Чаша и Крест - Вера Семенова

Одно время Тревис даже называл Жоффруа де Ламорака своим приятелем, потом, правда, они взаимно охладели к обществу друг друга. Тревис считал Жоффруа человеком пусть ярким, но в чем-то ограниченным. А его мечты о какой-то странной магической власти вообще казались Тревису сомнительными. Ну а после смерти внезапно обретенной жены Жоффруа вообще перестал общаться со старыми друзьями, погрузившись в только ему понятные интриги и планы. Где закончились эти планы — всем известно. Сначала Тревис испытывал искреннее горе после его казни. Потом, когда несколько месяцев он вздрагивал, видя проезжавший мимо дома отряд гвардейцев, — раздражение и страх. И меньше всего он мог предположить, что через пять лет он будет смотреть в серые глаза его дочери и невольно восхищаться ею.

— И что же ты собираешься делать дальше?

— Не знаю, ваша светлость, — искренне сказала Женевьева. — Может быть, вы мне подскажете.

— Зачем ты вообще вернулась в Круахан?

— Видите ли, — Женевьева задумчиво покрутила бокал в руках, — я довольно неплохо знаю расположение тайников во многих наших замках. Мне показалось, что гвардейцы не столь сообразительны, чтобы обнаружить их все. А мне было бы достаточно хотя бы одного, чтобы уехать подальше.

— Куда же ты хотела уехать?

— Не знаю, господин герцог, можно ли найти такое место, где женщине необязательно быть или чьей-то женой, или любовницей. Где она сама может выбрать, кем ей хочется быть.

— Например, наемной убийцей в Эбре, — немного резко сказал Тревис. — Им действительно, совсем не обязательно связывать себя с каким-то мужчиной. Они под личной защитой султаната.

— Я понимаю, что вас немного обижают мои слова, — задумчиво сказала Женевьева. — Обижают как мужчину. Но что же я могу поделать, если два последних года я была телохранителем пяти айньских князей, и каждый раз, когда они делали мне недвусмысленное предложение, мне приходилось все бросать и уносить ноги. Причем все они норовили не заплатить моего жалования. Если бы я действительно была Кэри де Брискан, все было бы гораздо проще, не так ли?

— Почему же ты все-таки убежала в Круахан, а не пошла на службу к шестому князю?

— Пятым был Ваан Эгген. Когда-то я приехала в Айну в его свите. Наверно, он спас меня, потому что мог тогда выдать круаханским гвардейцам, но не стал. Я испытывала к нему благодарность. Потом, я думала, он уже достаточно стар, чтобы обращать внимание на разные глупости. Я вернулась к нему. И, в общем… из благодарности я долго терпела.

— А потом?

— Потом я его стукнула бутылкой по голове, — глухо сказала Женевьева. — И не знаю, что с ним случилось дальше.

"Ваан Эггену же семьдесят пять, — подумал потрясенный Тревис. — Ничего себе".

— Мда, — сказал он вслух, — ну хорошо. Я подумаю, как быть дальше. А что ты делала эти дни в Круахане? После того, как бежала из тюрьмы?

— Ну в общем… — Женевьева слегка нахмурилась. — Ничего особенного.

— В самом деле? — Тревис чуть приподнял брови. — Послушай, я ведь пытаюсь тебе помочь. Мне важно знать, где ты была, кто мог тебя видеть. И кто соответственно может донести Моргану.

Он насторожился, услышав легкий стук в дверь.

— Кого еще несет сюда? — пробормотал он с легким испугом. — Послушай, детка… хм, дитя мое, иди-ка быстренько за ту портьеру. Я тебя позову, когда будет можно. Только не шевелись.

Он торопливо прохромал к дверям, повернул замок и облегченно вздохнул, увидев входящего Ланграля.

Бенджамен был намного бледнее обычного, а если учесть, что его вообще никогда не отличал яркий румянец, то теперь цвет его лица немногим отличался от листа бумаги, а под глазами залегли синие тени. Хотя держался он все также ровно и безмятежно, как всегда — только по слегка скованным движениям с левой стороны можно было догадаться о неладном и заметить тугую повязку под камзолом.

— Друг мой! — обрадованно воскликнул Тревис. Он хотел было радостно хлопнуть его по плечу, но вовремя спохватился. — Как хорошо… Но зачем вы пришли? Вам еще две недели нужно лежать в постели.

— Я достаточно неплохо себя чувствую, — сказал Ланграль, слегка улыбаясь, — чтобы пропустить такое знаменательное событие, как ваш праздник. Не могу же я дать господам гвардейцам повод для радости, что они надолго вывели меня из строя?

Тревис нахмурился и снова в своей излюбленной манере прошелся по кабинету, как всегда, когда был захвачен какой-то новой мыслью. Про Женевьеву, скрытую портьерой, он уже почти забыл.

— Да, — воскликнул он, взмахнув рукой, — я говорил об этом королеве. Я этого просто так не оставлю. Наемное убийство одного из лучших дворян в Круахане, без какой-либо причины…

— Ну мы же с вами прекрасно знаем, что причина есть, — спокойно пожал плечами Ланграль. Он подошел к столу и слегка приподнял правую бровь, увидев два бокала. — Я просто счастливо отделался, ваша светлость, только и всего. Но если бы они меня прикончили — весь Круахан на следующий день знал бы, что среди его лучших дворян, как вы изволили выразиться, попадаются подлые изменники, выполняющие поручения валленского герцога.

— Но вы же это делаете на благо всего Круахана! — патетически воскликнул Тревис. Было видно, что он довольно долго думал над этими словами и что они ему явно нравятся. — На благо несчастной страны, стонущей под гнетом ненавистного режима! На благо цвета нашего общества, которое подлый Морган всячески притесняет и лишает насущных прав!

Ланграль хмыкнул, глядя в спину своего старшего друга с некоторой снисходительной нежностью.

— Не совсем уверен в этом, дорогой герцог, — проговорил он тихо. — Скорее я делаю это из интереса и чтобы хоть чем-то занять свою жизнь. Иначе она будет казаться мне совсем бессмысленной. К тому же вряд ли нынешнему Круахану я смогу принести какую-то пользу. Приходится приносить ее другой стране.

— Ладно, — укоризненно покачал головой Тревис, — вы всегда слишком ироничны, Ланграль. Вы ни во что не верите, хотя кому бы, как не вам, благодарить небеса, судьбу, счастливый случай, не знаю, что еще, за свое спасение. Как вам удалось выжить в схватке с двенадцатью?

— Одиннадцатью, — поправил Ланграль. — Шависса там почему-то не было.

— Ну все равно, — Тревис нетерпеливо махнул рукой, — хотя странно. Я был уверен, что при его пылкой привязанности к вам он окажется в первых рядах.

— Не знаю, ваша светлость, — Ланграль оперся рукой о спинку стула. Было видно, что долго держаться на ногах ему все еще нелегко. — Я действительно не знаю, кого благодарить за свое спасение. Но даже если это судьба или промысел свыше — они в любом случае воплотились в конкретного человека.