Увидеть лицо - Мария Барышева

Жора Вершинин и не помышлял о сне, находясь на своем самом любимом в мире месте — перед компьютером, и сейчас для него не имели значения ни обстоятельства, ни тот факт, что и компьютер, и собственно дом, в котором он находился, принадлежали неизвестно кому, а сам Жора, мягко говоря, пребывал здесь незаконно.

Собственно, в комнате было только его тело, обряженное в одни лишь трусы, а сам Жора ушел очень далеко и был очень занят. Люди, подобные ему, имели живой гибкий ум и не менее живую фантазию, но не имели возраста, и могли с абсолютной серьезностью работать над важными компьютерными делами и резаться в компьютерные игры, чем Жора сейчас и занимался, полностью погрузившись в четвертую версию «Героев». Сейчас он был отнюдь не Жора, а маг Хаоса двадцать шестого уровня Козусс и его грозная многочисленная армия безостановочно катилась вперед, методично захватывая вражеские замки и изничтожая всех неприятельских «хиросов» на своем пути. В войске ЖорыКозусса грозно потрясали бряцающими молниями титаны, сурово пыхтели черные и сказочные драконы, а костяные алчно пощелкивали лишенными плоти челюстями, по перьям буревестников змеились молнии, словно у птиц было короткое замыкание, а ангелы воодушевленно вздымали к компьютерному небу длинные мечи. Все предвещало скорую победу.

Козусс удовлетворенно хмыкнул, скрипнул вращающимся полукреслом, из которого командовал наступлением, воткнул сигарету в пепельницу, дожидаясь, пока ссыпется песок в часах, извещая о наступлении следующего хода, завел войско за очередную гору и потер руки, когда из тени выступил очередной вражеский герой, который в одиночестве раздумывал над чем-то возле серной шахты.

Маг Хаоса щелкнул на герое правой кнопкой «мыши», дабы узнать его имя и состав войска, презрительно фыркнул, после чего его войско с торжествующим воплем «Вот ты и попался, Салдрин!», в полном составе накатило на врага.

Дальше произошла катастрофа. Салдрин, на беду оказавшийся магом теней тридцатого уровня, устроил Козуссу самый настоящий Ватерлоо. Благодаря своей повышенной удаче он отхватил себе право первого хода, тут же напрочь заморозив злополучного мага, после чего, лишив вражеское войско магической поддержки, тут же принялся за его истребление, призвав на подмогу орду злых волшебниц, рыцарейгоблинов, джиннов, ядовитых отродий, черных чемпионов и ледяных чудищ. Козуссу оставалось только бессильно скрежетать зубами, глядя, как гибнет его отборное войско, — заклятие было слишком сильным, а второго мага он по самоуверенности с собой не прихватил. Первыми с печальным лязгом обвалились титаны, за ними кучкой сияющих перьев ссыпались ангелы, тяжело рухнули черные и сказочные драконы, осыпались костяные. Дольше всех продержались буревестники, но вскоре и они легли на поле боя черным пеплом, после чего схлопотал молнию и сам полководецмаг двадцать шестого уровня и, произнеся Жориными устами историческую фразу: «Вот это свалка, вашу мать!!!» — упал бездыханный. Под мрачную музыку на экран выплыла уведомляющая табличка «Печально, но вы стали жертвой более сильного врага».

— Сильного, как же! Да он же нечестно дрался! — проворчал маг Хаоса, закурил новую сигарету и вышел из игры, после чего встал с полукресла — уже Георгием Вершининым, широко зевнул и огляделся. Его взгляд упал на одну из стен комнаты, после чего настроение у бывшего мага испортилось окончательно. Похоже, хозяева специально поразвешали фентезийные картины по всему дому именно в тех местах, на которые ему случалось посмотреть — даже в эту комнату не поленились.

— Уроды! — хмуро произнес Жора и подошел вплотную к стене, почти уткнувшись в нее носом. Его спутникам пришлось бы задирать голову, чтобы рассмотреть картину, но для Жоры она была как раз на уровне глаз. Возможно, это было и к лучшему, иначе неудобство разозлило бы его еще больше.

Картина превосходила размером все прочие, им виденные, и казалась особенно яркой и живой — неизменная пышногрудая и тонкоталийная красавица, наряженная в браслеты и сапоги аля Кристина Логвинова, слившаяся в страстных объятиях с симпатичным драконом, немногим больше ее, на фоне пылающего полуразрушенного города.

Жора хмыкнул, после чего цинично выдохнул прямо в центр картины густой клуб дыма.

— Вот и говорите про идеи, которые витают в воздухе… — буркнул он, отвернулся от картины и снова подошел к столу. Взял пачку ксероксной бумаги, содрал с нее обертку, достал упаковку карандашей, открыл ее, извлек один, аккуратно заточенный и, прихватив и то, и другое, направился к кровати — воистину гигантской, словно сделанной специально для него. С размаху повалился на покрывало, хлопнул пачку листов перед собой, прикрыл веки и задумчиво закусил кончик карандаша. Спустя минуту его глаза резко распахнулись и рука затанцевала над чистой поверхностью листа, проворно покрывая ее серыми штрихами.

— Вот так! — с вызовом сказал Жора через полчаса и запустил карандаш через всю комнату. Тот стукнулся о стенку, отскочил и приземлился на клавиатуру, застряв в пространстве между клавишами. Вершинин перевернулся на спину и поднял над собой свежий рисунок, удовлетворенно разглядывая свое творение — трех голых красоток с мечами в руках, стоящих на вершине горы и глядящих на зрителя с выражением: «Мы грозны и независимы, но, в принципе, не против». Одной из девушек Жора нарисовал голову Ольги, второй — Марины, в третьей без труда угадывалась Кристина. На заднем плане из-за горы, заслоняя собой солнце, поднимался, расправляя крылья, гигантский ящер с задумчивостью на шипастой морде. По мастерству исполнения карандашный рисунок был ничуть не хуже висевшей на стене картины.

Жора встал и пристроил свой рисунок на раму картины, потом отошел чуть подальше, любуясь.

— Я еще проверю… — пробормотал он, взмахнул рукой и повалил стоящий рядом стул. — Елки, какой кретин поставил сю…

Жора осекся, вспомнив, что сам поставил стул поближе к батарее, развесив на нем влажную одежду. Наклонившись, он поднял стул и сгреб свалившиеся с него рубашку и брюки. Что-то выпало из вороха влажной одежды и легко шлепнулось на пол. Жора опустил глаза, потом свалил одежду на сиденье стула и поднял упавший предмет.

Это был ремень — неширокий черный кожаный плетеный ремень, сделанный на совесть, но уже изрядно пообтрепавшийся, особенно посередине. Еще бы он не пообтрепался, потому что…

Жора нахмурился и опустился на кровать, держа ремень в руках и водя большим пальцам по сплетеным кожаным полоскам — осторожно, точно ремень был спящей смертельно ядовитой змеей. Возможно, со стороны это смотрелось забавно — ремень терялся в его больших крепких ладонях, казался маленьким и несуразным и совершенно не вязался с настороженным выражением лица Жоры, но сейчас ничего забавного ему в голову не приходило.