Цель неизвестна - Марик Лернер

— А на исповеди когда был?

— Давно, — не менее искренне отвечаю.

Второй раз данный вопрос уже не пугает. Тоже вариант, и не такой и паршивый. Мне совершенно не нужно, чтобы косились, а здесь нормальная подсказка навязаться в духовные дети. Придется хорошо фильтровать базар, ну да не в первый раз лапшу на уши вешать.

— Дозвольте к вам обратиться за нуждой той. Духовником своим назвать.

— Ну что ж, заходи, — благодушно разрешил. — Заодно и «Русскую грамматику» обсудим.

А там что не так? Переспрашивать не хотелось.

— Раз уж пишешь много, сделай любезность о пользе церковных книг для словесности трактат создай, — и ласково улыбнулся на манер волка, показав острейшие клыки.

Меня припахивают, и очень неясно — к лучшему или к худшему. Типа дает шанс реабилитироваться, но сочинения на заданную тему мне никогда не были по душе.

— Я постараюсь, но практически нет свободного часа. Очень постараюсь, — поспешно говорю на взгляд из-под мохнатой брови.

Он поднялся, протягивая руку, и я почтительно приложился к перстню. Смутно помнится, нечто подобное папы римские делают. Ну вроде так правильно, а мир этот меня давно не удивляет. Уж точно не мной выдуман. Мне такого и в бреду не представилось бы — лобызать грязную мужскую лапу.

— Благословите, ваше высокопреосвященство, — потупив глазки, прошу.

Ну, кажется, на сей раз угадал, решил, получив искомое и попрощавшись елико возможно почтительно. Аж кисло во рту стало.

— Ты опять пишешь? — бесцеремонно врываясь, изумилась Лиза.

Будто под дверью дожидалась, пока он уйдет. Сразу возникла. Хотя чего это я? Достаточно послать слугу, чтобы доложил своевременно.

— Приходится, — мысленно проклиная не особо приятную ситуацию, в которую внезапно угодил, отвечаю. Рано еще, а она обязательно сунет нос в бумаги. Врать нельзя.

— И что?

Она с интересом огляделась в кабинете. В будущем я собираюсь найти приличного мастера (плотник или столяр нужен?) и объяснить ему принцип выдвижных ящиков и раздвигающихся шкафов. Нечто подобное давно существует в письменных столах, и ничего сложного. Просто перенести на высокий удобный шкаф. И в обязательном порядке с хорошими замками.

А пока приходится обходиться обычной коробкой. Та еще проблема оказалась найти подходящую. Закончилось указаниями Андрюхе. Где он дощечки надыбал с гвоздями, я узнавать не пытался. Тем более что сколотил шустряк вполне прилично.

Культура упаковки в многочисленные обертки, коробочки, баночки в восемнадцатом веке отсутствует полностью. Надо — заказывай. На мусорках такие полезные вещи не валяются, даже если бы те уже существовали. Любую дребедень тщательно хранят на будущее. Вдруг пригодится.

— Понимаете, ваше высочество, я человек во дворце новый, многого не знаю.

— И что?

— Не люблю попадать впросак. Поэтому на каждого нового знакомого завожу карточку. Имя, отчество, фамилия, дата рождения, жена, дети, награды, титулы, чем известен.

— Я и так помню.

— Это и вам может оказаться полезно. Кто-то просится на прием — быстро глянуть и спросить про детей с упоминанием имен. Человеку такие вещи приятны.

— Обман получается? — с сомнением. И уже увереннее: — Лукавство.

— Почему, все честно. Разве всех в государстве упомнишь, а чем старше становитесь, тем больше людей станет искать ваших милостей и общества. Неплохо бы заранее в таких случаях представлять, с кем имеешь дело.

— Про каждого? — с ужасом переспросила.

— Ну на то и существует секретарь, чтобы заглянуть в карточку и на ухо подсказать. Этот военный, трижды раненный, храбр и верен, да не поднялся.

Вручить иному майору из дальнего гарнизона лично в руки подарок, да про жену вспомнить — и твой навеки. Команду преданную нужно создавать загодя, и по возможности не из гвардейцев. Анна Иоанновна не зря два дополнительных полка организовала. Только ничем они не отличаются от Преображенского и Семеновского. Быстро нравы переняли. Гораздо важнее ключевые фигуры контролировать. Говорить про такое не к сроку: каждому овощу свой сезон.

— Ага, — сказала Лиза с заметным облегчением. — Когда еще будет. Но занятно. Только ведь всегда можно и спросить по ведомству.

