Рассказы о необычайном - Раби Нахман

Если избрать психоанализ в качестве основного инструмента познания человеческой личности, то хасидизм представит дополнительные возможности для осмысления и анализа, позволит по-новому оценить научные открытия и наблюдения. Возможен и другой вариант: избрать в качестве основы хасидизм, позаимствовав у психоанализа его терминологию и методы исследования.

На сегодняшний день существуют множество книг по хасидизму, посвященных самым разнообразным темам: толкованию Священного Писания, практическому законодательству, миссии человека в мире, его душе, поведению и т.д. Однако до сих пор, должно быть, в силу существующего предубеждения, ни одна из них не использовала возможности, которые предоставляет психоанализ.

Бессознательное

Исходной посылкой психоанализа явилось, безусловно, признание формирующей роли бессознательного в становлении личности. Положение, согласно которому в душе человека протекают различные психические процессы, которые, являясь неосознанными, тем не менее, оказывают влияние на его развитие, стало фундаментальным для всех школ психоанализа.

И до Фрейда людям в принципе было известно о существовании бессознательного. Хасидские источники также свидетельствуют о том, что в душе человека протекают бессознательные процессы. Многочисленные разрозненные высказывания по этому поводу выдержаны в характерной для хасидизма манере: с одной стороны, их отличает предельная глубина и ясность мысли, а с другой - отсутствие стремления свести эти идеи в упорядоченную систему.

Приведем пример. В книге Брейшит Авраhаму и Саре возвещают о предстоящем, несмотря на их преклонный возраст, рождении сына. Реакция Сары такова: И рассмеялась Сара про себя... (18:12). Впоследствии, когда Творец порицает ее за маловерие, она утверждает: ...Не смеялась я... (там же, 18:15). Могла ли Сара, будучи праведницей, солгать Творцу? Гурский Ребе, автор книги Сфат-эмет, объясняет слова про себя следующим образом: Сара смеялась, сама того не осознавая.

Информация о бессознательном не ограничивается в хасидизме, и в иудаизме вообще, несколькими отрывочными сведениями. Однако, не прибегая к применяемым в психоанализе методологии и терминам, мы не смогли бы создать цельную картину. Значимость такого заимствования для хасидизма неоспорима: возможность использования одолженного у научных дисциплин системного подхода позволяет, обобщив выработанные идеи и концепции, создать цельную картину человеческого сознания.

Еврейское законодательство подразделяет нарушения закона на три категории, каждая из которых предполагает иной уровень ответственности человека:

задон - сознательное преступление, совершенное со злым умыслом и с пониманием меры своей ответственности за него;

шгага - неумышленный проступок, допущенный по невнимательности, по забывчивости или по ошибке;

онес - прегрешение, совершенное по принуждению со стороны людей или обстоятельств.

По закону человек несет полную ответственность только за умышленный, преднамеренный грех, и освобожден от наказания за грех, совершенный по принуждению. Что касается неумышленного греха, то подход к нему амбивалентен: несмотря на то, что человек не предстает за него перед судом, он, тем не менее, принести искупительную жертву и раскаяться в содеянном. Признавая разницу между умышленным и непреднамеренным преступлением, еврейский закон утверждает, что забывчивость или невнимание не являются абсолютным оправданием. Обязательность жертвоприношения и раскаяния свидетельствует о том, что некий уровень ответственности существует даже в том случае, когда грех совершен неумышленно и человек не собирался противопоставлять свое желание воле Творца. Наиболее полное объяснение этому подходу возможно с помощью терминологии и понятий, выработанных психоанализом.

Итак, непреднамеренное нарушение закона совершается без участия рассудка. Вместе с тем человек несет за него определенную ответственность, поскольку некий уровень разума (на языке психоанализа бессознательное) продолжает функционировать и при невнимательности или забывчивости. И хотя подсознание неподсудно, человек должен оправдаться перед Творцом, поскольку неумышленный грех является своего рода индикатором подспудных стремлений его души. По этому поводу мидраш говорит: Совершивший непреднамеренный грех должен сокрушаться не о нем, а о тех грехах, которые он повлечет за собой. Иначе говоря, проступок такого рода становится выражением подлинных наклонностей человека, свидетельствует о его внутреннем несовершенстве.

Хасидские источники дают развернутую картину человеческой личности, во многом совпадающую с фрейдистской концепцией конфликта сознательного и бессознательного.

