Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

«После изматывающих и часто чересчур жарких споров присутствующие решили» исключить из состава руководства Фаустино Переса и Давида Сальвадора, а Рене Рамоса Латура направить в Сьерру. Фидель оставался верховным главнокомандующим партизанских отрядов и становился координатором ополченцев на Равнине. А тем, в свою очередь, предстояло действовать в интересах партизанских колонн. Структура организации в изгнании тоже должна была измениться. Карлоса Франки вызвали в Сьерру, чтобы поручить ему руководство «Радио ребельде», а Мануэля Уррутиа утвердили кандидатом на должность временного президента.

Фаустино Перес, который несмотря на яростные споры продолжал пользоваться большим уважением Че за смелость и честность, должен был совершить краткую поездку в Гавану, чтобы подготовить собственную замену. Рамос Латур, которого Че в то время недооценивал и которого ему предстояло высоко оценить в будущем, был назначен командующим колонной в Сьерра-Ма-эстре.

(Несмотря на все эти соглашения, Франкини, прибыв из Майами 29 мая, обнаружил, что отношения между Сьеррой и Равниной оказались практически разорванными. «Они приняли меня не только потому, что я прилетел на самолете, но и потому, что я прибыл из Майами, а не из Гаваны или Сантьяго».)

В конце встречи Че было поручено осмотреть оборонительные линии в Сьерре, где, по мнению Фиделя, армия должна была предпринять первые попытки ожидаемого наступления. «Этот небольшой клочок территории должен был суметь защитить себя с помощью двухсот с небольшим исправных винтовок, когда армия Батисты спустя несколько дней начнет свою операцию «найти и УНИЧТОЖИТЬ».

17. Наступление.

Эта часть военной карьеры Эрнесто Че Гевары периода кубинской революции, вероятно, менее всего отражена в документах. Че не посвятил данному периоду ни одного фрагмента своих «Воспоминаний о революционной войне», его дневники не были опубликованы, а в своей книге «Революция родилась»' он посвятил наступлению всего лишь два абзаца. Возможно, дело в том, что команданте Геваре очень не нравилась та роль, которая была отведена ему в этих действиях.У Фиделя Кастро были собственные планы на будущее Гевары. Он держал аргентинца вне игры и временно отстранил от командования. Че, постоянно стремившийся на передовую, вынужден был принимать участие в одной из самых кровавых битв кубинской революции прежде всего в качестве консультанта и офицера связи.

8 мая Фидель, сетуя, что его авторучки не пишут, и у него остался только один замусоленный старый огрызок карандаша, послал капитану Рамону Пасу записку, в которой сообщал, что получил известия о выступлении армейских частей. Это был первый из множества сигналов тревоги, указывавших на то, что ожидаемое правительственное наступление началось. В течение нескольких дней территория, занимаемая повстанцами, превратилась в арену лихорадочной деятельности: из неразорвавшихся во время прежних налетов бомб делали мины, разрабатывали планы блокировки путей доступа в Сьерру, проводили интенсивный поиск оружия. Одновременно шла работа по восстановлению сети зарубежных организаций Движения 26 июля. Была даже предпринята попытка проложить в Сьерре примитивную телефонную линию.

Че пребывал в непрерывном движении, курсируя между восточной частью зоны под командованием Фиделя (там же находился передатчик «Радио ребельде») и Минасдель-Фрио, где он изо всех сил старался ускорить ход подготовки новобранцев, которые должны были стать ядром новой колонны.

Доктор Хулио Мартинес Паэс вспоминал один из редких моментов затишья перед началом наступления. Люди, копавшие траншеи в Сьерре, были утомлены — вернее, измождены. Че только что возвратился в Ла-Месу после встречи с Фиделем и подвешивал в лесу между двумя деревьями свой гамак, собираясь лечь спать. Но ему пришлось вновь возвратиться к медицинской практике — лечить гнойную рану ноги. Итак, смотрите, как грозный майор Гевара старательно возится со щепкой и ниточкой, накладывая лубок птице.

В течение второй недели мая Фидель и Че общались постоянно. Фидель послал Че несколько записок по поводу минирования дорог и тропок, ведущих в самые дикие части Сьерры. Фидель писал изумительно точным языком и на удивление непринужденно переходил от вопросов высокой стратегии к мельчайшим сиюминутным деталям: «Че, ты должен найти две стофунтовых бомбы. Я пришлю еще пару, чтобы заменить большие. Поскольку у каждой стофунтовой бомбы имеются два взрывателя, мы можем вместо двух взрывов устроить четыре, просто используя круглые мины...» (Фидель, 12 мая). Или: «Че, мы только что нашли решение проблемы, которая была у нас с фабричными взрывателями. Используйте ток пяти батареек; соедините их последовательно, без катушек. Мы только что взорвали три гранаты, находившиеся в 15 метрах одна от другой...» (Фидель, 19 мая). Среди чисто военных деталей («Вчера я подвесил обычную металлическую гранату на ветке в двух метрах над землей и взорвал. Смертоносные осколки разлетелись повсюду») попадались и более личные строчки: «Кроме того, мы не разговаривали уже несколько дней, а это просто необходимо. Я здесь тоскую без старых товарищей» (Фидель, 19 мая).

1-9 мая произошло вооруженное столкновение, резко оборвавшее этот тихий, можно сказать, ностальгический перерыв. Войска диктатуры захватили Лас-Мерседес, маленький городок среди кофейных плантаций. Как выяснилось, это была прелюдия к нападению всеми силами правительственных отрядов, которое было предпринято 25 мая. Армия имела четырнадцать батальонов, подготовленных к наступлению, один из них с полевой артиллерией, а другой — с танками; шесть из них должны были вступить в действие одновременно. Повстанцы в это время занимали территорию шириной в восемьдесят миль, а армейские колонны, которые должны были сойтись на Ла-Плате, отстояли одна от другой не более чем на три мили.

Готовясь к наступлению противника, Фидель перегруппировал партизанские силы и приказал Че сформировать из новобранцев, обучавшихся в лагере, новую колонну № 8.

«Фидель ясно сформулировал принцип, в соответствии с которым значение имеет вовсе не численность вражеских солдат, а скорее то количество людей, с помощью которых мы сможем сделать наши позиции неуязвимыми. И мы были обязаны придерживаться этой тактики. Так что, согласно приказу образовать компактный фронт, все наши силы были собраны вместе вокруг штаба. 25 мая, во время встре чи Фиделя с несколькими кампесинос — они обсуждали сбор урожая кофе, — началось давно ожидаемое наступление. У повстанцев было немногим более 200 исправных винтовок».