Opus 2 - Евгения Сергеевна Сафонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только выпусти меня отсюда, подумала Ева, пытаясь прочесть хоть что-то в тёмных глазах. Увидишь, какой правдивой я могу быть.
– Это и есть правда. – Она судорожно сцепила опущенные руки. – Вы сами сказали: я здравомыслящая. Я не боец. Не революционер. Мне вас не победить. И я хочу вернуться домой. Это выгодная сделка.
– И жизнь, стало быть, для тебя важнее любви.
Если уж играть, то играть до конца.
– Никакая любовь не стоит того, чтобы за неё умирать.
На губах королевы обозначился призрак улыбки, но Ева не могла понять, довольной или злой:
– Странно. Обычно влюблённые девочки так возвышенно максималистичны.
– Любовь и здравомыслие плохо совместимы. – От напряжения, с которым Ева пыталась считать реакцию собеседницы, почти болела голова. – Мы с ним знаем друг друга несколько недель. Думаете, я променяю дом и жизнь на мальчика, которого знаю всего ничего?
Собственная ложь прозвучала до боли легко, скальпелем резанув душу.
– Он бы променял, – заметила Айрес отстранённо. – Свою жизнь на твою.
От воспоминаний о Герберте, беззвучно шепчущем слова Обмена, Еве на миг захотелось расплакаться. Покаяться во лжи. Упасть Айрес в ножки и просить милости для них обоих.
Потом она вспомнила другого Герберта – насмешливого, готовящего её к роли спасительницы всея Керфи, – Бианту, оставленную в каменной клетке, и Кейлуса перед «Красной королевой».
– Моя психика не настолько искалечена, чтобы за несколько недель намертво прикипеть к первому встречному.
Улыбка Айрес осталась такой же призрачной.
– Каламбур, – констатировала она. Вновь отвернувшись, вскинула голову к верхним рядам. – Полагаю, ты услышал достаточно.
Воспоминание о том, что в Керфи существуют чары невидимости, пришло слишком поздно. Как и понимание, что зал, где они с Айрес разыгрывали этот спектакль, может быть не пустым.
Когда в тишине послышались шаги, аккомпанементом сопроводившие появление Герберта, пока он спускался вниз по крутой лесенке между рядами, Ева почти закричала.
Обвели вокруг пальца, как ребёнка. Просчитали, как по нотам. Просчитали даже то, что Ева попытается просчитать Айрес в ответ.
Забыв, что у той опыта несравнимо больше.
– Ступай, Уэрт, – произнесла королева. – Тебя проводят обратно во дворец.
– Герберт, я…
– Полагаю, отныне говорить вам не о чем, – слова Айрес сковали Евины губы колдовской заморозкой, оставив возможность разве что нелепо мычать. Грёбаная магия!.. – Иди, Уэрт.
Достигнув нижней ступеньки, некромант сошёл на лакированный паркет:
– А что будет с ней?
Голос его не выражал ничего, даже холода. На Еву он не смотрел.
– Не всё ли равно? – Айрес говорила без намёка на торжество, скорее утомлённо. – Как ты мог убедиться, она не стоит ни твоего доверия, ни твоего беспокойства.
Герберт перевёл взгляд на Еву – глаза его были голубыми и льдистыми. Такими же, как в день их знакомства.
Что теперь? Кинуться ему на шею? Попытаться промычать, что всё было ложью? Глупо, как же глупо…
Звук распахнувшихся дверей выстрелом прогремел в тишине:
– Ваше Величество…
– Кажется, я велела нас не беспокоить, – не оборачиваясь, бросила Айрес вошедшему охраннику.
– Бунтовщики прорвали оцепление. Они штурмуют тюрьму.
В словах полутоном прорезался страх, – и то, как медленно королева повернулась, не предвещало ничего хорошего. Ни для вестника, ни для окружающих.
– Кучка бунтовщиков прорвала военное оцепление? – уточнила она.
