Социализм. «Золотой век» теории - Александр Шубин

Маркс в ответ на критику авторитарности Генерального совета усиливал организационный натиск и собирал «компромат», не имевший отношения к сути идейной полемики (вплоть до обвинения в связях с царским правительством). Бакунин обвинялся в сохранении тайного Альянса. Очевидно, речь может идти о сохранении своих фракций в Интернационале и марксистами (команда Маркса возникла еще во времена Союза коммунистов), и прудонистами, и бланкистами, и бакунистами (бывший Альянс). Официально эти фракции не провозглашались, и в этом отношении были не тайными, а неформальными. За пределами Великобритании и Швейцарии секции Интернационала были полулегальными или нелегальными («тайными»), так как не могли действовать публично из-за репрессивной политики правительства. Так что обвинения Маркса были искусственно заострены.

Для компрометации Бакунина марксистами было также использовано «дело Нечаева». С. Нечаев, молодой социалист крайне радикальных взглядов, участник студенческих выступлений 1869 г., в том же году прибыл в Женеву и направился к Бакунину. Он представился делегатом существующей в России разветвленной революционной организации, которая хочет сделать Бакунина своим лидером. Поверив Нечаеву, Бакунин добился передачи в пользу новой организации части средств, которыми распоряжались А. Герцен и Н. Огарев. Герцен назвал Бакунина, Нечаева и Огарева «триумвирами» и не поддержал их деятельности. «Триумвиры» выпустили множество прокламаций, которые посылали в Россию знакомым и малознакомым людям.

Вернувшись в Россию, Нечаев создал из молодых людей организацию «Народная расправа», состоявшую из глубоко законспирированных «пятерок». Нечаев выступал за коммунизм, при котором люди должны «производить как можно более, а потреблять как можно меньше». Он написал «Катехизис революционера», в котором проповедовал уничтожение государства (но без какой-то конструктивной программы), абсолютную самоотверженность революционера и в то же время утверждал, что для организации революции хороши все средства. ««Катехизис» Нечаева – важнейший, откровенный документ нечаевщины и последовавших за ней этапов российского освободительного движения»[536], – утверждает современный исследователь Ф.М. Лурье. Он, правда, не потрудился объяснить, каким образом поколения революционеров, действовавшие после Нечаева (но не под влиянием выступления Нечаева, а вопреки эффекту, произведенному им), могли принять участие в составлении «Катехизиса» и нести за него ответственность. Позиция Ф.М. Лурье – яркий пример идеологизированного подхода к истории социалистического движения. Возражая Ф.М. Лурье, Н.А. Троицкий пишет: «общеизвестно, что «Катехизис» даже к т.н. «нечаевцам»… не имеет никакого отношения. Он характеризует только самого Нечаева, ибо Нечаев никому из нечаевцев его не читал»[537].

Нечаев был нетерпим к любой критике. Когда студент И. Иванов выступил против диктаторских методов руководства и заявил о прекращении участия в организации, Нечаев решил сплотить своих ближайших сторонников с помощью убийства. Он обвинил Иванова в предательстве и убил его на собрании группы. Убийство вызвало шок участников «Народной расправы», некоторые из них стали давать показания полиции. Было арестовано несколько сот человек, 87 преданы суду и дали показания, изобличающие революционеров. «Нечаевщина» скомпрометировала революционное движение, это дело в гротескной форме было описано в романе Ф. Достоевского «Бесы». Сам Нечаев сумел бежать в Швейцарию и как ни в чем не бывало явился к Бакунину. После отъезда Нечаева в Россию и провала там его организации, Бакунин все еще считал Нечаева честным революционерам, так как не доверял официальной информации, исходившей от российских властей.

Бакунин в это время был занят переводом на русский язык «Капитала» Маркса, за что уже получил от издателя аванс. У него не было времени на активное участие в революционной пропаганде. Нечаев «решил» эту проблему, направив издателю письмо с угрозами от имени «Народной расправы», если он не освободит Бакунина от обязательств. Испуганный издатель сообщил Бакунину, что тот может не делать работу, но пожаловался Марксу, использовавшему эту историю для дальнейшей борьбы с Бакуниным. Ничего не подозревавший Бакунин принялся за работу по задуманному Нечаевым воссозданию «Колокола». Узнав подробности нечаевского дела в России от Г. Лопатина и ознакомившись с «Катехизисом революционера», Бакунин подверг Нечаева резкой критике, назвав его сочинение «катехизисом абреков». Несмотря на разрыв с Нечаевым[538], Бакунин оказался замешанным в скандале. Его противники в Интернационале, включая К. Маркса, приписали Бакунину даже авторство «Катехизиса революционера».

