Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
III
Еще два дня Майя и Федор провели в дороге. На третьи сутки, к вечеру, они пришли к зимовью Весеннего прииска. Отсюда начиналась дорога в Дальнюю тайгу. В зимовье собралось много народа — негде повернуться, даже двор был забит людьми. Под каждым деревом сидели постояльцы — человек по шесть-семь. Одни пробирались в Дальнюю тайгу, другие возвращались обратно.
Федор со своими попутчиками приткнулись под лиственницей, стоявшей в дальнем углу двора. Ни на одном зимовье не было столько народу, как здесь. У всех хмурые, измученные лица, рваная одежда, истоптанная обувь.
К Федору и Майе подошел один из этих несчастных, по всему видно — русский, и спросил:
— Далеко идете? — и, глядя на Семенчика, сказал: — У меня тоже дома такой, как ваш. — Лицо его потеплело в улыбке. — Помощник растет. Далеко, сынок, идешь?..
— Идем туда, куда все, — ответил Федор, проникаясь симпатией к этому человеку, — в золотоносную тайгу искать свое счастье. А вы?..
Незнакомец махнул рукой:
— Я возвращаюсь назад, из Нижней тайги. Нынче летом туда собралось столько народа — тьма! И все едут, едут — конца-краю нет. Работу найти невозможно. Решил бежать. Не умирать же голодной смертью.
Федор и Майя переглянулись. Люди бегут оттуда, куда они едут. В глазах Майи появились испуг и растерянность.
— Да не слушайте вы его, — сказал пожилой лысый человек, сидящий под соседним деревом. — Это из Дальней тайги удирают. Я сам оттуда возвращаюсь. Это там — ад, а не жизнь. Среди бела дня хозяева грабят, а ночью — разбойники. Работу пока найдешь, ноги протянешь. А в Нижней тайге, говорят, лучше.
— Так я ведь оттуда, там то же самое, — ответил русский. — Невозможно найти ни работы, ни жилища.
Федор и Майя, наслушавшись этих разговоров, долго не могли уснуть. Возвращаться назад после того как пройдено такое расстояние? И куда возвращаться?.. Нет, что бы там ни было, они пойдут в Нижнюю тайгу. Другого им ничего не остается.
Под вечер следующего дня они дошли до Федосиевского прииска. Федор пошел в приисковую контору разузнать насчет работы. Вернулся он поздно вечером уставший, измученный. Майя уже стала беспокоиться.
— Где ты так долго ходил? — спросила она.
— Толкался в конторе, ждал хозяина.
— Нанялся на работу?
— Нет.
— Почему?
Федор безнадежно махнул рукой, опустился на землю рядом с Семенчиком.
— На работу нигде не берут, ни здесь, ни на других приисках, кроме, говорят, одного — Липаевского. Там как будто нужны люди.
— Это далеко?
— Эх, не спросил. Утром узнаем.
Ночь они провели под открытым небом возле какого-то сарая. Утром им рассказали, как найти Липаевский прииск. К счастью, до него оказалось не так далеко — в полдень они были там.
Майе и Федору бросилась в глаза толпа людей, осаждающих приисковую контору. Стояла длинная очередь — с версту.
У Федора руки опустились, когда он увидел эту очередь, которая все росла и росла на глазах.
— Федор, займи очередь, — сказала Майя.
Федор тяжело вздохнул и стал в конец длинного хвоста. Майя отошла с Семенчиком и села под деревом в тени.
Очередь хотя и медленно, но все же продвигалась. Вот уже видно окошко вербовщика, прорубленное в стене небольшого чулана. Федор нагнул голову и увидел в окошке голову плешивого человечка с водянистыми глазами.
— Сколько лет?.. Уроженец какой губернии?.. — сыпал вопросами человечек. — Какой нации?..
Федор успел ответить, что он якут.
— Холост?.. Семейный?..
Узнав, что с Федором жена и ребенок, человек повысил голос. Он стал пронзительным, лающим:
— Семейных на работу не берем! Посторонись!.. Следующий! Кто следующий?
Федора толкнули в спину:
— Отходи!.. Моя очередь!.. — Над окошком склонилась лохматая голова. Федора оттеснили.
Белый свет померк для Федора, на плечи стопудовым грузом свалилась усталость. В висках застучала кровь, голова закружилась. Как дальше жить?.. Что делать?.. Куда он денется с женой и ребенком, где будет жить, чем кормить их? Один бы как-нибудь перебился, а с семьей?
Майя по лицу Федора увидала, что на работу его не взяли, и ни о чем не стала спрашивать. У нее только задрожали губы и слезы покатились из глаз. Она тут же их вытерла и сказала, что не плохо бы снять угол, а потом опять поискать работу.
К вечеру Федор и Майя обошли всех жителей прииска. В каждой лачуге народу было битком, и они уходили ни с чем.
Уставшие, измученные, они зашли в юрту, стоящую на отшибе. Это была приисковая баня. При бане жил русский старик Илья. Он два раза в неделю топил баню.
Майя увидела Илью, длиннобородого, бровастого, и перепугалась.
— Куда ты привел нас? — шепотом спросила она у Федора.
Старик слез с полатей и пригласил сесть их на грубо сколоченную скамейку у стенки. В комнатке было чисто. Стоял голый стол из свежевыструганных досок, две табуретки. В углу висела иконка.
— Откуда и куда идете, добрые люди? — спросил ласковым голосом старик.
Федор ответил, кто они и как тут очутились.
— Здесь редко встретишь якута, — сказал Илья, глядя на Семенчика. — Ваш ребенок?..
— Наш… Нельзя ли у вас переночевать? — осмелел Федор, с надеждой глядя на старика.
— Почему нельзя? — ответил старик. — Укладывайте ребеночка на этой лавке, а сами на полати. В тесноте, да не в обиде.
Утром Илья напоил своих постояльцев чаем, поделился с ними лепешками.
— Не печальтесь, — успокаивал он Федора и Майю. — Бог милостив, авось где-нибудь пристроитесь. Бывает и хуже. На Пророко-Ильинском прииске завалилась шахта… Погибло тридцать семь человек. Стали раскапывать шахту, а вода как хлынула и всех затопила.
Майя посмотрела на Федора и на мгновенье представила, что бы было, окажись в этой шахте он… Глаза ее наполнились ужасом, она даже зажмурила их.
Чуткий старик заметил это и стал стараться сгладить тяжелое впечатление:
— Беда такая не со всяким случается. Шахты-то не каждый день заваливаются, так что не думайте… Раньше-то меня звали Николаем, — перевел старик разговор на другое, — а теперь я Илья.
— А почему? — заинтересовался Федор.
— Да вот так, — уклончиво ответил старик. — В тайге не только имена люди меняют… Нужно было. Как-нибудь в другой раз. — И, помолчав, сказал: — Жену-то с ребенком оставь у меня, а сам еще походи
