Эадор. Кровь Властелина - Кирилл Пестряков

В этот момент к рабочим-гоблинам подошел толстый стражник.

— Ну, и чего стоим, а?! — рявкнул он, — не ясно объяснил? Кто вычистит свой желоб первым, тот может быть свободен. Менее расторопные будут досиживать срок в долговой яме. Ну, а самый медлительный отправится прямиком к гидре на обед!

Стражник довольно рассмеялся. Рабочие поспешили ухватить покрепче лопаты и со сногсшибательной скоростью начали отбрасывать нечистоты, по принципу: "Загребай больше, бросай дальше, пока летит — отдыхай!". Только тут я заметил на их ногах толстые цепи кандалов. Всё встало на свои места. Да уж, только гоблины знали, как воодушевить и привить рабочее настроение другим гоблинам. О! Светлый Владыка, неужели ты мог ошибиться и, прежде чем сотворить человека, вылепил из грязи вот этих вот мерзких созданий?!

По счастью, до дворца мы добрались без происшествий. Никто не торопился завязать разговор со стражей, дабы выяснить, куда это солдаты ведут незнакомых людей. Пройдя через загаженную "парадную" арку, мы оказались внутри дворца, а точнее, в невысоком, но просторном зале. Нельзя сказать, что гоблины оказались начисто лишены чувства прекрасного. Кое-где на стенах висели богатые ковры и картины, а на высоких деревянных треножниках стояли когда-то роскошные пузатые вазы. Конечно же, всё это было украдено. По большей части у людей, хотя попадались и работы полуросликов, гномов и даже полудиких человекоящеров, со свойственной только их культуре любви к пестрым, крикливым и несимметричным узорам. К сожалению, сырость на стенах успела порядком испортить целый ряд интересных работ. Так, на ближайшем ко мне старинном мольберте краска успела настолько "поплыть", что становилось решительно непонятно: то ли на картине изображена сцена знаменитой проповеди Феофана Миролюбского об "осуждении чернокнижества", произнесенной им на главной площади Алиссии почти двести лет назад; то ли это был акт сожжения на костре ведьмы Глиронды. В любом случае, оба исторических сюжета тесно переплетались между собой, поскольку обвинение колдунье вынес всё тот же Великомученик, сразу по окончании вышеуказанной проповеди.

Чуть дальше, у противоположной стены зала, расположились статуи гоблинских королей. Видимо, это были уже поделки местных искусников. Откровенно говоря, памятников оказалось маловато, не более дюжины. Королей у гоблинов, насколько я смог понять из рассказа Жупеля, только за последние три десятка лет успело смениться куда больше. Впрочем, нелюдей можно было понять. Все статуи походили одна на другую: уродливые, зеленоватые, чуть перекошенные. Вдобавок, если верить скульпторам, одевались короли гоблинов из одного гардероба, что неудивительно, так как по росту и телосложению они все были, как на подбор: низенькие и толстые. Так что держать во дворце более дюжины ничем не отличающихся друг от друга памятников — даже для гоблинов чересчур.

Стоило нам войти во дворец, как помощник советника Трыха заново воспарил духом и чувством собственной важности.

— Почему в прихожем зале столько грязи и пыли, а?! — рявкнул он, — где все слуги?! А ну, быстро приберитесь и пошлите за советником Кхмырей! Он будет судить обидевших меня людей. По-вашему, советник может вершить справедливость в таких условиях!?

Подпирающие стены стражники вяло зевнули. Две немолодые служанки, пытающиеся без особого успеха очистить пол лысыми метелками, даже не подали виду, будто стараются работать быстрее. Очевидно, во дворце к Трыхе относились далеко не с тем уважением, что в городе.

— Вы что, глухие?! — надрывался помощник, — а ну, быстро, марш за советником Кхмырей!

Взгляды, подаренные Трыхе охранниками, красноречиво говорили: "От твоего рева он сам сейчас прибежит!".

Действительно, не прошло и двух минут, как в зал, в сопровождении двух солдат, вошел маленький толстый гоблин, облаченный в удивительно чистую для здешних условий красную мантию. Самое удивительное, что одежда пришлась нелюдю точно по размеру, а значит, гоблины сшили её сами, а не украли у кого-то другого. Странно!

Вельможа был как две капли воды похож на все расположившиеся в зале памятники. Складывалось ощущение, что он послужил для них живой натурой. На шее гоблина, в знак высокого положения, висела роскошная золотая цепь, на которой болтался круглый амулет с выгравированной на нем гадюкой. В руках нелюдь держал длинный посеребренный посох, также выполненный в форме змеи.

— Первый Советник Его Величества — Кхмыря Быстрохват! — крикнул один из молодых стражей, выполнявший по совместительству роль герольда.

— Какого черта?! — произнес вельможа, — что ещё за просители в такую рань?

Вообще-то день уже приближался к полудню, но возражать начальнику никто не посмел. Стражи заметно выпрямились, служанки начали мести пол куда более энергично.

— Господин, Кхмыря! — воззвал Трыха, — эти людишки едва-едва не убили меня!

Советник с интересом посмотрел в нашу сторону. Взгляд его быстро пробежал по мне и Жупелю, а затем остановился на Люции. Впрочем, нелюдь не торопился проявлять излишнее любопытство.

— Эти люди не имеют отношения к слугам наместника, присланного повелителем Белезом, — произнес гоблин, — с какой стати меня отвлекают по такому пустяку. Не можете сами арестовать людишек?

Солдаты, охранявшие зал, громко рассмеялись. Командир патруля, принявший смешки на свой счет, поспешил пояснить.

— Это опасные колдуны! — сказал гоблин.

Глаза советника мигом зажглись неподдельным интересом.

— Колдуны? — недоверчиво спросил он.

— Ну, девка-то точно ведьма! — сказал стражник.

— Девка!? — взревела Люция, — что ты себе позволяешь, тварь?!

Между пальцами девушки засверкали волшебные искры. Патрульный хотел бы отстраниться, но, увы, сделать он это мог, только юркнув за спину советника, а по идее, именно его-то в первую очередь страже и полагалось защищать. Солдаты мигом отошли от стен, а руки их потянулись к кинжалам. Невозмутимым с виду остался только Кхмыря.

— Мы ничего не сделали, господин советник, — поспешил обратиться я, — в трактире произошло недоразумение.

— Точно, — поддакнул Жупель, — мы честные контрабандисты. Против властей ничего не имеем, в политику не лезем. Каюсь, по макушке вашему помощнику я монеткой залепил! Но это была случайность, я не в того метился. Не в том смысле, конечно, что я хотел кинуть деньгой в какого-либо важного налогоплательщика, просто Хрыч, шут наш местный, прицепился к нам ни с того ни с сего!

— Как же, случайно! — вмешался Трыха, — ещё бы чуть, и я без глаза остался. Не смог бы за народом в полную силу присматривать, непорядок всяческий пресекать. Да это же прямой ущерб городу!!!