Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

«По случаю этой, тысячной по счету радиограммы я прошу вас передать нашему фюреру мои скромные поздравления и горячие пожелания скорейшего победоносного завершения войны»[110].

А сразу же после этого он вновь становится таким же фривольным, как прежде. Он завязал близкое знакомство с девушкой Мери, секретаршей штаба местной обороны в муниципальном совете Норфолка, которая снабжала его информацией о подготовке ко дню «Д»[111].

«Ну, какого вы мнения о Мери? Вот это девка!» – однажды радировал он.

И вновь становился вульгарным, когда его запросили о количестве одежды, которую англичане могут купить по своим карточкам.

«Поцелуйте меня в задницу!» – радировал он, естественно по-немецки, используя выразительную лексику драмы Гёте «Гёц фон Берлихинген с железной рукой».

Он был «редкой птицей, – писал Жиль Перро, – избегавшей сетей контрразведки в течение четырех лет, шпионом, сумевшим интегрироваться, женившись на англичанке и став отцом британского подданного».

Он числится во всех анналах шпионажа времен Второй мировой войны как шпион, совершивший невозможное, превосходный, идеальный, несравненный и непревзойденный секретный агент. Он стал прототипом шпиона, «который провел пять счастливых и по-своему выгодных лет в Британии, с 1940-го по 1945-й» и сумел правдиво написать издающуюся до сих пор книгу «Годы, что я провел шпионя в Англии».

В своей превосходной антологии «Великие шпионы» Чарльз Франклин описал его как выдающегося немецкого шпиона в Англии, «прошедшего через всю» Вторую мировую войну. «Для прикрытия он работал на ферме, – писал Франклин, – где влюбился в дочку фермера и женился на ней. В промежутках между хлопотами по дому и сельскому хозяйству он осуществлял разведку военных приготовлений канадского экспедиционного корпуса к Дьеппской операции и ко дню «Д», подробности которых он регулярно отправлял в Гамбург… оставаясь верным Германии вплоть до дня горького поражения».

Что же касается абвера, это был их любимчик, их гордость, их чудо. Риттер писал о нем в своих заметках: «Вскоре после прибытия Хансен приступил к работе и действовал исключительно хорошо. Наряду с регулярной отправкой нам сводок погоды он передавал об аэродромах и других стратегических целях сведения, которые оценивались в Берлине как «исключительно ценные».

Через шесть недель после заброски Риттер представил его к Железному кресту первого класса, и Хансен стал первым шпионом, удостоенным этой высокой боевой награды. Бедняга Кароли был внесен в картотеки и забыт абвером, когда перестал выходить на связь в декабре 1940 года, но Хансен продолжал процветать.

По случаю отправленной им тысячной радиограммы, в которой он передавал наилучшие пожелания фюреру, в абвере пошли на исключительное продление его bona fides[112]. Был создан специальный комитет под председательством полковника Маурера, известного как самый въедливый и скептически настроенный специалист в области разведки, включавший экспертов в области разведки, связи и даже психиатра. Они сделали заключение, что человек, отправлявший эти радиограммы, действительно Ханс Хансен и все идет нормально. Капитан Вихманн, глава гамбургского отделения, доложил об этом адмиралу Канарису и представил Хансена к награждению Германским крестом в золоте.

Хансен доставил радость и удовлетворение не только абверу.

Он был также гордостью МИ-5 и главным действующим лицом программы «Двойного креста» практически со дня прибытия в Англию.

Наутро после его заброски капитан Гартенфельд доложил майору Риттеру, что, насколько он мог наблюдать, все прошло успешно. Чтобы не быть засеченными радарами, они прошли на бреющем полете над Ла-Маншем, затем набрали высоту в 6 тысяч метров. Для их целей ночь была превосходной. Приблизившись к своей цели, они снизились до высоты в 1000 метров, затем заглушили двигатели и, планируя, снизились до 130 метров, откуда следовало совершать прыжок.

Первым прыгал Кароли. В последний момент Хансен, казалось, заколебался, но лишь на миг. Гартенфельд поторопил его.

– Чего ты ждешь парень, – крикнул он. – Давай! Хансен тоже ступил в темноту. «Я видел, как раскрылись оба парашюта, – рассказывал Гартенфельд Риттеру. – Я в этом уверен».

Кароли приземлился на небольшую полянку на краю рощи, но Хансен опустился прямо на деревья, отделался от парашюта и прыгнул на землю.

– Все в порядке? – спросил Кароли.

– Не думаю, – проворчал Хансен. – Schoene Scheisse. Похоже, я сломал лодыжку.

Кароли оцепенел. К этому они не были готовы.

– Что будем делать?

