Вавилон - Ребекка Ф. Куанг

где в заднем саду перестала работать серебряная инсталляция, несмотря на двенадцатимесячную гарантию. Они с трудом прошли через парадные ворота — экономка, похоже, не была уверена, что они ученые Вавилона, и скорее подозревала, что они пришли, чтобы ограбить это место — но после предъявления различных документов, удостоверяющих личность, включая декламацию многих латинских благопожеланий, их, наконец, пригласили войти.

— Это случается примерно два раза в месяц, — сказал Робин профессору Чакраварти, хотя тот выглядел весьма обескураженным. — Вы привыкаете к этому. Они не доставляют Ричарду и половины хлопот.

Экономка провела их через поместье в очень пышный, красивый сад с журчащим серпантином ручья и несколькими большими камнями, расположенными в произвольном порядке. Как им сообщили, он был выполнен в китайском стиле, который стал очень популярен в ту эпоху после того, как в садах Кью впервые были представлены восточные ландшафтные дизайны Уильяма Чемберса. Робин не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел что-то подобное в Кантоне, но он благодарно кивал, пока экономка не ушла.

— Ну, проблема здесь очевидна. — Профессор Чакраварти отодвинул кустарник в сторону, чтобы открыть угол забора, где было установлено серебряное украшение. — Они толкали тележку взад и вперед через решетку. Она наполовину стерла гравировку. Это их собственная вина — на это не распространяется гарантия.

Он позволил Робину извлечь его из крепления, затем повернул бар, чтобы показать ему надпись. С одной стороны: сад; с другой — иероглиф 齋, который мог означать ландшафтный сад, но в целом вызывал ассоциации с местом для уединения, уединения от мира, с коннотациями ритуального очищения, очищения, раздачи милостыни и даосских актов покаяния.

— Идея состоит в том, чтобы сделать их сады более приятными и тихими, чем это позволяет шумный Оксфорд. Отгоняет от них всякую шваль. Эффект довольно тонкий, если быть честными; мы не так много тестировали, но на самом деле нет предела тому, на что богатые люди будут бросать деньги. — Профессор Чакраварти сосредоточенно поглаживал барную стойку, пока говорил. — Хм. Посмотрим, поможет ли это.

Он позволил Робину снова установить планку, затем наклонился, чтобы проверить свою работу. Удовлетворенный, он встал и вытер руки о брюки.

— Не хочешь активировать его?

— Я просто... что, произнести слова? — Робин много раз видел, как профессора делают то же самое, хотя и не мог представить, что это так просто. И все же, вспомнил он, бар wúxíng сработал у него с первой попытки.

— Ну, это особый вид психического состояния. Ты произносишь слова, но, что более важно, ты держишь в голове сразу два значения. Ты существуешь в обоих языковых мирах одновременно и представляешь, как пересекаешь их. Это имеет смысл?

— Я... я думаю, да, сэр. — Робин нахмурился, глядя на бар. — Это действительно все, что нужно?

— О, нет, я небрежен. Есть несколько хороших умственных эвристик, которым вы научитесь на четвертом курсе, и несколько теоретических семинаров, которые вам придется посещать, но когда дело доходит до дела, все дело в чувстве. — Профессор Чакраварти выглядел довольно скучающим; у Робина сложилось впечатление, что его все еще очень раздражает эта семья и он хочет поскорее уйти. — Продолжай.

— Ну, хорошо. — Робин положил руку на бар. — Zhāi. Сад.

Он почувствовал легкую дрожь под кончиками пальцев. Сад действительно казался более тихим, более безмятежным, хотя он не мог сказать, было ли это его делом или его воображением.

— Мы сделали это?

— Ну, нам стоит на это надеяться. — Профессор Чакраварти перекинул свою сумку с инструментами через плечо. Он не был настолько обеспокоен, чтобы проверять. — Давай, пойдем и получим деньги.

— Тебе всегда нужно говорить «match-pair», чтобы это сработало? — спросил Робин, когда они шли обратно в кампус. — Это кажется несостоятельным — то есть, баров так много, а переводчиков так мало.

— Ну, это зависит от ряда вещей, — сказал профессор Чакраварти. — Для начала, от характера воздействия. С некоторыми барами вам нужно временное проявление. Допустим, вам нужен короткий и экстремальный физический эффект — многие военные бары работают именно так. Тогда их нужно активировать каждый раз после использования, и они разработаны так, что эффект длится недолго. Но другие бары имеют продолжительный эффект — как, например, бары в башне или бары, установленные на кораблях и каретах.

— Что заставляет их действовать дольше?

— Количество каратов, для начала. Более чистое серебро долговечнее, и чем выше процент других сплавов, тем короче время действия. Но есть также тонкие различия в способах выплавки и гравировки; ты скоро узнаешь. — Профессор Чакраварти улыбнулся ему. — Тебе не терпится приступить к работе, не так ли?

— Просто это очень интересно, сэр.

— Это пройдет, — сказал профессор Чакраварти. — Если ходить по городу, повторяя одни и те же слова снова и снова, то вскоре ты начнешь чувствовать себя не фокусником, а попугаем.

Однажды днем они пришли в музей Ашмола, чтобы починить серебряный брусок, который не могли активировать никакие заклинания. На английской стороне было написано verify, а на китайской — иероглиф 參, означающий «подтвердить». Он также может означать «сопоставлять», «располагать рядом» и «сравнивать вещи». Сотрудники Ашмолеанского музея использовали это слово для сравнения поддельных артефактов с настоящими, но недавно оно не прошло несколько испытаний, которые сотрудники мудро проводили перед оценкой новых приобретений.

Они тщательно осмотрели брусок под ручным микроскопом, но ни на китайской, ни на английской каллиграфии не было никаких признаков эрозии. Даже после того, как профессор Чакраварти провёл по ней своим самым маленьким гравировальным стилусом, активировать её всё равно не удалось.

Он вздохнул.

— Заверни это и положи в мою сумку, хорошо?

Робин повиновался.

— Что случилось?

— Его резонансная связь перестала работать. Такое иногда случается, особенно с некоторыми старыми парами совпадений.

— Что такое резонансная связь?

— В башню, — сказал профессор Чакраварти, уже уходя. — Ты увидишь, что я имею в виду.

Вернувшись в Вавилон, профессор Чакраварти повел Робина в южное крыло восьмого этажа, мимо рабочих столов. Робин никогда раньше не был в этой зоне. Все его посещения восьмого этажа ограничивались мастерской, которая занимала большую часть пространства за толстой противопожарной дверью. Но южное крыло отгораживал еще один ряд дверей, закрытых на три замка, которые профессор Чакраварти теперь открывал звенящим кольцом ключей.

— Я действительно не должен тебе пока показывать. — Профессор Чакраварти подмигнул ему. —Привилегированная информация и все такое. Но другого способа объяснить нет.

Он