– С ними стражники, Охотничий полк и Пятый магический дивизион. – На лбу охранника блестел нервный пот. – Должно быть, каким-то образом узнали, что вы с наследником здесь.
– Миракл?..
– Лиора Мирана возглавляет своих магов, но лиэра Миракла с ними нет.
– Значит, он ищет обходной путь. Если уже не нашёл. – В зловещей задумчивости Айрес развернулась обратно к алтарю. – Ничего не попишешь… Выйди, Уэрт. Тебе не нужно на это смотреть.
Судорожно пытаясь разобраться в происходящем, Ева точно поняла лишь одно: Избранная должна исчезнуть. Прямо сейчас.
Любой ценой.
– Выйди, – повторила королева. – За тобой присмотрят.
Герберт остался недвижим. Как и Ева, попытавшаяся рвануть к нему мимо алтаря, но обнаружившая, что трижды грёбаная магия будто приклеила ноги к полу; попытавшаяся убежать, призвать щит или смычок, сделать хоть что-то – бессмысленно. И она могла лишь стоять, наблюдая, как в тянучкой длящемся времени королева вскидывает руки, чтобы забрать у неё жизнь. Снова.
Даже то, что от неё осталось.
Глядя на племянника, Айрес чуть пожала плечами:
– Как хочешь.
…нет, всё не может закончиться так – просто, безжалостно…
…жизненно…
Огненная сфера взметнулась вокруг ядовитой зеленью. Еве потребовался миг, чтобы осознать: пламя, призванное обратить её в пепел, встретило купол магического щита.
Понять, кто его поставил, было нетрудно.
– Всё ещё дорожишь ею? – Айрес оглянулась на племянника; колдовской огонь не гас, силясь добраться до Евы, жадно облизывая прозрачный защитный пузырь. – После того, что услышал?
– Неважно, что я услышал. Важно, что я знаю. Что чувствую.
В голосе и лице Герберта стыла снежная бесстрастность, – и это не погасило светлый сполох надежды и любви, вспыхнувший в Евиной душе ярче любого пламени.
Не купился. Не поверил. Не предал её.
Только вот…
– Жаль. – Королева не опустила рук. Если она и была разочарована, то не выказала этого ни жестом, ни тоном. – Силой клятвы твоей повелеваю тебе: убери щит.
…чего и следовало ожидать.
Ева закрыла глаза перед неизбежностью.
Течение времени размылось в остром желании жить, в наслаждении последними моментами существования. Поэтому осознание, что ничего не происходит, пришло к Еве несколько запоздало.
– Силой клятвы твоей повелеваю тебе: убери щит и упокой эту девушку!
В изумлённом голосе Айрес прорезался нажим, – и, робко приоткрыв глаза, Ева посмотрела на огонь, по-прежнему пляшущий в метре от её лица. На непонимающее лицо королевы.
На Герберта.
Некромант улыбался. Той неприятной, пугающей улыбкой, что Ева когда-то частенько наблюдала. Зелёные сполохи, сквозь которые Ева взирала на окружающий мир, придали этой улыбке лишь больше зловещести.
Воспоминания о том давнем разговоре, когда Еве рассказали о вассальной клятве, всплыли в памяти сами собой… одновременно с догадкой, каким непростительно простым образом можно её обмануть.
– Прости, тётя. – С театральной ленцой подняв руку, Герберт похлопал себя по уху. – Глухота. Ничего не слышу.
Дальнейшее произошло стремительно и одномоментно, как тиканье секундной стрелки.
У дверей послышался булькающий вскрик охранника, следившего за происходящим. Зелёный огонь исчез, а вокруг самой Айрес соткался щит. Над головой королевы разноцветьем заплясали искры отражённого заклятия. По рядам анатомического театра, кольцом окружая арену, заскользили люди в чёрных одеждах и до боли знакомых птичьих масках.
Лёгкой танцующей походкой, точно выходя на очередную игру, Миракл перешагнул через тело