В частной переписке с Нечаевым Бакунин, пытаясь убедить своего партнера в правоте своей стратегии, допустил отход от характерного для анархистов неприятия диктатуры, употребив это слово в одобрительном контексте: «сильные своей мыслию, выражающей саму суть народных инстинктов, хотений и требований, своею ясно сознанною целию, … тесной солидарностью… – эти группы, не ища ничего для себя, ни льгот, ни чести, ни власти, будут в состоянии руководить народным движением наперекор всем честолюбивым лицам, разъединенным и борющимся между собою, и вести его к возможно полному осуществлению социально-экономического идеала и к организации полной народной свободы. Вот что я называю коллективною диктатурою тайной организации… Она не угрожает свободе народа, потому что, лишенная всякого официального характера, она не становится, как государственная власть, над народом, … она исключительно действует на народ только натуральным личным влиянием своих членов, не облеченных ни малейшей властью, разбросанных невидимою сетью…»[539] Из контекста видно, что слово «диктатура» употреблено здесь в переносном смысле. Революционная организация не может опираться на государственное насилие. Бакунин уверен, что для ее влияния достаточно одной самоотверженности и скоординированности действий. Если эта «сетевая структура» потеряет альтруистичность, ее влияние падет само собой, она не сможет создать властвующую касту.

Но и без дисциплинированной организации даже успешное поначалу восстание как правило кончается провалом. В этом Бакунин смог убедиться в Лионе, куда прибыл в сентябре 1870 г. Город находился в состоянии революционно-патриотического возбуждения, вызванного военной катастрофой империи при Седане. Монархию у государственного кормила заменили либералы, а на юге Франции демократы и анархисты стремились создать собственный центр власти и сопротивления наступающим прусакам. 17 сентября на массовом митинге был выбран Центральный комитет спасения Франции, большинство в котором принадлежало сторонникам Бакунина. Он как иностранец, в ЦК не входил и был, по выражению В. Демина, «неформальным лидером движения»[540]. Ситуацию накалило решение властей снизить зарплату в национальных мастерских.

26 сентября ЦК, предвосхитив идею Парижской коммуны, провозгласил Революционную федерацию коммун Французской республики и выпустил написанную Бакуниным программу, известную как «Красная афиша» (мы цитировали ее в предыдущей главе). Она объявляла о роспуске существующих муниципальных органов власти, отмене долговых обязательств и налогов с населения (их следовало взимать с богатых классов). На месте «упраздненного» государства должны были быть созданы городские Комитеты спасения Франции, которые берут власть под непосредственным контролем народа (получалось – митингующей его части), которые вступают в федеративную связь друг с другом. В соответствии с принципом делегирования новый Конвент должен был быть сформирован из делегатов губернских городов[541].

Эта программа увлекла тысячи лионцев. Если централизованная империя провалилась, может быть Францию спасет самоорганизация патриотов?

28 сентября народ под красными знаменами ворвался в ратушу. Перед ней начался митинг. Бакунин убеждал товарищей: «Не теряйте времени в пустых спорах, действуйте, арестуйте всех реакционеров. Разите реакцию в голову»[542]. «Вместо этого они, как это обычно бывает в подобных случаях, занялись «дележом портфелей»»[543]. Мэр Генон и часть национальных гвардейцев попытались прекратить беспорядки и даже на время арестовали Бакунина. Но левые отбили ратушу. Командовать обороной должен был генерал Клюзере, но он так и не сумел организовать вооруженную силу – народ был увлечен митингом, часть гвардейцев, поддержавшая восстание, не желала братоубийства и стала расходиться. В итоге национальные гвардейцы перегруппировались, проникли в ратушу и вытеснили толпу с площади. Мэрия отменила решение о снижении зарплаты. Народ расходился, выкрикивая: «Да здравствует республика! Война прусакам!»[544] Восстание кончилось.