Кукольных дел мастер - Генри Олди

— Аварийная ситуация! — с опозданием возопила акустика. — Нарушена герметичность шлюза № 4!

В ответ раздался деловитый скрежет. Трясясь от страха, Лючано заглянул в шлюз. Там ожили манипуляторы грузовой автоматики. Они пытались нащупать голема, но пока что без желаемого результата. Системы «Шеола» по-прежнему не воспринимали Эдама! — нечеловек-невидимка, чье присутствие автоматика была способна отследить лишь по разрушительным последствиям его действий.

А разрушений хватало. Голем, заметно нарастивший массу, уже вскрывал наружные двери шлюза. Он сменил тактику, орудуя в основном локтями, на которых выросли лаково-черные полукружья лезвий. Лезвия оставляли на броне глубокие и узкие разрезы, словно хирургические скальпели. Из «ран» капало масло — черная кровь тюрьмы, текущая по артериям скрытых механизмов.

«При попадании в кровь чужеродных веществ, — бубнил вдалеке хриплый голос, похожий на голос маэстро Карла, всезнайки и эрудита. Лючано боялся, что это, подкрадываясь к жертве, читает финальный монолог безумие, — например, угольных частиц, они полностью захватываются печенью. Только в случаях, когда доза их слишком велика, они появляются в других органах…»

Один из грузовых манипуляторов вслепую нашарил Эдама. Захват сомкнулся на ноге голема. Сокращаясь, визжа сочленениями, неразумный защитник «Шеола» пытался оттащить нечто от дверей. Ответный рывок голема с корнем выдрал металлическую «руку» из недр шлюзовой аппаратуры: так человек бездумно срывает травинку на лугу. Снопами полетели искры, запахло паленым. Подчиняясь программе, включилась система пожаротушения. Шлюз заволокло белесым туманом. В его глубине продолжала ворочаться темная туша голема — Эдам крушил последний заслон, отделявший его от маленьких Шармалей.

«Время! Время! Сколько осталось?!»

Туман с треском рассекли голубые молнии электрических разрядов. Грохот ударов смолк, но тут же возобновился. Лючано услышал душераздирающий треск металла, разрываемого в клочья.

— Аварийная ситуация! Разрушение наружных дверей шлюза № 4! Разгерметизация шлюза!..

Через десять секунд из тумана возникло существо, в котором не оставалось ничего человеческого. Кроме, разве что, лица. Чудовище с лицом Эдама улыбалось. На руках — ужасных, убийственных конечностях с клювами-клешнями и лезвиями на локтях — оно бережно несло Давида и Джессику, вцепившихся в голема, как репьи. Исцарапанные, в синяках, дети смеялись, подмигивая друг другу.

Никто бы не поверил, что эти хохочущие проказники — гематры. Малыши, не понимающие итога своей игры? Взрослые, обрадованные достижением цели?

Существо с заметным трудом выбралось из пролома в тоннель.

— Аварийная ситуация! Разрушение шлюза № 4! Отстыковка корабля, предназначенного к уничтожению, невозможна! Угроза разгерметизации станции! Всему персоналу и заключенным — немедленно покинуть сектор ноль-два! Повторяю…

Глава десятая

Её Величество Королева

— …покинуть сектор ноль-два! Пункт сбора эвакуированных из сектора — оранжерея № 2. Прибыв на место, ожидайте дальнейших инструкций. Повторяю: пункт сбора…

Рефаимы, издали наблюдавшие за разгромом шлюза, без возражений повиновались. Быстрей шпаны, бегущей от полицейского патруля, они исчезли в коридоре, из которого явились. Прыть шеольцев объяснялась не только угрозой разгерметизации и волей Малого Господа, но и монстром с детьми на руках, направившимся в их сторону. Еще неизвестно, чего аборигены опасались больше!

Лючано последовал за Эдамом. Голем двигался, кренясь на левый бок и с трудом сохраняя равновесие. Правая нога его почти не гнулась. Из тела торчали куски металла и пластика: все, что псевдо-плоть не успела или не смогла до конца переработать. Шаги изрядно потяжелевшего существа гулко сотрясали тоннель.

Дойдя до бокового прохода, голем опустил детей на пол.

— Идите вперед. Я — за вами. Здесь опасно. Поторопитесь.

Мелодичный голос Эдама сделался сухим и черствым, как корка вчерашнего хлеба. Фразы он рубил сухо и коротко, по-солдатски. На длинные периоды речи у голема не хватало дыхания. На него было жутко смотреть, и Тарталья опустил взгляд. Да, сейчас Эдаму не пробежать стометровку за 8,74 секунды…

Протиснувшись между големом и стеной, Лючано обогнал Эдама и пристроился рядом с близнецами.

— Зачем вы это сделали?!

