Расследование. Рукопись, найденная в ванне. Насморк - Станислав Лем

— Просто будет фигурировать в деле, как свидетельство демонстративности. Ему от этого еще больше не поздоровится.

— Старику?

— Ну да.

— Но он же мертв.

— Ну и что? Это был враждебный акт. Вы ведь видели, как он из-под флага, того…

— Но ведь это был труп.

Он тихонько рассмеялся.

— Дорогой коллега — я, пожалуй, могу вас так называть? — хороши бы мы были, если бы позволяли всяким вот так, смертью, от всего отвертеться? Но довольно об этом. Спасибо за сотрудничество. Вернемся к нашему делу. Перед отправкой вам предстоит еще одно, другое, третье…

— Что?

— Ничего особо неприятного, уверяю вас. Обычное ознакомление. Пропедевтика. Вы имеете хотя бы самое элементарное представление о шифрах, которыми вам надлежит овладеть?

— Нет, я, пожалуй, в этом совсем не ориентируюсь.

— Вот видите. Существуют шифры опознавательные, деловые, отделов и специальные. Это вам надо бы запомнить.

Он усмехнулся.

— Ежедневно они, ясное дело, изменяются, и сколько с этим хлопот! Например, каждый отдел имеет свой собственный внутренний шифр, поэтому когда входишь туда и что-то говоришь, то одно и то же слово или имя означает на разных этажах нечто совершенно иное.

— И имя?

— А как же? Да не смотрите так! Вот, допустим, ха-ха, настоящее имя, предположим, главнокомандующего! Вы не заметили некоторой специфичности в именах сотрудников его штаба?

— Действительно…

— Ну вот видите…

Он посерьезнел.

— Итак, зашифрованы знания, чины, приветствия…

— Приветствия?

— А как же? Представьте себе, что вы разговариваете по телефону с кем-нибудь, находящимся снаружи, и говорите, например, "добрый вечер" — и вот отсюда уже можно сделать вывод, что у нас работают круглые сутки, что у нас есть смены, а это уже для кое-кого важная информация, — подчеркнул он. — Впрочем, любой разговор…

— Как? Даже теперь, когда мы…

Он кашлянул с некоторым смущением.

— Обязательно, дорогой мой.

— Простите, но я действительно не понимаю…

Он посмотрел мне в глаза.

— Ох, ну почему вы так говорите? — в его пониженном голосе была печаль.

— Все вы понимаете, вы наверняка все понимаете. "Я совсем забыл", "а что мне следует делать?", «испытание», "предварительное изучение"… Вы уже поняли? Вижу, что поняли. Но для чего эта мина отчаяния? Каждый пользуется шифром как умеет. Вы тоже научитесь профессиональному подходу. Все ведь в порядке, правда?

— Раз вы так говорите…

— Больше уверенности в себе, мой дорогой, служба есть служба, безличный ход дел. Бывают осложнения, неожиданные повороты, но вы, избранный для столь трудной миссии, вы не отступите перед всякими пустяками. Тем более что они неизбежны. Сейчас я направлю вас в Отдел Шифрования, там имеются специалисты куда лучше меня. Они объяснят вам, что к чему, не в порядке обучения, а просто в дружеской беседе. Инструкция тем временем будет ожидать вас здесь.

— Я даже не просмотрел ее.

— А кто вам запрещает?

Я развернул сверток с бумагами. Некоторое время мой взгляд блуждал по страницам машинописного текста, наконец я прочел выхваченный наугад отрывок:

"Сознание не воспринимало ничего, лишь отражало окружающее…"

Мои глаза метнулись вниз, пропустив десяток строк.

"До той минуты ты совсем не думал о том, что будешь делать дальше. Протянув руку к задвижке, ты вдруг впервые после пробуждения осознал, где находишься, и словно бы ощутил неподвижный белый лабиринт, который за тонкой перегородкой бесстрастно ожидал твоего бесконечного блуждания".

— Что это? — пролепетал я, поднимая глаза на майора. Страх тяжелым жаром разлился у меня в груди.

— Шифр, — равнодушно проговорил он, разыскивая что-то в бумагах на своем столе. — Ведь инструкция должна быть зашифрована.

— Но это звучит, как…

Я не договорил.

— Шифр должен напоминать все что угодно, за исключением шифра, — ответил он.

Перегнувшись через стол, он забрал у меня инструкцию. Мои пальцы скользнули по бумажным листкам.

— Я не мог бы захватить ее с собой?

— Зачем? Это будет ждать вас здесь.

В его голосе звучало неподдельное удивление.

— Ну, может, мне растолкуют ее в этом Отделе Шифрования.

Он рассмеялся.

— Да, видно, что вы новичок. Но это ничего. Необходимые навыки еще войдут вам в кровь. Как же можно доверять кому-либо свою инструкцию? Ведь о вашей миссии знают, кроме главнокомандующего, лишь начальник штаба и я, всего три человека.

Я молча проводил взглядом инструкцию, которую он снова упрятал в сейф, после чего покрутил наборными дисками, словно бы поигрывая ими.

— Господин майор, можете ли вы хотя бы вкратце описать мне, что собой представляет моя миссия? Ну, хоть в двух словах, в самых общих чертах? — спросил я его.

— В общих чертах? — протянул он, после чего принялся покусывать нижнюю губу. Непослушная прядь светлых волос закрыла ему левый глаз, но он не стал убирать ее. Он стоял, опершись кончиками пальцев о стол, засунув по-ученически язык за щеку. Потом вздохнул и улыбнулся. На его левой щеке отчетливее стала заметна ямочка. — Ну, что мне с вами делать, что мне с вами делать? — повторил он.

Он вернулся к сейфу, снова вынул из него бумаги и, вращая цифровые диски захлопнутой дверцы, сказал:

— У вас ведь есть папка, а? Давайте положим все это в нее, хорошо?

Он принял пустую папку от секретарши, у которой я оставил ее на столе, и запихнул в нее бумаги.

— Прошу! — проговорил он и вручил мне ее, весело щуря глаза. — Наконец-то она у вас есть, эта ваша инструкция, причем в какой папке! В желтой… ого-го!

— Разве этот цвет что-нибудь значит?

Моя наивность развеселила его, но он постарался удержаться от улыбки.

— Значит ли он что-нибудь? Отлично сказано! Значит, да еще как! А теперь мы пройдемся вместе. Мне лучше самому отвести вас, так будет быстрее. Прошу, туда.

Я поспешил за ним, стискивая под мышкой распухшую папку. Мы вышли в коридор и зашли в следующее, длинное, напоминающее классную комнату помещение. На стенах над головами работников висели плакаты с изображением акведуков и водных шлюзов. В следующем помещении их сменила огромная, от потолка до пола, карта полушарий какой-то красной планеты.

Проходя мимо, я присмотрелся поближе и узнал марсианские каналы. Сам майор открывал передо мной двери. Мы шли один за другим по узкому проходу между столами. Сидевшие за ними даже головы не поднимали, когда мы проходили мимо них.

Еще одна вытянутая в длину комната. Здесь на большом цветном плакате была изображена увеличенная в размерах крыса в разрезе от головы до хвоста. В стеклянных ящиках блестели чистенькие, словно бы наскоро собранные из вылущенных орехов, скрепленных проволочками, скелеты грызунов. Комната эта отличалась от других тем, что загибалась вбок. В ее изгибе корпело за микроскопами десятка полтора человек. Вокруг каждого были разложены стеклянные пластинки, пинцеты, баночки с какой-то густой прозрачной жидкостью, вероятно, клеем.