– Густав, ты иди и оставь меня здесь. Кто-нибудь найдет меня, и, возможно, я что-то придумаю. Не думаю, что они вешают шпионов со сломанными ногами.

– Так не пойдет, – ответил Кароли. – Мы или выплывем вместе, или потонем вместе. Предоставь это мне. У меня есть идея. Смотри. У нас же есть рации. – И он показал на приемопередатчики, сброшенные на другом парашюте. – В Вольдорфе прослушивают круглые сутки. Что ж, они услышат нас раньше, чем рассчитывали. Я свяжусь с майором, а у него здесь есть этот валлиец. Может быть, он сумеет направить его к нам на выручку.

Он без труда связался с Вольдорфом, а оттуда в пять утра позвонили Риттеру и доложили, что у 3725 неприятности.

Риттер примчался в Вольдорф, «переговорил» с Кароли, затем связался с Джонни и попросил его помочь ребятам в Солсбери. Джонни радировал в ответ:

«Это очень опасно».

Но Риттер ответил:

«Ты должен ехать! Это наши лучшие люди. Им нужна помощь. Ты один можешь спасти их».

Но конечно, Риттер не обменивался радиограммами с Джонни.

У Джонии не было доступа к его рации.

Риттер разговаривал непосредственно с МИ-5.

Он выдал своих людей, невольно, не ведая этого конечно же, но тем не менее глупо и безнадежно.

С этого момента эта группа полностью контролировалась англичанами. Вызвали Джонни и отправили на помощь Хансену и Кароли в соответствии с тщательно разработанным планом Риттера, переданным Кароли.

Молодой швед должен был укрыть датчанина в роще, устроив его насколько удастся удобнее, а затем отправиться на вокзал в Солсбери и там ждать Джонни. В лихорадочном радиообмене Риттер описал Кароли Джонни и Джонни – Кароли. Для опознания был сообщен пароль. Затем Джонни должен был сопровождать Кароли обратно к Хансену, который ожидал в роще, и вместе должны были доставить покалеченного к надежному хирургу.

После этого Кароли мог действовать самостоятельно, пока Хансен не оправится, в конце концов, у каждого была собственная рация.

Джонни выполнил это фантастическое задание. На их последней явке в Лиссабоне несколько месяцев спустя он рассказал Риттеру, как все было.

– Поверите, доктор, ну и понервничал я тогда. Я прибыл на вокзал к назначенному вами времени, но не спешил подойти к тому парню и понаблюдал за ним. Я хотел удостовериться, что он один. В зале было не так много людей. Ваш человек стоял один, как будто изучая расписание. Со стороны в нем не было ничего необычного.

Когда я, наконец, подошел к нему и, притворившись, будто рассматриваю расписание, назвал пароль, он отрывисто спросил: «Куда доставить моего друга?» Я дал ему адрес знакомого врача, надежного валлийца, и сказал, когда врач будет ждать его.

Они прибыли точно вовремя, высокий тащил того, что поменьше. Мне вдруг понравился этот датчанин, и, пока доктор накладывал гипс, я сказал, что он может в любое время связаться со мной, мы можем даже поработать вместе. Он ничего не сказал, даже не кивнул. Он одиночка, я думаю, он словно утес. Врач сказал, что парень побудет у него дома, с тех пор я его не видел и ничего о нем не слышал.

В действительности все было не совсем так.

В сопровождении врача и санитарной кареты, а также группы агентов специального отдела Джонни прибыл на явку и указал на этих двух парней. Там же была пара довольно оживленных людей, как бы наблюдавших за всем со стороны.

Они были из «Двойного креста».

Все прошло даже слишком хорошо. До сих пор Джонни был практически их единственной ценностью. Но теперь, когда в их руках оказались еще двое, они надеялись на серьезные подвижки.

Молодой датчанин, которого Риттер считал фанатичным нацистом, преданным Германии, стал первым на обработку. После длительных и задушевных дискуссий с интеллектуалами из «XX» по поводу основных проблем нашего времени Хансен стал видеть некоторые вещи в ином свете – отчасти даже с британской точки зрения – и согласился стать двойным агентом.

Майор Робертсон, сообразительный, проницательный и добродушный наставник «Двадцатки» (как «Двойной крест», или «XX», называли его сотрудники), дал Хансену кодовое имя Тейт в честь популярного комедийного актера Гарри Тейта, которого он несколько напоминал. В качестве контролера к нему приставили Рассела Ли, который был также и радистом, хотя ожидалось, что Хансен будет сам работать на своей рации. После того как сняли гипс, Гарри (как новые приятели называли Тейта) поселили на одной из конспиративных квартир МИ-5 на окраине Уэтфорда, в 18 милях от штаб-квартиры «Двойного креста» в Лондоне.