Приручить королевича (СИ) - Антонина Львовна Клименкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из невеликого холла свернули сразу к лестнице, направились наверх — до пятого этажа, как в итоге насчитала Варя.
Над пролетами и площадками, в простенках между окон были развешаны живописные полотна в темных резных рамах — в основном пейзажи, изображавшие озеро и башню Жукова Улья с разнообразных ракурсов, а также портреты. Благодаря картинкам в учебниках по магии Варя уже знала, как выглядел дед Зима — великий король-колдун Путивест Грозоврат. Выходило, что на большинстве портретов как раз он и был запечатлен в разные годы своей завидно долгой жизни, зачастую разительно отличаясь чертами лицами — очевидно, художники писали много позже избранного периода, опираясь не столько на прижизненные портреты или одряхлевшую натуру, сколько на собственное воображение. Варя похихикала, на одном особо эпичном полотне опознав в юноше, сжигающем волшебным огнем страхолюдную кляксо-черную зубастую многоголовую гидру, самого Зимослава собственной персоной. Да, внук может быть похож на деда, но не настолько и не в данном случае уж точно, ибо характерный крючковатый нос Грозоврата Снежену не достался — к великой Вариной радости. (Если бы она задержалась перед картиной на полминутки дольше, Варя заметила бы в углу полотна еще несколько фигурок, как будто страхующих малолетнего чародея: белобородого старика, двух синеволосых худощавых парней и невысокого мужчину с круглым лицом и с посохом, украшенным самоцветами).
Последний портрет, на который она обратила внимание, был помещен на почетное место и словно бы взирал с высоты на каждого, кто поднимался по лестнице. У молодого мужчины на портрете было гладко выбритое узкое лицо, впалые щеки, густые черные брови, умный спокойный взгляд — и роскошные темно-фиолетовые, как сочный баклажан, кудри, волнами ложащиеся на белоснежный воротничок, отделанный тонко выписанным полупрозрачным кружевом. Полотно в полтора человеческих роста высотой выглядело откровенно велико для непарадного хода.
— Ух ты! — вырвалось у нее негромко.
Заметив, что Варя сбавила шаг, опередивший ее на половину лестничного пролета Зимослав задержался, коротко пояснил:
— Он раньше не здесь висел. Мама приказала перевесить, чтобы он ей глаза не мозолил. Здесь-то она никогда не бывает.
Варя почуяла, что за сухим замечанием скрывается давняя жгучая обида.
— Такое чувство, что я его где-то видела, — тихо произнесла она, так что услышал лишь Венцемир, тогда как Зимослав бросил их и удрал еще на пару пролетов выше. — Кого-то вы мне напоминаете, дяденька…
Она в задумчивости уставилась на тщательно выписанные корешки книг, на стопку которых по воле художника эффектный брюнет опирался локтем.
— Снежена, кого ж еще, — выдал объяснение капитан рыцарей. — Это же его отец.
— А, точно! — кивнула Варя, увлеченная новой подброшенной мыслью, принялась выискивать общие черты. — Но в Зорьке тоже что-то от папы чувствуется. Определенно форма губ…
— И общая семейная вредность характера! — припечатал Венцемир. Вежливо тронув ее за локоть, потянул вперед, чтобы не отстать совсем.
Нагнали они королевича, когда тот попал в окружение черных камзолов, белых воротничков и блестящих от напряжения лысин. Дворец слухами полнился, и, заслышав о прибытии Зимослава, кабинет министров почти в полном составе немедленно ринулся встречать строптивое высочество.
Пользуясь тем, что в небольшом зале, куда вывел проход с лестницы, не наблюдалось никого постороннего, почтенные министры, потрясая папками с рабочими заметками, обступили правящего принца в тесный кружок — и, перебивая друг дружку, вывалили все срочные вести и безотлагательные требования. Вторым кружком, на два шага позади, выстроились секретари министров, готовые немедленно записывать распоряжения и уточнения.
Зимослав стоял, сложив руки на груди, и внимательно слушал, сурово посверкивая очами, видимо, привычный к подобному ведению дел. Даже успевал отвечать — будто на занятии фехтованием меткими ударами парировал сыпавшиеся градом выпады.
— Лорды южных провинций просят повысить закупочную цену на зерно из-за низкого урожая!
— Вышлите тайную ревизию — проверим сперва, не продают ли неучтенными поставками за границу.
— Лорд Шафран подал жалобу! Якобы из-за позапрошлого разрыва вы, ваше высочество, сделали непригодными для земледелия часть пахотных земель, ему принадлежащих. Он требует возмещения!
— Какая наглость! — зашикали прочие министры.
— Было такое, — не стал отпираться Зимослав, — кислотой два поля залило, Вран потом четыре амулета истратил на очищение. Поднимите отчеты о налогах за три прошедших года, посмотрите, какой доход лорд получал с означенных земель. Уверен, составляя прошение о возмещении, он позабыл истинные, им же самим заверенные размеры прибыли. В любом случае в следующем году земли снова можно будет использовать… Или лучше выкупите эти поля в королевскую собственность! Лорд не знает подробностей, поэтому цену не станет задирать. Будигор, исполнишь?
Один из секретарей, отличающихся от прочих яркими лиловыми прядями в темных волосах, деловито кивнул, пробормотал, делая заметку себе в бумагах:
— Не учите меня, ваше высочество, торговаться. Я уже направил туда своего человека.
— Почему действуете без моего ведома? — нахмурился один из министров.
— А почему вы забрали себе дело, которое касается исключительно казначейства? — парировал секретарь. — И докучаете пустяками его высочеству.
— Как вы смеете, юнец! — зашипел министр, хотя прочий кабинет на склочного старика поглядывал с молчаливым неодобрением. — Я ведаю земельными делами! Если вас назначили исполняющим обязанности казначея, это не значит, что вы можете считать себя мне ровней! Не забывайтесь!
— Будет вам! — Зимослав положил ладонь старику на плечо. — Остыньте.
Тому волей-неволей пришлось уняться.
Снежен обернулся к секретарю:
— Кстати, как поживает твой начальник?
— Благодарю за участие — стабильно плохо, — поклонился тот. — Не желает ни уйти в отставку, ни помереть наконец, как грозится последние сорок лет.
Зим усмехнулся:
— Что ж, желаю твоему прадеду крепкого здоровья, а тебе терпения. За прежние заслуги уважим упрямство нашего почтенного друга и подождем его решения до осени, как раз отметим его сто десятилетний юбилей.
— Сто пятнадцатилетний, — поправил дотошный секретарь.
— Но указ о твоем назначении на его место я уже подписал — поставь любую угодную тебе дату.
— Благодарю, ваше высочество. Как-нибудь потом, не хочется торопиться в таком важном деле.
Снежен усмехнулся снова — у ворчливого приятеля было свое понимание гордости.
Министры, примолкшие из уважения к упомянутому коллеге, взревновали за уделенное «юнцу» внимание, загомонили снова. На что Зим лишь поднял ладони, будто сдаваясь, вынужденно повысил голос:
— Господа! Позвольте мне поприветствовать ее величество — и ровно через час я приду в вашу обитель, где клянусь остаться до ужина, дабы решить все накопившиеся за эти