Тания рассматривает человека как совокупность разных Я, проводя четкое разделение между подлинным Я человека и прочими аспектами его сознания. Конфликты внутри этого Я происходят преимущественно на уровне подсознания, именно они и определяют ход человеческой жизни Однако, в соответствии с Танией, бессознательное не столь гомогенно, как, например, у Фрейда или Адлера. Эта книга предлагает рассматривать бессознательное еще и как арену столкновения интересов животной души, низменной составляющей человеческой натуры, и души Б-жественной, возвышенной. В соответствии с этим человеческая личность предстает как равнодействующая этих двух начал или, если воспользоваться классификацией Тании, - двух душ. С другой стороны, сознание - это внешнее проявление неконтролируемых процессов, происходящих в самых глубинных пластах личности.

Сознание метафорически описано в Тании как малый город, за безраздельную власть над которым подсознание и высшее Я (супер-эго) ведут постоянную борьбу. С предельной ясностью сформулирована идея о несовпадении подлинной сути человека с тем, каким он предстает в реальной жизни и осознается самим собой. Психологический образ, впервые выведенный Танией, - бейнони, средний человек. На уровне внешних проявлений, включающем также деятельность сознания, бейнони всецело положителен. Но его истинный облик, его Я, является той частью души, которая не проявляет себя даже на уровне самосознания. Разумеется, от самого бейнони его бессознательное скрыто не полностью, так или иначе проявляя себя. Более того, даже у праведника, еще не достигшего совершенства, в глубине души присутствует животное начало, оказывающее на него влияние.

В качестве доказательства тезиса о том, что человек, не достигший совершенства, подвержен влиянию зла, автор Тании приводит несколько аргументов. Один из них - сны. О том, что сновидения, по крайней мере, некоторые из них, являются выражением сокровенных человеческих желаний, было известно еще в глубокой древности. Примером может послужить цитата из Танаха: И будет так: как снится голодному, что он ест, но пробуждается и вот, пуста душа его; как снится жаждущему, что он пьет, но пробуждается и вот, томится он, и душа его жаждет... (Йешаягу, 29:8).

Но хасидизм дает более четкое описание этого явления. Как сказано выше, сновидение приводится в качестве доказательства стремлений, которые могут быть скрыты от самого человека. Приведем такую цитату из гл. 3 книги Цидкат hа-цадик: Даже на ложе своем знает человек, пред Кем лежит... Хотя постичь это гораздо сложнее, чем в состоянии бодрствования. И слышал я комментарий слов Торы: "И увидел Яаков во сне..." (Брейшит, 28:12), гласящий, что по снам познается человек и уровень его. И вот Всевышний стоит над ним... там же, 28:13) - при том, что Яаков ничего для этого не предпринимал, он просто спал. И лишь некоторые праведники достигли этого высокого уровня.

Суть подсознательного

В рамках своей теории Фрейд не проводит различия между понятиями бессознательное и подсознание; в соответствии с этой точкой зрения, бессознательное является вместилищем всего низменного и порочного (согласно критериям иудаизма) в человеке. Хасидизм, признавая существование такой сферы, делит ее на два уровня.

Первый из них - сверхсознание - уровень высшей духовности, свойственной каждому человеку, независимо от того, сознает он это или нет. Оптимизм Тании в отношении возможностей человеческой личности в значительной части основан на признании существования коллективного бессознательного еврейского народа. Вне зависимости от самооценки индивидуума, в критические моменты оно пробуждается и влияет на него, иногда побуждая к подлинно революционным изменениям как в самой личности, так и в ее поведенческих реакциях. Второй из них - собственно подсознание; исследуя его, хасидизм в первую очередь интересуется первичными импульсами и инстинктами.

Однако, как говорилось выше, отличительным свойством учения хасидизма (это верно и для той его части, которая занимается структурными исследованиями души) является отсутствие систематичности. Эмпирическая природа его открытий и в этой области, как и во многих других, бросается в глаза. И как следствие, в рамках хасидизма не может возникнуть и развиться теория, которая, будучи сведена к одной ключевой формуле, обобщила бы все сделанные наблюдения и открытия в области человеческой души. Однако, с точки зрения хасидизма, первичных импульсов, лежащих в основе всего многообразия чувственно-эмоциональной сферы, совсем немного: половое влечение и себялюбие.