Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский

…Как только Федор вышел из барака, Стеша подошла к Майе, внимательно оглядела ее с ног до головы и спросила по-русски:

— Кам тебя зовут?

Майя покраснела:

— Майя.

— Какая ты хорошенькая, как майский цветочек, — сладенько заговорила Стеша. — Потому и имя у тебя такое… Майя.

Майя еще больше смутилась, опустила глаза. Ей понравилась Стеша, но она ни за что никогда ей об этом не скажет. Только бы глаза не выдали.

— А меня Стешей зовут, — представилась стряпуха. — Ты скажи своему мужу, пусть нанимается к Сибирякову. А ты пойдешь ко мне в помощницы. Глядишь, найдут кучу золота и нас с тобой не обделят. Станем с тобой денежными!.. Я тогда двину к себе в Тулун, на родину, куплю дом и возьму примака, какого-нибудь вдовца. Ты что смотришь? Думаешь, никто не позарится? Ого, я еще за молодую сойду! Мужика ничего не стоит вокруг пальца обвести. Я слишком поздно поняла это. Я-то по своей бедности в двенадцать лет пошла в батрачки. Судомойкой взял к себе один купец в Тулуне. К шестнадцати годам стала поварихой. А у купца-то был сын, мой однолетка. Гимназист. На лето домой приезжал. Вот и… силком взял… Может, и не сложилась бы моя судьба так, не мыкала бы горе одна…

Стеша всплакнула. Вытирая передником слезы, она продолжала рассказ о своей горемычной жизни:

— А я-то, дура забитая, возьми и пожалуйся утром хозяйке. Та давай меня ругать последними словами и выгнала на улицу. Вернулась я с плачем к матери, села у нее на шее. А сын-то купца пристал ко мне как смола, чуть ли не каждый вечер ходил к нам, приносил конфеты. Обещал жениться. Я поверила ему и понесла с первой же ночи. Как только узнал мой жених, что у меня брюхо растет, сразу же перестал ко мне ходить. Потом куда-то пропал, точно его ветром сдуло. А у нас с матерью глаза не просыхали от слез. Родила я сына, а кормить-то его нечем. И давай я молить бога, чтобы прибрал ребеночка. Собиралась руку на него поднять…

Женщины некоторое время сидели, пригорюнившись, каждая думая о своем.

— Что же мы сидим, — первой спохватилась Стеша и, взяв большой таз, вышла во двор.

Только теперь дошло до сознания Майи, что эта женщина хотела убить своего ребенка. По спине ее пошел озноб. Она испуганно посмотрела на Семенчика, который сидел у печки и играл щепками.

Стеша тут же вернулась, неся в тазу мясо. От него несло неприятным запахом.

— Помой, Майя, мясо, только почаще меняй воду, а я принесу дров и затоплю печь, — сказала она, поставив таз, и опять пошла во двор.

Майя стала мыть мясо. Наружная дверь чуть приоткрылась. Послышался негромкий разговор, перешедший в шепот. Хриплый мужской голос тихо спросил:

— В бараке есть кто-нибудь?

Ответил Стешин голос. Был он игривый, немного вызывающий:

— А кого тебе нужно? Все ушли на работу. Кому же там быть?

— Ты одна? Так чего мы стоим? Пойдем, полежим… на любой койке. Ну, скорей!..

— Уходи отсюда, бесстыжий!

— Стешка, не дури. Слышь?.. Ну, зайдем, поговорим.

— Не пущу. И не думай!..

Дверь распахнулась. Стеша стала на пороге, распростерла руки.

В барак стремительно вошел мужчина в косматой бараньей шапке. Рыжие усы лихо закручены, торчали вверх, на запястье правой руки висела нагайка с кистями, одет во все новое.

