив два и два, жители давно вычислили виновника. Впрочем, с арифметикой у нас и у самих было всё в порядке и пошли мы в корчму не за слухами. Главная цель визита заключалась в другом. Сегодня в "салуне" собирались быть почти все кредиторы и пайщики Никифорова, и он, прослышав заранее о сходке, назначил на этот день второй акт драмы.

Как выяснилось, народ собрался не просто так выпить и поболтать, а на карточную игру. Один из столов был очищен от посуды и занят игроками. Каждый держал в руках карты, возле каждого лежала стопка долговых расписок – своих и чужих, на середине стола понемногу росли кучки банка и битых карт. Два десятка человек сгрудились вокруг, наблюдая за действом, подбадривая и ожидая своей очереди. Что шла за игра, я не разобрал, но удивился самому факту, так как полагал, что карты ещё завоевали широких слоёв населения, по крайней мере, до сих пор мне они не встречались.

Азартные игры наверняка были под запретом по всей империи. Но местная власть проигнорировала подпольную сходку. Власть вообще куда–то пропала – мы ещё ни разу не пересеклись с её представителями. Похоже, начальство само ушло в подполье, выжидая, чем кончится противостояние в камчатской столице. А народ, осмелев, повылазил из щелей.

Среди зрителей оказался и Трапезников. Мафиози улыбнулся нам, как ни в чём не бывало.

–Стреляли? – без тени угрозы или злорадства спросил он. – Ну, у нас, бывает, постреливают. Изварначился народ.

Купец даже вздохнул, как бы сожалея о падении нравов.

Ответить мы не успели. Партия закончилась, кто–то крякнув сгрёб банк, игроки поднялись, уступая место другим охотникам просадить деньги. Тут–то и появился в "салуне" Никифоров. Глаза его горели азартом, в руках он держал толстую пачку расписок. Неудивительно, что многие решили, будто московский купец собрался вступить в игру. Такого от Никифорова здесь не ждали. Люди даже посторонились, пропуская его к столу, хотя очередь из желающих была велика. Так или иначе все смотрели на вошедшего.

–Кто из компании выходить желает? – громко спросил Никифоров, потрясая расписками. – Подходи по одному. Сейчас расчёт будем делать.

Ошеломлённая второй раз кряду публика молчала. Я улыбался, радуясь за компаньона, хотя среди пайщиков было много опытных людей, которых в случае разрыва придётся кем–то менять. А кем менять, если в Нижнем остроге большинство нитей пока сосредоточилось в руках Трапезникова?

Кто–то уже выступил вперёд, но тут Трапезников показал, что умеет считать взятки, и первым купцом на восточном берегу Камчатки сделался не волей случая.

–Погоди–ка, – остановил он пайщика.

Лицо хищника отражало напряжённую работу мозга. Сейчас он даже не скрывал, что лихорадочно ищет выход. Он понял, что дожать нас не получится, а разброд в обществе негативно повлияет на его верховенство, и решил изменить тактику.

–Погоди–ка, Иван, – теперь он обратился к Никифорову. – Обсудить надо.

–Нечего обсуждать, – с вызовом сказал тот. – Кто из компании выходит, пусть сейчас говорит. Рассчитаемся. А кто остаётся, тот впредь пусть не ропщет.

–Погоди, говорю! – прибавил железа Трапезников.

Теперь он повернулся ко мне.

–Подумал я тут, а, пожалуй, что и отправлю с тобой "Николая". Отчего нет? Не одному же тебе за мир отдуваться. Дело–то всех касается. Васька! – крикнул он. – Давай–ка, милый мой, сбегай за Андреяном. Пусть подходит сюда. И кто–нибудь к Кулькову сходите, к Кочмарёву!

К дверям бросилось сразу несколько добровольцев.

–Сейчас посидим, обсудим, остальные–то все здесь, вроде, – продолжил Трапезников и вновь крикнул в сторону: – Карты приберите. Лишние, вон пошли!

–Я ещё с Холодиловым поговорю, – добавил купец без паузы. – Твоих людей он прогнал, но меня выслушает. Жилкина остановлю. Пусть годик подождёт, чтобы уж вместе всем выходить. Меня, знаешь ли, больше послушают, чем из пришлых кого. Я ведь, считай, в половине компаний паи имею. Оно так надёжней. И ты, если со средствами туго, только скажи, помогу. Я, знаешь ли, всем помогаю.

–Знаю, – ухмыльнулся я. – Да мне хватает пока.

–Нет, так нет, – согласился купец.

Оставалось только восхищаться его напором. Трапезников капитулировал, но обставил капитуляцию так, что у многих сложилось впечатление, что его взяла. Что дожимать он нас не стал исключительно из благородства и общественной пользы. И грядущую сходу, получается, инициировал именно он.

Никифоров выглядел обескураженным. Задуманное представление провалилось почти не начавшись.

–С расписками–то, что будем делать? – растеряно спросил он, улучив момент, пока Трапезников распоряжался где–то в стороне.

–Не пропадут расписки, – улыбнулся я. – Придержу на всякий случай. Да и на острова возьму. Помогут если что в руках эту кодлу держать.

Глава восемнадцатая. Договор

Глава восемнадцатая. Договор

–А, правда, что всем кто с тобой пойдёт, ты обещал припасы поставлять по охотской цене? – спросил кто–то.

Собрание шло уже битый час, а мы всё ещё ходили вокруг да около.

–Святая правда, – устало ответил я. – И не только сюда, на Камчатку, но и на острова.

–Но это невозможно.

–Я собаку на хлебной торговле съел, – усмехнулся я. – Так что поверь на слово, ни копейки лишней не возьму. Кто со мной пойдёт, сам убедится. Условия мои знаете.

–Диким обид не чинить, коров не трогать, зверя на развод оставлять, – усмехнулся Трапезников. – Всё помним.

–Когда крепость поставим, но не раньше, укажу, как острова потаённые найти.

–Брось, – с притворным равнодушием отмахнулся купец. – Разве в них дело? Ты лучше побожись, что корабли назад приведёшь.

–Это не от меня одного зависит. Но то, что зависит, сделаю. От цинги люди не умрут. Если не ослушаются, то и свар с туземцами не будет.

–Ладно, чего там, – сказал Трапезников. – Ну что все согласны?

Нестройный хор выразил консенсус.

Я разложил на столе карту – грубый фрагмент той,