Разведка боем - Василий Звягинцев

А сейчас, наконец, гонор с Вадима слетел. Остался человек, осознавший свою ничтожность перед лицом сил, которым безразлична магия трех- или четырехбуквенных аббревиатур.

Тут как раз вернулся Шульгин. Сел рядом, показал на раскрытой ладони несколько аккуратных, в мизинец величиной золотистых цилиндриков.

— Знаешь, что это такое, господин бывший прапорщик?

— Похоже на детонаторы.

— Почти угадал. Это радиовзрыватели. Что такое радио, ты тоже знаешь. По соответствующей команде такую штуку можно взорвать верст за десять. Запомнил? Молодец. Теперь вот, — Шульгин показал ему рацию величиной с сигаретную пачку.

— Если когда видел полевую радиостанцию, так это она и есть. Только чуть меньше обычной. Прогресс потому что. Смотри. — Шульгин вышел в коридор и стал у двери в кухню, метрах в пятнадцати от холла. Новиков включил здоровенный, отделанный кленовым шпоном «Hi-Fi» приемник пятидесятых годов «Телефункен».

Нагрелись лампы, из динамиков послышался негромкий гул.

— Раз, два, три, настройка. Раз, два, три, как слышно? Ну что, студент, убедительно? — Сочный голос Сашки заполнил комнату.

Впечатляющая демонстрация для человека, которому даже радиостанция весом в десять пудов, на пароконной повозке, — чудо техники.

Остального можно было и не делать, но для полноты внушения Вадима отвели в ванную, при нем замотали взрыватель в старое одеяло и для надежности накрыли сверху подушкой.

После чего Новиков удалился в коридор и отчетливо произнес в микрофон:

— Взрыв.

Ахнуло не слишком громко, но в срезонировавшей чугунной ванне все равно убедительно. Удушливо завоняло сгоревшей взрывчаткой и паленой шерстью.

— Как человек с военно-университетским образованием, — наставительно говорил Шульгин, когда они снова сидели в комнате, — ты понимаешь, что если взрыватель пристроить к ста — больше не надо — граммам тола и полученную мину закрепить стальной цепочкой у тебя на поясе, то в любой нужный момент может произойти что? Правильно угадал. Причем при попытке расстегнуть или распилить цепь будет то же самое. А чтобы знать, правильно ты себя ведешь или не очень, кому и что говоришь, во внутренний карман тебе кладется рация. И если что не так, то — хлоп… Последствия сам дорисуй. А если мы прицепим к тебе не сто грамм тола, а тысячу, получим бомбу, что и пол-этажа разнесет…

Сашка ерничал в своей лучшей манере. Новиков слушал его с печальным лицом уставшего от жестокостей этого мира человека. Вадим же сидел совершенно раздавленный. Не столько даже крушением последних надежд на какой-то в его понимании достойный выход, а мыслью о том, что столкнулся он с чем-то невообразимым. Университетского образования и умения строить силлогизмы для этого хватало.

Ему хотелось спросить в лоб, кто же такие его собеседники и откуда они здесь появились, потому что в их принадлежность к белой и вообще к какой угодно армии он больше не верил. Разве что действительно они представляют здесь сверхтайный орден, оснащенный изобретениями сумасшедших ученых, вроде доктора Калигари.

Но спрашивать он ничего не стал.

— Не только потому, что ваши слова крайне убедительны, — сказал он, сглотнув слюну, — но и потому, что ваши цели представляются мне гораздо более достойными и важными, чем я думал вчера, я буду с вами работать. А это, — он показал на раскатившиеся по столу взрыватели, — пусть будет по-вашему. Я понимаю…

— И слава богу, — облегченно вздохнул Новиков. — Я всегда говорил, что с умным человеком договориться можно.

— Особливо, если система доказательств выбрана правильно… — добавил Шульгин.

Несколько позже приободрившийся и повеселевший Вадим спросил у Новикова (к Шульгину он по-прежнему впрямую обращаться избегал): — Ну, а вот если представить, чисто условно, что я все же решил бы вас обмануть? Стал бы говорить одно, а при этом на бумаге писал своему начальнику все как есть?

— Ты не поторопился его умным назвать, господин полковник? — лениво осведомился Шульгин.

