Княжна (СИ) - Кристина Дубравина

— Я сейчас только пятый курс бы закончил. Представляешь? — он к ней обернулся, посмотрел удивительно серьёзно для Вити Пчёлкина, отчего у Ани как-то холодно стало под диафрагмой. — Только выпустился бы, не работал толком. А если и работал бы, то пропадал бы на заводе, перебивался от получки до получки… Врагу не пожелаешь.

— Вышка для работы по специальности необходима, — подметила девушка и, не заметив, как пальцем огладила ладонь Вити, задала явно риторический вопрос. — Ты с детства мечтал стать рэкетиром?

Пчёла чуть помолчал в попытках вспомнить о давних своих мечтах, и усмехнулся. Да, в чём-то права она была; не о карьере бандита он грёзил лет в пять… Витя на озеро посмотрел, думая на его поверхности прочитать ответ на вопрос Князевой. Признался:

— Я в детстве аквалангистом хотел быть. Знаешь, на глубину нырять, флору-фауну озёр и морей смотреть… Вероятно, интересно.

— И что помешало?

Витя коротко посмотрел на ноги свои, постучал ими по земле, а потом вздохнул-выдохнул глубоко, пальцем свободной руки указывая на горло. Анна всё поняла — лёгкие слабые.

«Надо же…»

На мгновение ей стало грустно; кто знает, вдруг, если бы у Пчёлкина с дыхательной системой всё хорошо было, он бы не мутил всю эту тему сомнительную, не лез в бандитские разборки? Вдруг сейчас бы лазил на глубину, или даже был пилотом подводной лодки?

Судьба — самый безжалостный шутник; так посмеяться может, что вся жизнь с ног на голову рискнёт перевернуться.

— Потому, значит, ты решил курить? Чтобы и без того никакую дыхалку убить?

— Сигареты… — хмыкнул в задумчивости Витя, оборачиваясь.

Лицо Ани стало казаться ему ближе, чем было несколько минут назад, хотя Пчёлкин и не заметил, чтобы Князева подбиралась к нему. Тогда, вероятно, сам подсел?.. Отчего-то того тоже не помнил. Это не помешало Пчёле решить вдруг, что он Незабудку хочет поцеловать.

Хочет. И поцелует. Поцелует, да, потому, что скучал. Ведь всё-равно Князеву с размазанными губами только он и увидит, а Аня ему и с красными щеками нравится.

Да и от мороженого остался шоколад, уже «портящий» макияж её. Терять всё-равно нечего.

Витя коротко взглядом от губ до глаз Анны пробежался, словно понять не мог, что для него привлекательнее было в тот момент, и, ослепнув на миг от искорок в её взгляде, добавил:

— Сигареты — это, так. Для статуса.

Князева успела хмыкнуть, прежде чем Пчёлкин рукой освободившейся обхватил её за шею, к себе совсем близко притягивая, и поцеловал в самый уголок губ. Носом уткнулся в щёку, под самый глаз Ани, когда почувствовал, как сильно вдруг всколыхнулась венка Князевой под его ладонью.

И в голову ему что-то торкнуло. Как при опьянении, при каком тяжело держаться было.

Девушка выдохнула тихо-тихо, словно боялась прозвучать распутно, и сказала хитро, когда поцелуй Пчёлы скользнул вниз по щеке, к скуле:

— Ты ведь не хотел мне помаду стирать.

— У тебя после мороженого уже контур смазался, — шепотом признался Витя. Аня усмехнулась, на мгновение себе позволив мысль, что Пчёлкин врал, что отмазки придумывал, дабы её поцеловать. Так же быстро вернула, что, «не слишком ли высоко себя оценивает», и, дрогнув, кинула:

— И молчал!..

— Вот же, сказал, — и вернул губы свои на губы Анны. Остатки красной помады отдали на кончик языка привкусом сладкой химии.

Князева сопротивляться не стала.

Гормоны выбросились разом в кровь, как от взрыва. Стало жарко, хотя и не особо тёплой была ночь, вместе с тем задрожали кончики пальцев. Девушка губы расслабила, позволяя Вите любое желание, дерзость, и едва ахнула в поцелуй, когда Пчёлкин ей руку в волосы запустил.

Движение простое, но в тот миг на Князеву подействовало так, словно кожа головы была скрытой, самой эрогенной её зоной, до которой нельзя было дотрагиваться никому.

Но не Вите. У него, видимо, в привычке, делать себя исключением из всех её правил и установок.

Рука, лежащая на шее Ани, спустилась к пояснице, а язык Вити скользнул вдоль кончиков зубов Князевой. Она вздрогнула в его руках от наслаждения, что тремором проходило по телу, коже.

Пчёлкин бы мог перекинуть девушку себе на бедра, так, что, сделай Анна два-три движения в попытке усесться поудобнее — и оба бы сорвались, вероятно, прямо тогда.

Прямо в парке, прямо у кромки озера, не боясь быть пойманными, забывшись в уверенности, что в тот миг весь космос вокруг них сжался.

Рэкетир спросил, от губ толком не отрываясь:

— Хочешь на руки ко мне?

Она думала, пока Витя губами её губы зажимал в крепком поцелуе, и ответила, когда рука Пчёлы погладила поясницу девушки.

— Ты понимаешь, что мы можем под администравку попасть?

Он почти ответил ей какой-то остротой, но в последний миг девушка, размазывая и по своим, и по его щекам помаду, в незнакомой самой себе смелости провела языком промеж губ Пчёлы. Трепетно, но так же смело, как и сам Витя Анну целовал, она обняла мужчину за шею, отчего ему под лёгкими стало совершенно воздушно.

Желание усадить Князеву на себя перерастало в потребность.

— Маленькая зануда, — фыркнул в ответ Витя и оторвался. На миг у Анны внутри что-то дрогнуло, обращаясь в хрупкий фарфор, способный разбиться от мысли, что она снова сделала что-то не так.

Пчёлкин девушку в кончик носа поцеловал, проверяя, насколько она замёрзла.

— В Воронцовский поедем?

— Домой хочу, — прошептала Аня, вдруг ощутив себя невероятно усталой. Она голову на плечо Вите положила жестом, за который, вероятно, утром, перед встречей с Ольгой, себя винить будет, но тогда необходимо было почувствовать его руку своей ладонью, чтобы совсем не расклеиться от порыва внезапной слабости.

Наверно, Анна так домой хотела только потому, что помнила, что вчерашней ночью Пчёлкин с ней остался, и надеялась следующее утро встретить все тем же завтраком, чаем медовым с липой и обилием поцелуев на подоконнике.

Пчёла усмехнулся. Чуть посидел, а потом девушку двумя руками обхватил, словно она убежать пыталась, и протянул тоном смиренно-сетующим:

— Эх, ты, гуляка!.. Поехали, Княжна!

BMW

, вероятно, стоило всё-таки заглушить, чтобы бензин не жечь. И Витя так бы и поступил. Только ведь не думал даже, что Анна, прощаясь с ним поцелуем, так втянется, что останется в машине на долгие десять минут, какие они потратили на ласки губ, языков и рук.

У Князевой окончательно помада вся смазалась по щекам своим и Витиным, а у Пчёлкина губы опухли; их что-то изнутри покалывало мелкими иголочками, но подобное было приятно. Так же приятно, как и поглаживания ладоней Ани, её волосы, сминающиеся