Прежде чем ответить, юные гематры одарили спутника красноречивыми взглядами. Кукольник вздохнул, молча признавая глубину своего интеллектуального несовершенства. В награду за признание он получил целый ворох ответов. Даже странно, что такой гвалт производили всего двое, перебивая друг друга:

— Мы устроили аварию!

— С помощью Эдама!

— Мы знали, что он станет нас спасать!

— С вероятностью 89,3%…

— И разломает шлюз!

— С вероятностью 86,2%…

— Теперь «Герсилию» нельзя отстрелить…

— А она заминирована!

— Опасность!.. угроза взрыва…

— ЦЭМ будет вынужден подать сигнал о помощи…

— Сигнал засекут, и сюда прилетят спасатели…

— С вероятностью 79,5%…

— Мы все правильно рассчитали!

«Учитесь, музыканты-диверсанты! Учитесь, легаты ВКС Помпилии! Без всякого эксплонита или этой, как ее… Интересно, ЦЭМ уже отбил сигнал бедствия? Не опоздают ли спасатели? Ох, чует моя старая задница: в „Шеоле“ запахло жареным. Деточки тому весьма поспособствовали…»

— Вы же могли погибнуть!

— Риск находился в пределах допустимого.

— И что, вам совсем не было страшно?

— Ну, было…

Близнецы потупились. Давид шмыгнул носом. Оба выглядели, как обычные нашкодившие сорванцы, которые сообразили, во что чуть не вляпались. Но впечатление лгало: гематры знали все заранее. Многие ли взрослые отважились бы на их месте рискнуть собственной шкурой?

— Нам налево.

Лючано не сомневался: дети прекрасно помнят один раз увиденную схему «Шеола». Уж они-то точно не заблудятся. Над первой же дверью за поворотом красовалась табличка: «Лазарет № 2. Мужской сектор». Дверь была открыта. Не здесь ли обретается Антоний? Кукольник на миг задержался — и услышал лязг металла за спиной.

Голем стоял посреди коридора. С ним творилось непонятное. Казалось, гигантский ёж-мутант решил избавиться от своих игл; переродиться в иное существо. От Эдама отваливались, со стуком падая на пол, «непереваренные» куски стали, обломки металлопласта и термосила. Из язв, открывшихся на их месте, сочилась белесая жидкость.

— Эдам?! Что с тобой?

Содрогаясь от омерзения, Тарталья сделал шаг навстречу.

— Мой ресурс закончился. Не надо смотреть. Это… неприятно.

Слова голема звучали спокойно и доброжелательно.

— Ему можно помочь?! — Лючано обернулся к близнецам.

— Нет. Он уже совсем старенький.

«Големы долго не живут. Сорок-пятьдесят лет, не больше…»

Эдаму было сорок шесть. Наверное, если бы не самоубийственная выходка близнецов, он протянул бы еще года два-три. Но экстремальный режим спасения исчерпал его силы. Выложившись полностью, без остатка, голем умирал.

— Мы забыли… не учли…

Джессика всхлипнула и закрыла лицо руками. Давид продолжал смотреть на разваливающегося голема. Глаза мальчика подозрительно блестели, но он держался. Эдам пошатнулся и медленно опустился на пол. Не упал — сел. Потом лег на бок, свернувшись калачиком. Вокруг него растекалась дурнопахнущая лужа.

— Это неприятно, — еле слышно повторил голем. — Отвернитесь.

Он ни к кому конкретно не обращался. Словно разговаривал сам с собой. И вдруг прежним, ясным голосом произнес:

— Синьор Борготта, позаботьтесь о детях. Я прошу вас. Они должны выбраться отсюда. Мне больше не к кому обратиться. Вы обещаете?

Лючано с усилием проглотил ком, подступивший к горлу. Глупо жалеть о нечеловеке. Глупо и смешно. Кукольник, ты — сентиментальный дурак, такие долго не живут…

— Да. Обещаю.

Если б он еще знал, как сумеет выполнить обещание. Ничего он не знал. Ничего. Кроме главного: слово надо сдержать любой ценой. Лгать умирающему — подлость. Кто бы ни умирал — подлость, и все. И нет этой подлости оправдания.

— Спасибо, синьор Борготта.

Эдам улыбнулся, перевернулся на спину, широко раскинув руки — и черты его лица застыли. Жидкость перестала течь. Лючано с опаской приблизился. Раны и язвы голема затянулись. Все лишнее вышло из тела наружу. На полу лежал прежний щеголь Эдам, франт Эдам, идеально сложенный красавец. Печень семьи Шармалей. Мертвец смотрел в потолок, безмятежный и тихий, зная, что у исполнивших долг — легкая дорога.

«Вы забыли, что у нас нет страха смерти…»

Попятившись, Лючано обнаружил, что Джессики рядом с Давидом нет.