— Нет, просто человеку сразу трудно проникнуться. Допустим, он так и сделает. И что? Оставим в стороне простейший, но неспециалисту малоочевидный факт, что одновременно говорить и писать противоположные вещи он не сможет. Обязательно возникнут паузы, изменения интонации, замедленная реакция собеседника… Психологу через минуту все станет ясно. А там на выбор — хочешь, сразу взрывай, хочешь — играй дальше с учетом очередного поворота. Но это уже высший пилотаж. Для дураков можно проще объяснить. Где он найдет такого аса разведки, да и просто нормального человека, который по нескольким словам торопливой записки поверит ЗДЕСЬ, что возможна радиопередача через коробочку в кармане, взрыв мины за десять верст, и не только поверит, а и мгновенно в игру включится на высоком профессиональном уровне? Ваш Агранов похож на такого человека? — обратился Андрей непосредственно к чекисту. — Он тебе громко, да еще и с матом скажет: «Что ты тут, такой-сякой, корябаешь? Умом тронулся или меня за такого держишь?» И в самом лучшем для тебя случае вызовет фельдшера. Похоже?

Вадим обреченно кивнул. Его волновал и еще один момент — не может ли адское устройство сработать самопроизвольно, но он хорошо понимал, что вопросов — ни умных, ни глупых — больше задавать не следует.

Глава 28

Времени до вечера было еще много. Появляться в городе по-светлому не имело смысла — весь центр наверняка плотно перекрыт и патрулями, и агентами в штатском. Идут сплошные проверки документов, повальные обыски во всех подозрительных, с точки зрения чекистов, домах, возможно и взятие заложников. Вполне нормальная практика властей в подобной ситуации. А вот когда наступит комендантский час, тогда самое время. На улицах темно, тихо, безлюдно, и любые шаги слышны за квартал, и точно знаешь, что вокруг только враги, не рискуешь принять случайного прохожего за чекиста, и наоборот…

Значит, есть время собраться на дело.

— Саш, так что там у тебя в мешках? — спросил Новиков.

— Я же говорил — коллекция Робинзона, или ящик капитана Немо. Необходимый набор для выживания в экстремальной ситуации. Припоминаешь?

— Почему же нет? Хвастайся. — Новиков заранее обрадовался Сашкиной предусмотрительности, потому как остаться сейчас совсем без ничего, лишь с парой пистолетов, да и то почти незаряженных, было немногим лучше, чем колонистам острова Линкольн с карманными часами и ножом из собачьего ошейника. Искать же сейчас Басманова, неизвестно где, тоже не вариант.

А Шульгин был как-то особенно доволен собой и расшнуровывал контейнер с видом демонстрирующего новый трюк Игоря Кио.

— Я как будто чувствовал, что очередная пакость нам еще предстоит, — разглагольствовал он, стоя возле мешка на коленях. — Надо, думаю, в случае, если мы вдруг от своих отобьемся, в окружение попадем или Олег заартачится и кислород нам перекроет, быть готовыми ответить на вызов судьбы. Аксушки наши хороши, слов нет, а только где к ним в автономном плавании патронов найдешь? Вон и у Басманова уже кончаются. А здесь не придумали еще таких патронов. — Он наконец расшнуровал мешок. — Так в итоге и вышло. Ан нет, мы и тут в полном порядке… — И протянул Новикову автомат, показавшийся ему смутно знакомым.

— Патроны вообще главная проблема, — продолжал свой монолог Шульгин. — В случае чего, если патроны есть, какой-никакой самопал напильником и молотком под них сварганить можно, и хоть гвоздем и резинкой от трусов выстрелить, а без патронов самую шикарную машинку спокойно выбрасывай… Я еще в Замке догадался, когда Антон про двадцатый год заикнулся.

— Подумаешь, гениальное озарение, — буркнул Андрей, осматривая автомат с нарастающим интересом.

— Не скажи. Тут голова нужна. Какое в наше время приличное оружие было, чтобы к нему здесь боеприпас нашелся? В теории, конечно, и «Томпсон», и «МП-38», «узи» опять же. Так то в теории, а где ты в каком-нибудь Мухосранске кольтовский «45 АПК» найдешь или парабеллумный? А для этого вот — как грязи…

Тут Шульгин был, конечно, прав. И решение нашел едва не идеальное. Потому что держал сейчас Новиков в руках нечто, отдаленно напоминающее пистолет-пулемет Судаева, «ППС», известный как лучший автомат Второй мировой войны. Стреляющий патронами 7,62 «ТТ», в девичестве они же — 7,63 «маузер». И было их в гражданскую войну действительно немерено по обе стороны фронта. Уж ящик-другой раздобыть всегда можно.

Только поупражнялся Сашка с прототипом вволю. Кто когда-нибудь держал в руках «ППС» или хотя бы видел в музеях, знает, что выглядел он так, словно клепался в деревенской кузнице — грубая штамповка, даже заусеницы не зачищены, про качество сварки и говорить нечего, да оно и понятно, фэзэушники да голодные блокадники в сорок третьем году в Ленинграде делали, однако и при всем том машинка была безотказная и бой приличный.