Непрошеный гость, увидев Майю, даже попятился от неожиданности:

— Да тут еще одна красавица!.. — Он расправил усы, стал закручивать их, не сводя нахальных глаз с Майи. Потом руки его полезли в карман, достали кошелек. — Стеша, поди принеси бутылку и чего-нибудь закусить. — Он протянул ей новую, шуршащую десятирублевку.

— Евстегнеюшка, мой соколик, я сейчас, — пропела Стеша и, подмигнув ему, выбежала из барака.

Евстигней подошел к Майе ближе и, улыбаясь, стал смотреть на нее.

Майя продолжала мыть вонючее мясо, следя за каждым движением Евстигнея.

— Тебя как зовут, красавица?

Майя не ответила. Она не на шутку испугалась этого человека.

— Уж не японка ли ты? Или китаянка?

Майя делала вид, что не понимает его.

Вскоре вернулась Стеша. От быстрой ходьбы щеки у нее зарумянились.

— Вот тебе, Евстегнеюшка, выпить и закусить. — Она со сладенькой улыбочкой протянула ему бутылку водки и колбасу.

Евстигней отстранил рукой покупки, не сводя масляных глаз с Майи:

— Ладно, приготовь. Откуда здесь взялась эта красавица?

Брови у Стеши дрогнули — она ревновала.

— Сама не знаю. Спроси-ка, у нее, может, скажет. — Голос у Стеши стал злой, ворчливый.

— Спрашивал, не говорит. Не понимает, что ли, по-русски? Больно долго там возишься! Скорее!

— Успеешь! — пропела Стеша, настраиваясь на игривый лад.

Евстигней разлил в три стакана водку:

— Подсаживайтесь к столу. Угощаю!

— Ой, Евстегнеюшка, какой ты сегодня щедрый! Люблю щедрых!

Стеша падала в глазах Майи, она не узнавала ее: хохочет, поджимает нижнюю губу. Глядеть противно.

Евстигней стал жестами приглашать Майю к столу. Потом попытался взять ее за руку.

Тем временем Стеша поставила на стол тарелку с нарезанной кружочками колбасой.

— Отстаньте от меня, — раздраженным голосом сказала Майя.

Евстигней показал белые, ровные зубы:

— Заговорила. Голосок-то какой приятный. Как колокольчик. Не надо быть такой строгой. Впрочем, мне нравятся строгие женщины.

— А я тебе, Евстегнеюшка, разонравилась? — стрельнула глазами Стеша.

— А какой от тебя прок, коли ты ни рыба ни мясо? — Евстигней продолжал улыбаться. — Так, если нет другой бабы, можно перебиться. Сухарь с водичкой. А нам водочки подай с колбаской.

Лицо Стеши залилось густой краской, казалось, прикоснись к нему спичкой, и оно загорится. Но женщина ничего не ответила на эти обидные слова, будто их вовсе не слышала.

Не глядя на Евстигнея, Стеша подсела к столу.

— Пригласи к столу эту красавицу! — сказал Евстигней.

Стеша послушно встала из-за стола и подошла к Майе.

— Майя, тебя угощает сам господин Евстигней Петрович Подзатылкин. Не обижай его…

— Я сыта.

— Подойди, не бойся, я не кусаюсь. — Евстигней приложил руку к груди.

Стеша шепнула Майе на ухо:

— Не пужайся, я не дам тебя в обиду.

Майя, вытирая руки, подошла к столу. Поймав на себе взгляд Евстигнея, она вернулась к печке, взяла на руки Семенчика и села на скамейку, на некотором расстоянии от стола.

— Чей это ребенок? — спросил Евстигней.

— Мой, — ответила Майя, целуя сына в голову.

Семенчик смотрел в тарелку, не смея попросить колбасы. Евстигней понимающе улыбнулся, взял с тарелки кусочек колбасы, дал Семенчику.

— Как тебя зовут?

Семенчик, зажав в руках колбасу, молчал.

Евстигней пододвинул к Стеше и Майе стаканы с водкой.

— Давайте выпьем! — сказав это,