Лорд Дракон - Сюзан Робинсон

Рыцарь отпустил Саймона и приблизился.

— Вы бледнее стен Уэллсбрука, messire. Что случилось?

Грэй покачал головой, но Люсьен повторил вопрос. С каждым вопросом тот дрожащий блеклый призрак внутри него становился сильнее, могущественнее, угрожая сокрушить его. Он что-то пробормотал, какую-то полуправду. Люсьен, должно быть, догадался об остальном, поскольку коснулся руки Грэя и шепотом произнес:

— Sacre Dieu, что она сделала с вами?

Каждое слово ранило его, разрывая на куски уже изрядно окровавленное прошлым сердце. Грэй резко оттолкнул Люсьена в сторону и поднялся со скамьи.

— Достаточно, Люсьен, — он повысил голос. — Саймон! Саймон, иди сюда.

Он нетерпеливо ожидал, пока Саймон подойдет и поможет ему надеть чистую тунику из мягкой шерсти травянисто-зеленого цвета. Он застегнул пояс для меча и заметил белую повязку на запястье. Пальцы легко коснулись материи. Затем он услышал, что Люсьен снова выругался.

— Ступай, Саймон, — произнес рыцарь.

Грэй оторвал взгляд от запястья и обнаружил, что остался наедине с Люсьеном. Его друг стоял перед ним, уперев кулаки в бедра.

— Ни разу не видел вас поверженным, сир. Вы не должны позволить ей проделывать это с вами. Бросьте это создание с необузданным норовом, пока она не уничтожила вас. Выберите другую леди, более благородную, более достойную вашей руки.

Грэй так яростно вложил меч в ножны, что скорчил гримасу от боли в ране.

— Да замолчи ты, ко всем чертям! — он стоял, тяжело дыша и меря Люсьена взглядом, его голос был хриплым и грубым. — У меня нет выбора. Понимаешь? У. Меня. Нет. Выбора.

Отвернувшись от рыцаря, Грэй выскочил из комнаты. Он шёл всё быстрее, пока и вовсе не перешёл на бег. Он сбежал по ступенькам, пересек холл, миновал двор и завернул к конюшням. Его ум горел, грудь вздымалась. Он не помнил, как седлал своего гунтера, но вскоре уже был верхом, цокая по вымощенной булыжником дороге, проносясь под опускной решеткой и устремляясь прочь из поместья. Он слышал окрики позади, но только подстегнул лошадь, посылая её в галоп. Крики стихли, но боль осталась вместе с ним.

Он скакал всё упрямей и быстрей. Комья грязи летели ему в лицо. Масса лошадиных мускулов и сухожилий под ним неслась через поля, перескакивая через бревна, валяющиеся на пути, препятствия и маленькие ручейки, устремляясь в лес. Склонившись к лошадиной шее, он понукал животное, впившись коленями ему в бока и напряженно стремясь вперед. Гунтер почувствовал его отчаяние и удлинил шаг, выбивая землю из-под копыт и стремительно поглощая расстояние. Вскоре они оба взмокли, но продолжали скакать, оставляя позади себя извилистый след.

Его отчаяние только возросло, когда они достигли реки Клэр. После сумасшедшей переправы вплавь он стал дальше взбираться по холму. Очнулся только тогда, когда его лошадь чуть не опрокинулась назад с почти вертикального уступа. Лишь ржание испугавшейся лошади привело его в чувство. Натянув поводья, он съехал с холма и спешился. Он стоял около животного и хватал воздух жадными глотками. И он, и гунтер были взмылены и дрожали.

Через какое-то время Грэй услыхал журчание воды. Взяв поводья, он направил лошадь к ручью, который стекал вниз по склону. Они пили залпом, затем Грэй снял тунику. Сложив чашечкой ладони, он стал плескать воду себе на голову и на торс. Затем позаботился о гунтере, сняв седло и растирая животное полными пригоршнями травы.

От изнеможения он впал в оцепенение, утратив способность думать о чём-либо, кроме необходимости позаботиться о лошади, которая верой и правдой служила ему вопреки его неосторожности. Когда он закончил, то всё еще дрожал, хотя на этот раз уже от усталости. Он снова надел тунику и ремень и, наконец, огляделся вокруг.

Он находился в ущелье между двумя холмами, густо поросшими деревьями и кустарником. Поток воды прыгал по камням, спадая со склона маленьким водопадом, что наполнял водоём, в котором он тогда купался. Послеполуденное солнце играло золотыми всполохами света на воде, при этом тень от колышущихся на солнечном свету ветвей то возникала, то исчезала вновь.

Грэй посмотрел вверх. Тяжелые белые облака, неподвижные и недосягаемые, парили в небесной выси. Небо еще хранило в себе последние остатки зимней чистоты. Крик ястреба нарушил пустынную тишину. Грэй стоял подле лошади и смотрел на восток, в направлении Вайн-Хилла. Несмотря на свой социальный и имущественный статус, что он мог ей дать? Развращенные, осквернённые, униженные тело и душу? Она так быстро приходила в ярость. Что она подумает, если когда-нибудь узнает, насколько запятнанным он был на самом деле? Если когда-нибудь она узнает об этом, как он будет смотреть ей в лицо?

Грэй закрыл глаза и повернулся кругом. Склонив голову, он вздохнул и взял поводья. Прыгая по камням, он тянул животное за собой. Не оборачиваясь в сторону Вайн-Хилла, он стал углубляться в лесистые холмы.

Он не мог вернуться назад. Пока не мог. Боль всё ещё была слишком глубока, а страх слишком силён. Может, было бы лучше взять в жены женщину, которая вовсе не заботила его? Тогда, если она станет презирать его, поменяв своё отношение к нему и взирая на него с отвращением, ему будет всё равно. Если он женится на не столь достойной восхищения женщине, то не будет испытывать страсти, не будет рисковать, что будет страдать. Не будет рисковать попасть в рабство. Его сердце останется спокойным и свободным… Нет, оно никогда не будет свободным. Джулиана держала его в своих руках, носила на своём поясе вместе с этими чертовыми ключами, прицепленными к плащу, словно брошь.

Поглощенный своими мыслями, он все глубже и глубже продвигался в холмы. Чем выше он взбирался, тем большее расстройство охватывало его, он не мог убежать от переполняющих его чувств. Они взбирались вместе с ним или, скорее, метались и вились вокруг него, как комары, роящиеся вокруг головы. Когда он снова остановился, выдохшийся и страдающий ещё сильнее, чем прежде, то начал браниться и ругался до тех пор, пока в его лёгких не кончился воздух.

Затем он огляделся вокруг, чтобы понять, где находится, и понял, что заблудился. Солнце садилось за бугристым холмом на западе. В воздухе витал холод. Он должен вернуться. Опасно оставаться на ночь в холмах. Здесь водились волки, возможно, медведи. Поэтому он должен добраться до Уэллсбрука. Он не успеет вернуться в Вайн-Хилл до наступления сумерек.

Он должен идти назад. Он убеждал себя начать действовать, но по-прежнему оставался неподвижным, взирая на золотой ореол за холмами, свидетельствующий о солнечном закате. Казалось, он не мог заставить себя шелохнуться или побеспокоиться, рискует ли он, оставаясь на ночь в этой дикой местности. Провести ночь, отбиваясь от волков, было куда приятней альтернативы провести ночь, борясь с отвращением к самому себе. В самом деле, гораздо приятней.