Девять месяцев до убийства - Эллери Куин

— Прекрасно, — сказал Вудрафф. — Как вам будет угодно, господа. Но вот что я вам скажу: в этом деле я докопаюсь до сути. Причем — немедленно!

Вудрафф без промедления ударил в набат и собрал всех, кто был в доме. Невероятно, но факт: ровно через четыре минуты после окончания похорон все общество, вернувшееся на виллу Халькисов, включая владельца похоронного бюро Стерджеса и его помощников, собралось в библиотеке (которая одновременно была кабинетом покойного) и испытало сомнительное удовольствие быть обруганным мистером Вудраффом. Все как один решительно отрицали, что брали что-либо из сейфа или вообще приближались к нему в этот день.

В момент этой драматической кульминации Джоан Бретт, секретарше покойного, и Аллану Чейни в голову пришла вдруг одна и та же мысль. Оба рванулись к двери и бросились по лестнице к главному входу. Вудрафф с охотничьим кличем кинулся за ними вслед. Он вдруг почувствовал ужасное подозрение, не сознавая, впрочем, какое именно. Аллан и Джоан вместе пытались открыть громадную бронзовую дверь. Когда это им наконец удалось, они предстали перед удивленными людьми, все еще толпившимися возле дома. Вслед за ними появился Вудрафф с явными признаками возбуждения. Джоан крикнула своим чистым альтом:

— Скажите, когда траурная процессия была на кладбище, кто-нибудь входил в дом?

Дерзостного вида молодой человек, без сомнения, репортер, который прислонился к закрытой садовой калитке, сказал твердо:

— Нет.

Аллан воскликнул:

— А кто-нибудь выходил из дома?

И снова последовал ответ:

— Нет.

Вудрафф сердито загнал обоих молодых людей в дом и тщательно запер за ними дверь. Поднявшись наверх в библиотеку, он продолжил начатое в том же духе. Он задавал один вопрос за другим, допрашивал то одного, то другого и выругался, как ломовой извозчик, когда выяснилось, что почти все в доме знали секретное ключевое слово, с помощью которого открывался сейф.

— Тут пытаются дурачить меня! — закричал он сердито. — Пытаются лгать мне в лицо. Ну погодите — я быстро докопаюсь до истины! Это я вам обещаю, господа хорошие! Я видел людей и похитрее. Я в данной ситуации только исполняю свой долг. Это вам понятно?

Все они закивали, как собрание китайских болванчиков.

— Каждого в этом доме нужно обыскать и — немедленно!

Тут все разом прекратили кивать.

— О, вы думаете, я шучу? Нет, это не шутки. Меня ничто не остановит. У меня украли коробку с завещанием прямо из-под носа!

Несмотря на всю серьезность ситуации, Джоан Бретт не сдержалась и хихикнула. Больно уж длинным представился ей нос Вудраффа.

Начио Сюиза, блистательный, элегантный, как с витрины, осмелился улыбнуться:

— Не придавайте этому такого значения, Вудрафф. Может, все прояснится достаточно просто.

— Ага! — Вудрафф просверлил его инквизиторским взглядом. — Что-то идея персонального обыска вам не нравится, Сюиза. Вы не могли бы объяснить мне — почему?

Сюиза приглушенно засмеялся.

— В конце концов, вы ведь не судебный следователь, Вудрафф. И потом, может быть, вам только показалось, что вы видели коробку на месте за пять минут до выхода траурной процессии.

— Ах, вот как?! Ну, вы увидите, показалось мне или нет, когда выяснится, кто из вас вор.

— Во всяком случае, — сказал Сюиза и обнажил в очаровательной улыбке свои ослепительно белые зубы, — я не стал бы допускать столь бессовестные предположения. Только рискните обыскать меня, дорогой вы наш.

Тут произошло неизбежное. Вудрафф утратил остатки самообладания.

— Да господи боже мой! — проревел он. — Вот я вам всем покажу, что тут совестно, а что бессовестно.

Он рванул к себе телефон, дрожащей рукой набрал номер, поговорил с кем-то и снова бросил трубку на рычаг.

— Вот теперь мы и посмотрим, понравится вам персональный обыск или нет, — торжествующе сказал он Сюизе и затем объявил всем: — Окружной прокурор Сампсон приказывает, чтобы никто не покидал этот дом, пока не прибудут его люди!

3

Помощник прокурора Пеппер был молодым человеком приятной наружности. С того момента, как он появился на вилле Халькисов, все, казалось, пошло как по маслу. Ибо он обладал драгоценным даром — разговаривать людей. Впрочем, пока никто не знал, что за луноликий господин, куривший сигару, сопровождал его. Как выяснилось позже, это был детектив Коалан из прокуратуры. Вудрафф поспешно утащил Пеппера в угол и насильно втолковал ему свою историю.

