Социализм. «Золотой век» теории - Александр Шубин

В теоретическом отношении Лозаннский конгресс продолжал идейный синтез социалистических идей. Высказавшись за практические действия по организации производственных ассоциаций и «товарищеской» банковской системы (прудонистские идеи), конгресс в то же время поддержал национализацию средств сообщения и рудников. Сторонник этой идеи де Пап до конца 70-х гг. пытался поддерживать идейный синтез конструктивного анархизма и демократического государственного социализма. Идея государственного сектора, обеспечивающего равный доступ коллективов к производственной инфраструктуре, хоть и противоречила прудонизму, в то же время позволяла развести разные течения социализма «по секторам». Сторонники государственного регулирования могли надеяться на эксперимент в ключевых отраслях, а прудонисты – в остальной экономике. Эти идеи продолжали идейную традицию Блана и Люксембургской комиссии. В ХХ в. подобного рода эксперименты приводили к возникновению своеобразных вариантов социального государства, опирающегося на производственное самоуправление. Однако на Лозаннском конгрессе спорщики не пришли к единому мнению, и вопрос был отложен.

К нему вернулись на Брюссельском конгрессе 1868 г. Де Пап доработал свой проект в прудонистском духе. Он дал такие разъяснения, которые толковали идею национализации уже почти совершенно в прудонистском духе: «Коллективная собственность должна принадлежать всему обществу в целом, но она должна быть подчинена объединениям рабочих. Государство должно быть не более чем федерацией различных групп рабочих»[533]. Федерация получала строго определенные права контроля и инновационной деятельности, в то время как «рабочие компании» должны были вести эксплуатацию предприятия[534].

Поскольку де Пап замахнулся и на коллективизацию сельскохозяйственного труда, вопрос был перенесен на следующий конгресс.

По докладу того же де Папа Брюссельский конгресс также высказался за стачку как метод борьбы с войной – идею, на осуществление которой так и не решился Второй Интернационал, что в итоге привело к его гибели в 1914 г.

Брюссельский конгресс дал перевес антиавторитарному крылу социализма в вопросе о кредите. Несмотря на утверждения марксистов, будто идеи Прудона были опровергнуты Марксом, большинство делегатов поддержало прудонистский проект.

Базельский конгресс 1869 г., обсуждавший аграрную проблему, стал ареной полемики прудониста Толена против де Папа. Толен выступил в защиту личности от государства и напомнил, что причиной бедности является не просто частная собственность, а сама собственность (хоть частная, хоть государственная) как власть человека над человеком. В итоге сошлись на компромиссной формулировке о необходимости общественной собственности на землю.

Но как эксплуатировать эту общественную землю – коллективно или индивидуально? Конгресс не пришел к единому мнению, и, как показал опыт ХХ века, правильно сделал – этот вопрос зависит от множества обстоятельств, и в ХХ в. себя хорошо показали обе формы, и плохо показало навязывание единого стандарта.

С этой темой был тесно связан вопрос о праве наследования.

По мнению Генерального совета, этот вопрос актуален только для переходного периода, так как при социализме он теряет всякий смысл, ибо право собственности исчезнет. В переходный период необходимо ограничить право наследования и обложить крупные наследства налогами. Бакунисты указали на непоследовательность конгресса, который уже выступил за обобществление земли, что делает сохранение ее наследования абсурдным.

Для Маркса этот вопрос был тактическим – в манифесте Коммунистической партии они с Энгельсом выступили за немедленную отмену права наследования, но затем отказались от этого положения, чтобы не оттолкнуть от революции крестьянство. Впрочем, после установления диктатуры пролетариата и перехода всей частной собственности (в том числе мелкой) в ее руки (национализация) крестьянам стало бы нечего наследовать, и вопрос бы отпал сам собой. Для Бакунина эта проблема более важна. В его модели сохраняются многочисленные самоуправляющиеся коллективы, которые могут добиваться в своей деятельности больших или меньших успехов. Бакунин считал, что успехи части работников не должны закрепляться по наследству – тогда снова возникнут классы эксплуататоров и эксплуатируемых – разбогатевшие коллективы наймут на работу наследников проигравших рабочих. Бакунин настаивал, что каждому человеку должно быть обеспечено равенство в стартовой точке. А там уж – кто чего добьется. Но дети не должны страдать от поражений родителей и паразитически пользоваться плодами их побед.

