Чернобыль. Большая ложь - Алла Ярошинская

Через два года после этого, незадолго до смерти, Валерий Легасов, давая интервью для документального фильма «Звезда Полынь», сказал еще больше: «Поскольку уж я коснулся реактора, то, может быть, наступил тот самый момент, когда нужно высказаться. Редко кто из нас по-настоящему откровенно и точно на этот счет высказывался. Всякий подход к обеспечению ядерной безопасности… состоит из трех элементов: первый элемент – это сделать сам объект, ну в данном случае, скажем, атомный реактор – максимально безопасным. Второй элемент – сделать эксплуатацию этого объекта максимально надежной, но слово „максимально“ не может означать стопроцентную надежность, философия безопасности требует обязательно введения третьего элемента, который допускает, что авария все-таки произойдет и радиоактивные или какие-нибудь химические вещества за пределы аппарата выйдут. И вот на этот случай обязательным является упаковка опасного объекта в то, что называется „контейнмент“… Вот в советской энергетике третий элемент, с моей точки зрения, был преступно проигнорирован. Если бы была философия, связанная с обязательностью контейнмента над каждым из атомных реакторов, то, естественно, РБМК по своей геометрии как аппарат просто не мог бы появиться. Факт появления этого аппарата, с точки зрения международных и вообще нормальных стандартов безопасности, был незаконным, но, кроме того, внутри аппарата были допущены три крупных конструкторских просчета.

<…> Но главная причина – это нарушение основного принципа обеспечения безопасности таких аппаратов – размещение опасных аппаратов в таких капсулах, которые ограничивают возможность выхода активности за пределы самой станции, самого аппарата».

И здесь самое время еще раз вспомнить, что самая крупная в мире атомная авария произошла до Чернобыля – в 1979 году на АЭС «Три Майл Айленд» в США. Но там реактор был под колпаком. Поэтому и авария произошла под колпаком. Колпак треснул, но во внешнюю среду вышло очень немного радиации. С тех пор США не построили ни одной АЭС. Даже и с надежным колпаком. Правда, в последние годы уже и там ядерному лобби, похоже, удается убедить правительство страны в «жизненной» необходимости новых атомных станций. Но так как все АЭС там принадлежат частникам, а с окупаемостью АЭС большие проблемы, то эти самые частные корпорации и пытаются «выбить» у правительства деньги. (Своими рисковать не хотят!) Пока общественности удается отбиваться от такого бремени – ведь это деньги налогоплательщиков. А там к этому относятся трепетно.

В российской «Концепции развития атомной энергетики» от Гайдара отмечено, что на 1 июля 1992 года – то есть сразу после развала СССР – в России находилось в эксплуатации «28 промышленных энергоблоков на девяти атомных станциях <…> в том числе 12 энергоблоков с водо-водяными корпусными реакторами типа ВВЭР, 15 энергоблоков с уран-графитовыми канальными реакторами (11 блоков РБМК-1000 и 4 блока ЭГП) и один блок с реактором на быстрых нейтронах». Это о них, получается, говорил Валерий Легасов: «Нужно размышлять над какими-то специальными мерами по локализации аварии тех 28 аппаратов, поскольку экономически и технически невозможно построить над ними колпаки».

Это значит: что бы ни делали ученые, какие бы меры безопасности ни принимали (а сделано действительно немало для безопасности РБМК после аварии на ЧАЭС), главная причина опасности действующих атомных энергоблоков в России неустранима. И в этом и состоит трагедия атомной энергетики в нашей стране, которой советские академики изначально навязали порочный путь развития. (В чем и сознался, видимо, с перепугу академик Александров на большом цековском секретном хурале.) Над этой проблемой «нужно сегодня задуматься – главным образом советскому обществу, потому что эта проблема наша», – говорил перед смертью Легасов. Он же утверждал на совершенно секретном заседании Политбюро летом 1986 года, что «слабое место РБМК известно пятнадцать лет».

Но есть на этот счет и другое мнение. На том же заседании Политбюро академик Александров обронил: «Колпак только усугубил бы аварию». Другие ученые считают, что «это никому неизвестно». Значит, с одной стороны, колпак над РБМК технически невозможен, с другой – если бы он, предположим, и был, то еще более усугубил бы аварию. Однако же упорно, пятилетка за пятилеткой, именно эти опасные энергоблоки насаждались в нашем народном хозяйстве приближенными к власти академиками.

