Лют - Дженнифер Торн

высовываются две руки, берут Эмму за запястья, бережно, так, чтобы она не поранилась об осколки, подтягивают вверх и вместе с ней исчезают внутри, в безопасности. Джо ее вытащила. Вытащила.

Только теперь я поднимаюсь, отшвыриваю револьвер. Подхожу к Хью.

Пуля пробила ему сердце. Невероятная точность для человека, который ни разу в жизни не стрелял, но ведь Хью стоял совсем близко. Не знаю, заранее или только в последний момент Лют решил пощадить Эмму, но Хью мертв. Глаза закрыты, рубашка пропиталась кровью, и когда я ложусь рядом с ним, то почти готова представить, что мы просто отдыхаем.

Стемнело. В доме зажигаются огни. День летнего солнцестояния, самый длинный в году. Впереди семь лет благополучия.

День «Д» пропитывает мою кровь ядом, горьким, хмельным и сладким, как крепкое вино. Я чувствую, как он изменяет во мне каждую клеточку, на свой лад перестраивает мой разум, пока я не обретаю твердую, неколебимую веру в то, что являюсь частью этого острова, что я так же вросла в него, как древние дубы в роще. Мое место только здесь и нигде больше. Снова слышу ее голос:

– Нина!

– Я тут, бабуля.

– Нина… – Голос становится ближе, четче.

Но он принадлежит совсем не бабуле.

Джо опускается на колени, по ее щекам струятся слезы. Она смотрит на Хью, на меня, потом тянется ко мне и целует в лоб. Чувствую, как дрожат ее пальцы на моем плече. Сегодня ей много пришлось вынести. Моя Джо, всегда такая сильная. Она тоже нуждается в заботе.

– Дети в безопасности, – произносит она. – Все закончилось; жертвы принесены.

– Не пускай их сюда, – шепотом говорю я. – Я сама им расскажу, когда вернусь в дом. Дай нам побыть вдвоем еще немного.

– Конечно, – отвечает она и едва слышно прибавляет в конце – в действительности или мне лишь чудится? – миледи.

Кровь Хью растекается по траве, заползает в сгиб моего локтя. Она еще теплая. Стискиваю ладонь мужа и закрываю глаза, слыша, как церковный колокол несет весть над сушей и морем: мы заплатили дань. Заплатили.

За день до

Паром – пятнышко на горизонте, то пропадает, то появляется снова. Каждый такой проблеск толпа встречает облегченными вздохами и гулом, взволнованным и сочувственным: все сочувствуют им – пассажирам, гостям.

Чарли стоит рядом со мной, спокойный, как озерная гладь; эмоции схлынули, никаких признаков «трагедии», устроенной им два часа назад из-за выбора приличествующего случаю наряда. Костюм с галстуком – слишком строго, тенниска – слишком неформально. В конце концов я убедила его надеть рубашку – в теплый июньский день можно закатать рукава, – брюки и обычные кожаные туфли. Учеба в частной школе-интернате пошла ему на пользу, помогла рассортировать, упорядочить и направить его мысли, не подавив при этом философскую интуицию. Я рада.

Он уже с меня ростом. Терзаюсь болезненным желанием оставить сына здесь, не пустить обратно на большую землю после того, как завершится этот день, однако за пределами острова простирается внешний мир, который Чарли надлежит познать, чтобы стать тем лидером, какой нужен Люту.

Эмма и ее школьные подружки в накрахмаленных белых платьях ждут неподалеку. Это она придумала сплести венки, которые девушки держат в руках, пестрые венки из полевых цветов: колокольчиков, первоцветов и ярких смирний. Существовала ли такая традиция прежде, неизвестно, однако выглядят они мило, и, когда паром встает у причала и Тим с Иэном тянутся за швартовами, я замечаю, как меняются выражения лиц наших гостей и их помощников при виде шеренги девушек с венками, и понимаю: это красиво, это по-человечески.

Эрни Уизерс крепит пандус, чтобы в первую очередь принять гостей в инвалидных колясках. Мэтти запрыгивает на борт и помогает пассажирам сойти на берег, а я бессознательно принимаюсь их пересчитывать. Дыхание мое становится медленным и плавным, как текучий мед, пока я не убеждаюсь, что все верно. Марта Реннис – рак легких в терминальной стадии; Матильда Бернард – прогрессирующий БАС[7]; Гарольд Шерман и Клаус Фишер – последняя стадия рака мозга; Элисон Джонсон – тяжелая форма рассеянного склероза; Томас Фольк, Эбба Ларрсон – причины не объявлены. Эбба старше всех, ей сто два года, и она единственная, кто прибыл сюда без сопровождения. Однако причины ее решения меня не касаются. Инвалидная коляска ей не требуется.

Мэтью берет ее под руку и ведет по пандусу.

Мы постарались максимально выровнять дорогу, не прибегая к полной переукладке мостовой. Мы хотим, чтобы сегодня наши гости не испытывали неудобств и боли, чтобы для них этот день был наполнен умиротворением и тихой радостью. Так мы им обещали. Они отдохнут в саду или у моря, а вечером примут участие в празднике, устроенном в их честь. Ночь они проведут в мягких постелях Олдерхауса, проснутся рано, еще до рассвета, а затем, с наступлением Дня «Д», каждый из них встретит свой конец.

Тому, кого не отпускает боль, добраться до Олдер-хауса трудно. На этот случай на пристани ждет гольфмобиль, готовый доставить гостей к дому, но я уже вижу, как некоторые из них отказываются от помощи. Они предпочитают добираться не спеша, своим ходом, хотят еще раз подышать морским воздухом и насладиться пением птиц. Остальные слишком отрешены. Боль явственно читается на их лицах, молнией бьет в виски, кинжалом пронзает внутренности.

Эмма и ее подруги бережно надевают венки на головы гостям, каждая негромко произносит:

– Добро пожаловать на Лют. Спасибо вам, и да благословит вас Господь.

Один из сопровождающих, молодой мужчина, вероятно родственник, начинает плакать, его сотрясает дрожь. Мэтти смотрит на меня. Я легонько подталкиваю Чарли в спину. Он готов. Готовился к этому половину жизни.

– Спустя несколько месяцев после Дня «Д», почувствовав, что с Чарли можно поговорить, я спросила, зачем он ходил к жертвенному камню в тот день, когда мы должны были покинуть остров. Может быть, ему что-то нашептал Брайан, придумавший очередную схему, как нас задержать? Нет, ответил Чарли, это были Сияющие. Они велели ему прийти в рощу и увидеть все своими глазами, и Чарли не посмел ослушаться. Они и сейчас общаются с ним посредством слов, а я по-прежнему вижу лишь их свет. Как лорд Люта приветствую вас, – обращается он к прибывшим чуть громче, чем надо. – Мы благодарны вам за то, что вы присоединились к нашей древней традиции. Благодарны за наше мирное существование и безопасность. За все, чем одаряет нас этот остров. Дорогие гости, мы перед вами в неоплатном долгу и все же приглашаем вас присоединиться к нашему празднику, к нашим обычаям и нашему угощению… если