— Так там только про службу расскажут, а нам обязательно положительные и отрицательные качества. Пьет, к примеру, сильно и положиться нельзя либо подлость делал. Данный казус записать важно особенно, а то через пару лет подробности забудутся.

— Ты умный и непростой хороший человек, — пробурчала она задумчиво, без стеснения изучая мои записи. Приятного там про святого отца мало. Феофана очень многие откровенно ненавидят. Но и он спуску врагам не дает, не гнушаясь наветами.

— Нет на свете просто хороших или плохих, — говорю убежденно. — Все кругом в полосочку. Иной на пули грудью пойдет, а в обычной жизни жену лупит смертным боем. Другой деток обожает, а работа у него палаческая. И выполняет ее не по злобе, а за жалованье. Потому и приходится собирать информацию о людях.

— Как о нем? — спрашивает, махнув моей писаниной с упоминанием доносов.

— А он тоже не полностью черный. В пятнышках.

— Гадкий утенок. Вырастет — лебедем станет.

Ну куда деваться бедному, если настойчиво просят чего занимательного изложить, а главное, чтобы никому не известное. И ведь не помню абсолютно, зато мультфильм смотрел. Еще старый, советский.

Ничуть не хуже вышло. Сказка ложь, да в ней намек сознательный. Вырасти и стать другой птицей, на которую станут смотреть снизу вверх. Думаю, Андерсен не узнал бы своего произведения в моем исполнении. Шекспира с Толстым из меня не выйдет, мораль на поверхности, но я и не претендую.

— Да, боится за насиженное возле трона место и готов на все ради сохранения его. Так это же прекрасно! Для сидящего на престоле! Одобрить любое злодеяние, отпустить сильнейшему любой смертный грех. Беспринципность, готовность совершить бесстыдство ради сохранения поста — разве есть нечто более выгодное для царицы?

Уж яснее сказать нельзя. Иные слова и в пустой комнате опасны. Не для нее — Елизаветы-Екатерины-Христины стараться станет. Для ее тетки.

— Зато сегодня он может быть опасен, — правильно поняла она.

— Вот и учитесь у него прилежно. Не задавайте лишних вопросов и принимайте с благодарностью все сказанное. В конце концов выяснить о православии все нужно вам самой. А Феофан действительно ума палата и много знает.

— Государыня его не любит, — сказала она после долгого молчания. Нет, не заторможенность. Она всегда тщательно обдумывает чужие слова и раскладывает по полочкам. Все же папа немец, дает себя знать любовь к порядку. — Варлааму больше верит. У тебя и про него есть?

— Архимандрит Варлаам, — довольный возможностью блеснуть, принялся излагать не так давно сделанную запись, — в миру Василий Антипеев. Одно время занимал должность священника церкви Рождества Богородицы в Кремле. Это особая придворная, «женская» церковь в допетровские времена. Для цариц и царевен. В семисотом году отец Василий постригся в монахи Борисоглебского монастыря под Переславлем-Залесским под именем Варлаама и впоследствии стал его настоятелем. Екатерина Первая перевела архимандритом Троице-Сергиева монастыря. С восшествием на престол Анны Иоанновны Варлаам стал вновь ее духовником, присутствовал при ее коронации в Кремле.

— Замена грядет?

Недурно. Умеет делать выводы.

— Может быть. Феофан ориентируется на протестантский тип отношения государства и Церкви, Варлаам считается сторонником старомосковского благочестия. Самое правильное — держать на высоких должностях обоих. Чтобы следили друг за другом и докладывали.

— Ты хитрый.

— Я пытаюсь найти оптимальный путь. Противовесы, удерживающие равновесие, чтобы воры не давали друг другу спуску, а искали арбитража у высокого начальства.

— Доверять нельзя никому? — подумав, потребовала Лиза.

— Сегодня для вас все люди у власти сомнительны. Они ищут милостей Анны Иоанновны.

Тут уж продолжать не стоит.

— И прислуга может наушничать. Не сами — так спросят.

— И что делать?

— А ничего. Быстро только сказка сказывается. Впереди еще несколько лет.

Тут я сам затрудняюсь уточнить, до какого конкретно момента. Смерти Анны Иоанновны, совершеннолетия, замужества, объявления официальной наследницей. Вариантов море. В любом случае не завтра.

— Жить спокойно, учиться и пытаться разбираться в людях. Привлекать их к себе. Создавать собственную команду. Эта игра интереснее любого романа.

Примечания

1

Из лирики вагантов. Перевод Л. Гинзбурга.