Но вот уже много лет мы живем и без Политбюро, и без ЦК КПСС. Есть выводы десятков компетентных комиссий, групп ученых о причинах взрыва на ЧАЭС, кроющихся в самом реакторе. В том числе и авторитетный «диагноз», поставленный уже в 1990 году комиссией Госпроматомнадзора СССР во главе с известным ученым Н. Штейнбергом: «Недостатки конструкции реактора РБМК-1000, эксплуатировавшегося на 4-м блоке Чернобыльской АЭС, предопределили тяжелые последствия аварии». А изменений в подходах к делу, хотя речь идет о жизни людей, не наблюдается. Да и откуда они возьмутся, если «политбюро» (в широком значении слова) практически даже не меняло своих кресел: оно все там же, на Старой площади и около.

Фамилии и лица их известны. (И не только в России.) Сначала они лгали нам о причинах и последствиях аварии в Чернобыле, принимали решения о строительстве домов для переселенцев в опасных зонах, затем всю вину свалили на персонал станции, теперь – снова руководят нами, как и прежде. Пользуясь неосведомленностью широкой общественности, создают безответственные планы «атомизации» бедной России реакторами, опасность которых конструктивно неустранима.

И вот по поручению президента Б. Н. Ельцина от 17 июня 1997 года № Пр-952 правительство премьер-министра Кириенко (объявившего дефолт в России) своим постановлением № 815 от 21 июля 1998 года утверждает «Программу развития атомной энергетики Российской Федерации на 1998–2005 и на период до 2010 года». Что-то изменилось? Ничего нового, кроме агрессивного наступательного плана «оттаявших» после чернобыльского анабиоза атомщиков и их лоббистов. «В Российской Федерации на конец 1997 года, – отмечается в программе, – находились в эксплуатации на девяти АЭС 29 энергоблоков. В их числе 13 энергоблоков с реакторами типа ВВЭР (6 энергоблоков с реакторами типа ВВЭР-440 и 7 энергоблоков с реакторами типа ВВЭР-1000), 11 энергоблоков с реакторами типа РБМК». Да-да, речь идет все о тех же принципиально ущербных реакторах, которые собирались закрывать кремлевские старцы после Чернобыля.

А вот и новшество – «Анализ состояния основного оборудования энергоблоков, в том числе реакторных установок, показал принципиальную возможность продления сроков их службы, по крайней мере, на 5–10 лет…» О чем же идет речь? О наших старых недобрых знакомцах – реакторах РБМК-1000, самых бездарных из всех существующих в мире, что признали под давлением Чернобыля и их творцы. Сроки службы уже продлены для Ленинградской АЭС – там все еще работают четыре реактора-доходяги чернобыльского типа, с 1973 года. То же касается и Курской атомной – там такая же история. Ресурс их уже или исчерпан, или будет исчерпан в ближайшие годы, но вместо того чтобы наконец избавиться от этого атомного вторсырья, его подмарафечивают и подкладывают бумаги о продлении срока годности на подпись руководству страны. Вот такая старая новая программа.

Атомщики предполагают также завершение начатого и расконсервированного строительства 3-го энергоблока Калининской, 5-го энергоблока Курской, 1-го и 2-го энергоблоков Ростовской АЭС, Воронежской ACT, продолжение строительства Южно-Уральской АЭС с реактором БН-800. Аппетиты растут и растут – планируется завершение строительства 2-й очереди Калининской, 3-й очереди Курской и Ростовской АЭС.

Запланировано и строительство АЭС «нового поколения» старого покроя: Нововоронежской и Кольской АЭС-2, головной энергоблок в г. Сосновый Бор (под Санкт-Петербургом). И всюду – все те же раскритикованные экспертами на самом высоком уровне советские ВВЭР разной мощности. Таки нет пророка в своем отечестве.

В советское время накануне каждой чернобыльской годовщины Политбюро ЦК КПСС разрабатывало «План упреждающих контрпропагандистских акций». (Особенно рьяно в первую годовщину предлагал свои услуги товарищ Фалин, возглавлявший в 1987 году гэбистское агентство печати «Новости», опасаясь «возможных попыток подрывных центров империализма использовать годовщину аварии на Чернобыльской АЭС для развертывания очередной широкомасштабной антисоветской кампании» (приложение к совершенно секретному протоколу Секретариата ЦК КПСС № 42 от 26.02.87. Сегодня господин Фалин сам окопался в одном из таких «подрывных центров» в Германии и скромно представляется теперь историком.) Правку «плана» осуществлял лично Егор Кузьмич Лигачев, самая одиозная личность в Политбюро. За запланированную ложь 10 апреля 1987 года проголосовали, как всегда, единогласно на Секретариате ЦК КПСС (совершенно секретный протокол № 46): «… Голосовали: тт. Горбачев – за, Алиев – за, Воротников – за, Громыко – за, Лигачев – за, Рыжков – за, Соломенцев – за, Чебриков – за, Шеварднадзе – за, Щербицкий – за».