Логика Бакунина убедила большинство делегатов. Сегодня, глядя на итоги ХХ в., мы видим, что даже социальное государство стремится к достижению поставленной социалистами цели – равенство в стартовой точке. Отсюда – высокие налоги на крупные наследства. Успехи в обеспечении социального равноправия достигнуты преимущественно в среде средних слоев. Но ядро финансовой элиты остается наследственным, то есть по сути феодальным. Даже социал-демократы сейчас не покушаются на право собственности сына миллиардера (независимо от управленческой подготовки отпрыска наследовать отцовскую корпорацию). Они лишь пытаются перераспределить доходы в пользу детей бедняков. Успехи СССР в этой области также были ограниченными – высокопоставленные чиновники имели привилегии в устройстве своих чад в престижные учебные заведения и «блатные» должности. Крушение государственного социализма в СССР позволило бюрократии пойти дальше – новая буржуазия в значительной, если не преобладающей части укомплектована членами и отпрысками партийно-государственной, комсомольской и военной номенклатуры.

Так что провозглашение социального равноправия и продвижение в этом направлении еще не решает поставленных социалистами проблем. По-прежнему правящая элита воспроизводит себя генетически, по возможности ограничивая каналы вертикальной мобильности в пользу своих отпрысков. Это явление лишний раз доказывает, как еще далеко либеральной системе до демократии (если уж демократия представляется в качестве достижения либеральной системы), и насколько паллиативными оказываются решения бюрократии «социального государства». Возможность возникновения демократической общественной системы и социального равноправия по-прежнему остаются за горизонтом современного общества.

В 60-е гг. Бакунин предпринимал усилия к созданию максимально широкого социалистического объединения. Отношения с Марксом, восстановившиеся в 1864 г., были вполне дружественными. После неудачи попытки направить на социалистический путь Лигу мира и свободы и объединить ее с Интернационалом, Бакунин создал Альянс социалистической демократии, куда вошли его товарищи по существовавшему с 1863 г. Интернациональному братству и новые сторонники периода борьбы в Лиге. С 1868 г. Бакунин сосредоточился на работе в Интернационале и 15 декабря предложил Генсовету включить Альянс в МТР на правах коллективного члена. Генеральный совет МТР отнесся к этой идее отрицательно. Маркс опасался создания в Интернационале нового динамичного центра во главе с ярким популярным политиком, который придерживался собственной «ошибочной» концепции. Вскоре выяснилась диаметральная противоположность взглядов Маркса и Бакунина на устройство будущего социалистического общества, а в отношении радикализма Бакунин «обогнал» марксистов.

Однако принципиальной полемике Маркс и Энгельс предпочли «технологию власти». К этому времени они привыкли маневрировать между прудонистами, бланкистами, лассальянцами и тред-юнионистами. Казалось, что в этой схеме найдется и место для бакунистов, если растворить их в региональных секциях. Альянсу предложили распуститься, и его местным организациям войти в секции Интернационала.

Устав Интернационала допускал оба решения. С одной стороны, ст. 7 предполагала объединение всех рабочих союзов одной страны в национальный союз, с другой стороны, ст. 11 гласила: «Рабочие союзы, примкнувшие к ИРА (здесь – МТР), сохраняют, несмотря на вечный союз братской совместной деятельности, свою прежнюю организацию в неприкосновенности»[535]. Несмотря на это, Генсовет запретил членам Альянса «оставить свою прежнюю организацию в неприкосновенности».

Бакунин формально принял это условие, не прерывая, естественно, организационных связей с соратниками по официально распущенному в 1869 г. Альянсу. За это его упрекали во фракционности, хотя в реальности Интернационал состоял из нескольких фракций, где сильнейшей была марксистская.

Уже в 1869 г. стало ясно, что «растворить» бакунистов среди других фракций не удается. Идеологические противоречия нарастали, и в октябре Бакунин писал Герцену, что предвидит схватку с Марксом по поводу государственного коммунизма. Бакунисты назойливо напоминали Генеральному совету о том, что он в своих действиях должен руководствоваться решениями Конгрессов. Противоречия стали обостряться и из-за организационных конфликтов на местах. При вступлении организации Альянса в Романскую федерацию МТР (Швейцария) бакунисты получили большинство, и старый Романский федеральный совет создал отдельную антибакунинскую секцию, сохранив за ней старое название. Генеральный совет признал эту узурпацию, предложив федерации большинства называться Юрской. Впоследствии тактика «почкования» активно использовалась Марксом и Энгельсом. Там, где бакунисты были сильны, тут же создавались централистские секции, уступавшие им в численности. Зато эти секции марксистской фракции получали голоса на конгрессах, обеспечивавшие Марксу большинство.