Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала - Дэйв Мастейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ник Менза начинал как наивный ребенок, живущий рок-н-ролльной фантазией. Мне нравился Ник, когда он пришел в группу, нравится он мне и сегодня, но был период времени, с середины до конца 1990-х, когда он был просто неуправляем. У нас с ним годами были буйные отношения, но они достигли своего переломного момента, когда мы отправились на гастроли после выхода альбома Cryptic Writings – дорога всегда усугубляла межличностные проблемы в группе. У Ника появилась раздражающая привычка прятать гей-порно в местах, которые вызывали невероятное чувство неловкости, когда его обнаруживали. К примеру, он оставлял таинственные манильские конверты[48] на стойке регистрации в отеле, поэтому, когда намеченная цель регистрировалась и спрашивала, нет ли каких сообщений, клерк вручал конверт. Бедняга открывал конверт и натыкался на какое-нибудь мерзкое изображение, где один парень отсасывает другому, а ничего не подозревающий клерк стоял, готовый провалиться сквозь землю от стыда. И такого рода штуки происходили с пугающей регулярностью. Ты предлагал выпить пива тому, кто заходил в гастрольный автобус, и, когда открывал холодильник, сверху лежала фотография, на которой один парень трахает другого в задницу. Все мы довольно быстро устали от его выходок. Это было слишком извращенно даже по развратным меркам хеви-метала. Автобус был нашим домом. Мы должны были как бы чувствовать себя там в безопасности. Не было ничего необычного в том, что всюду постоянно сновали наши супруги и дети. Я не хотел, чтобы Джастис открыл коробку печенья и наткнулся на порно просто потому, что комический компас Ника вышел из строя.
Но это была лишь половина проблемы. Также у него усугубились проблемы со здоровьем, и некоторые, безусловно, были связаны с его образом жизни. Он все больше становился возбужденным и отвлеченным. Дошло до того, что почти весь день Ник и вовсе спал. Забивал на отстройку звука, просыпался, может быть, за полчаса до выступления, натягивал свои велосипедки и кроссовки, а затем выходил и играл. Как и ожидалось, это сказывалось на его игре. В песне «Trust» было крещендо, которое он регулярно пропускал. Каждый вечер. Такое бы с Ником никогда не случилось, когда он был моложе и голоднее. Ему было неловко, нам было неловко, что Megadeth лажает на популярнейшем хите в истории группы.
Я с чувством грусти и гнева наблюдал, как Ник сдает, но шокирован не был абсолютно. Megadeth страдали от индивидуальных особенностей каждого участника, которые могли сказаться на коллективе. Были проблемы с наркотиками, алкоголем, женщинами и деньгами. Никто из нас не остался без шрамов и ран. Теперь же просто настал черед Ника.
Раскол произошел летом 1998-го, во время перерыва в хеви-метал-туре Ozzfest. Мы должны были собраться в Далласе. Я прилетел из Аризоны, где жил; Ник должен был прилететь из Лос-Анджелеса в то же самое время. Я добрался до аэропорта – Ника там не было. Вышел на улицу, где ждал наш автобус, – Ника не было. Вернулся внутрь, проверил багажную ленту, туалеты – Ника нигде нет. После некоторых поисков я вернулся в автобус и увидел Ника – он развалился на сиденье, наклонившись головой к окну. На нем были солнцезащитные очки, но я видел, что глаза у него заплаканные. Ник нанес макияж на лицо в попытке скрыть слезы, и теперь пастообразные полосы стекали по его щекам. Я сел рядом и спросил, что случилось. Поначалу он не отвечал, но в итоге заговорил. У него были проблемы со здоровьем. Об этом я знал. Но не ожидал услышать, что у него рак.
Некоторое время ранее Ник травмировал колено, и травма привела к формированию кисты. А теперь Ник сказал нам, что киста оказалась злокачественной. Я не знал, сам Ник диагностировал эту штуку или нет, и, честно говоря, меня не особо заботило. Я лишь хотел, чтобы он был здоров и его жизни ничего не угрожало.
– Тебе надо поехать домой, – сказал я. – Не переживай. Мы кого-нибудь найдем и завершим тур. Сейчас самое главное – твое здоровье.
Некогда было оплакивать уход Ника или даже беспокоиться о его состоянии. Мы гастролировали, и нам нужен был новый барабанщик. Немедленно. Первым в голову пришел Джимми ДеГрассо, который проделал прекрасную работу на пластинке MD.45. Джимми такой же, как и многие сессионщики: когда он хочет работу, он самый искренний и профессиональный парень в мире. Но если попросить его быть в группе, он чувствует себя в замкнутом пространстве. С Джимми я испытал это лишь однажды, поэтому не могу сказать, что это модель поведения, но, похоже, как только он стал участником Megadeth, то тут же изменился. Однако поначалу он был глотком свежего воздуха: «Давайте играть! Давайте играть!». Он был классным. Но так себя ведут сессионные музыканты. Они привыкли, что им платят за день работы, поэтому рвутся приступить к делу как можно быстрее. Недостатком этого является то, что они иногда не способны мыслить глобально. Они постоянно думают о следующей зарплате, следующем концерте, потому что так научились жить. Они не оставляют запас на зиму; они живут сегодняшним днем. Но, разумеется, не все сессионщики такие. Некоторые из них проницательны и умны, однако большинство импульсивны и недальновидны. Такой вот у них образ жизни.
Когда Джимми пришел в группу, мы, честно говоря, не знали, чего ожидать. Знали, что он талантливый и энергичный, но сможет ли он быстро выучить репертуар Megadeth, это был вопрос. И не то чтобы у него оставалось много времени на подготовку. Я до сих пор помню первый концерт Джимми с нами, в городе Фресно, штат Калифорния, и некоторые ребята из других групп на фестивале Ozzfest стояли сбоку сцены, радостно ожидая провала. Но Джимми отлично справился. И сделал это без всякой отстройки звука! Это был фестиваль на открытом воздухе, и в программе заявлено несколько групп, поэтому всем нам хватило лайнчека – убедиться, что инструменты работают должным образом. Затем мы вернулись к себе в гримерную, достали большой магнитофон и включили Джимми