— Вот как обстоит дело, Пеппер. За пять минут до того, как здесь в доме составилась траурная процессия, я вошел в спальню Халькиса, — тут он неопределенным жестом указал на одну из дверей, — взял ключ от стальной коробки, вернулся сюда, открыл сейф, затем открыл коробку — и оно было в ней. Я видел его собственными глазами!

— Что «его»?

— А разве я вам еще не сказал? Боже мой, это, верно, я от волнения… Новое завещание Халькиса! Пожалуйста, обратите внимание — новое завещание! Не может быть никаких сомнений в том, что это завещание находилось тогда в стальной коробке. Я достал его и убедился, что на нем стоит моя собственная печать и все в порядке. Я снова положил его в коробку, закрыл на ключ, запер сейф и вышел из кабинета.

— Минуточку, мистер Вудрафф. — Пеппер обходительно остановил его. — А еще у кого-нибудь имеется ключ от этой стальной коробки?

— Совершенно ни у кого, Пеппер, абсолютно ни у кого! Халькис еще много лет назад сказал мне, что от этой коробки есть один-единственный ключ. Я нашел его в спальне Халькиса — в его пиджаке. Когда я снова запер коробку, я взял ключ с собой. Если быть точным, я присоединил его к собственной связке ключей.

Вудрафф достал из бокового кармана пиджака связку, дрожащими пальцами отцепил от нее маленький ключик и передал его Пепперу.

— Я могу присягнуть, что он все это время находился здесь, у меня в кармане.

Пеппер серьезно кивнул.

— Едва я покинул кабинет, — продолжал поверенный, — сразу же начались похороны. Когда я вернулся — один бог знает, что заставило меня пойти в эту комнату, — и коробка, и завещание пропали.

Пеппер участливо поцокал языком.

— У вас есть какая-нибудь версия? Кто бы мог взять это завещание?

— Версия? — Вудрафф окинул комнату грозным взглядом. — У меня целая уйма версий и никаких доказательств. Вам, Пеппер, надо учесть следующее: во-первых, все люди, которые находились в доме, когда я еще видел завещание в коробке, находятся тут до сих пор. Во-вторых, все принимавшие участие в траурной процессии покинули этот дом вместе и вернулись тоже все вместе. Никто из посторонних не присоединялся к ним, за исключением тех нескольких персон, которые поджидали на кладбище. В-третьих, когда участники траурной процессии возвращались назад, к ним примкнули и те люди, которые ждали у могилы. Они, стало быть, тоже находятся в доме сейчас.

Глаза Пеппера блеснули.

— Чертовски интересное дело. Другими словами: если бы одному из участников похорон потребовалось украсть завещание и незаметно передать его кому-нибудь из посторонних, то он ничего не выиграл бы от этого. Потому что коробку все равно нашли бы у этого сообщника, правда, при условии, что он не смог спрятать ее на пути от кладбища до дома. А кто эти «посторонние», как вы их называете?

Вудрафф указал на маленькую пожилую даму в черной шляпке.

— Вот эта, например. Некая миссис Сьюзен Морс, соседка. — Затем Вудрафф указал нацерковного служку, который задрожал от его грозного взгляда и спрятался за спиной священника. — Это Хониуэлл, церковный служка. И вон еще двое рабочих, помощники Стерджеса из похоронного бюро, того, что стоит прислонившись к стенке. И еще дополнение — в-четвертых, пока мы были на кладбище, никто не выходил из дома и никто не входил в дом. Это мне подтвердили газетчики, которые толпились у ограды.

— Вы и в самом деле подумали обо всем, мистер Вудрафф, — уважительно сказал Пеппер. Но тут у него за спиной раздался возглас, полный негодования. Он повернулся и увидел перед собой молодого Аллана Чейни. Аллан направил на Вудраффа свой указательный палец, как будто держал его под дулом револьвера.

— Это кто? — спросил Пеппер.

— Не верьте ни единому его слову, — закричал Аллан. — Ему бы и в голову не пришло спросить репортеров! Это сделала Джоан Бретт. Она здесь — мисс Бретт. Правда, Джоаночка?

Джоан Бретт умела, если хотела, выглядеть ужасно неприступной; у нее было все необходимое для этого: стройная фигура, высокий рост, волевой подбородок, пара зорких голубых глаз и чувственные ноздри.

Она посмотрела на молодого Чейни так, будто это было пустое место, и сказала стальным, но благозвучным тоном:

— Вы, пожалуй, опять несколько перебрали, мистер Чейни. Сделайте одолжение, никогда больше не называйте меня Джоаночкой. Я этого не выношу.