Железный шип - Кэтлин Киттредж

Тремейн оскалил зубы.

— Что ж, увидим. — Поманив меня за собой, он зашагал по той самой тропе, на которой нам повстречался туман. В этот раз мы все же взобрались по склону и спустились в ложбину, где сломанными зубами торчали сложенные в круг камни. Преодолевая внешнее кольцо, я заметила, что они лежат в строгом порядке, расходясь от центра лучами и повторяя знак, оставленный чернилами колдовского алфавита у меня на руке.

— Дабы предотвратить поток вопросов, которым, без сомнения, не будет конца, — проговорил Тремейн, когда мы, пройдя кольцо, начали снова подниматься в гору. — Там, в тумане, были трупососы. — Он махнул рукой, словно это все объясняло.

Меня уже тошнило от его покровительственного тона — он разговаривал со мной как с глупым ребенком, который все равно ничего не поймет.

— Может, все-таки расскажешь, кто они такие? — пробурчала я. — Или я сама должна догадаться?

— Трупососы, — со вздохом ответил Тремейн, словно безнадежно отстающему ученику, — это бестелесные существа, ищущие для себя вместилище. Они вселяются в тела живых, выпивая их души. Они появляются здесь из другого места — из Земли Туманов.

От объяснения Тремейна мой страх перед наползающим маревом нисколько не уменьшился, но я до времени подавила свои эмоции. От Доброго Народа мне сейчас нужно было нечто совсем другое, чем их знания.

— Мой брат… — начала я. — Ты говорил тогда о мальчишке…

— Проведя достаточно времени среди Шипов, с моим народом, ты поймешь, как важно уметь заключать сделки, Аойфе, в чем их прелесть, — прервал меня Тремейн. — Прежде чем я окажу тебе услугу, ты должна кое-чем услужить мне…

— Не прошу я ни о какой услуге, — взорвалась я, так же не дав ему договорить, как не дал он мне. Наверное, выходить из себя подобным образом было некрасиво, но Добрый Народ тоже не слишком отличался ни добротой, ни тактом. — Если с Конрадом что-то случилось, просто скажи мне. Пожалуйста.

Тремейн шагнул на вырезанные в склоне ступеньки, ведущие обратно к пустоши. В своем зеленом жилете и штанах он казался частью растительности. Я последовала за ним, хоть и с куда меньшим изяществом.

— Я говорил о сделке, а не о выпрашивании. Веди ты себя разумней и умей придержать язык в присутствии старших, ты бы меня услышала.

Я ощутила, как ненависть закипает во мне. Мне хотелось двинуть по этим акульим зубам, врезать со всей силы, как бейсболист по мячу.

— Если ты притащил меня сюда, только чтобы играть в загадки, мог бы не трудиться, — стиснув зубы, проговорила я. — Я практически не знала отца и понятия не имею, куда он девался.

— Главное, что его больше нет, — ответил Тремейн. — Он пропустил вот уже три полнолуния. Нет больше ни бессмысленных заданий, в которых он искал бы нашей помощи, ни обращения к нашим тайным знаниям. Сказать по правде, я почти скучаю по старику. С ним по крайней мере было хоть какое-то развлечение. В отличие от тебя. — Он зашагал дальше, и мне оставалось только последовать за ним или остаться одной посреди пустоши. — Итак, поскольку ты не обладаешь ни быстрым умом, ни приятной внешностью, что же ты можешь предложить мне, Аойфе Грейсон?

— У меня нет ничего, кроме пятидесяти долларов, — поджав губы, натянуто произнесла я. — И они уже обещаны другому.

Тремейн, откинув голову к стремительно серевшему небу, разразился кудахчущим смехом.

— Мне не нужны твои деньги, дитя. И прочие подношения тоже. Ты не Блюститель Врат, как твой отец, и тебе никогда не стать им.

— Ну вот что. — Я решительно остановилась. — Пока ты не скажешь мне, чего тебе от меня на самом деле надо, я с места не двинусь.

Мы стояли на краю соснового леса, и от терпкого аромата щекотало в носу. Из-под ног у нас ленточками расходились в разные стороны дорожки из гравия, ухоженные, но до жути пустынные.

Тремейн провел рукой по завязанным в хвост волосам — словно зверька погладил.

— Ты видишь здесь хоть кого-нибудь еще, дитя? Кого-нибудь, кто пришел бы тебе на помощь? Я без труда могу расправиться с тобой. Твоя кровь падет на Веяльный камень, и он впитает ее, приняв жертву.

В дневнике отца говорилось о Веяльном камне, и я определенно не хотела бы с ним познакомиться. Во всяком случае, не сейчас.

— Если бы ты хотел убить меня, — сказала я, задирая подбородок, чтобы встретить взгляд Тремейна, — ты бы сделал это сразу же, как только я попала в кольцо. Или бросил бы меня этим трупососам. Раз нет, значит, я нужна тебе живой. Для чего-то.

Оставалось только надеяться, что уготованное мне не хуже пожирания жуткими тварями, скалящимися из тумана.

— Верно, — ответил Тремейн. От его веселья не осталось и следа. — Ты, должно быть, считаешь себя очень умной, Аойфе?

Я сжала зубы:

— Стараюсь.

Тонкие черты Тремейна на секунду исказились от гнева. Это была первая эмоция, которую я увидела на его лице.

— Не выношу умных, — злобно бросил он. — Идем. Я кое-что тебе покажу.

Он сделал несколько шагов, но я даже не шелохнулась. Он поднял руки.

— Я говорю правду, ты, презренное существо. Клянусь серебром. Идем, пока я не потащил тебя за то воронье гнездо, которое у тебя вместо волос.

Я широко раскрыла глаза. Даже когда я еще была не студенткой Академии, а всего лишь разнесчастной сиротой, со мной так не разговаривали — кто в силу воспитания, кто из страха перед моей болезнью.

— Где другие? — выпалила вдруг я. Этот вопрос не давал мне покоя со вчерашнего дня. — В записях отца говорится о Народе, не об одном его представителе. И служанка видела вас целые полчища. — Я уперла руку с отставленным локтем в бедро, стараясь подражать Дину — кого еще я могла копировать, восставая против Тремейна?

Бледное лицо передо мной усмехалось, но ноздри раздувались, как паруса в непогоду.

— И что же?

— Что же? Куда делись остальные?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — негромко произнес Тремейн, но его голос был словно таящийся под покровом темноты кинжал. — Особенно для того, кому не понравятся ответы.

— Для чего ты привел меня сюда? — продолжала давить я. — Почему тебе нужна я, а не мой отец?

— Он нужен мне! — взорвался Тремейн, надвигаясь на меня, выше на целую голову, с пылающими глазами.

Я застыла от ужаса, похолодев, не чувствуя собственного тела, но не позволяя страху прогнать меня прочь. Я не стану убегать от Тремейна, не доставлю ему такого удовольствия.

— Он был бы для меня во сто крат предпочтительнее, — добавил Тремейн сквозь зубы. Ноздри и все тело у него подрагивали от сдерживаемой ярости. — Думаешь, мне бы понадобилась хнычущая девчонка, будь у меня под рукой будущий Блюститель Врат со всеми его талантами? Вот уж нет. Но никого кроме тебя, Аойфе, просто не осталось, так что чем быстрее ты это уяснишь, тем благополучней будет твое возвращение домой.