Бремя живых - Василий Звягинцев

– Да куда же, в конце концов? Что вы все темните? Национальный банк брать – я готов. Правительство менять – танки не дадут, сам видел. Стоило из Канады лететь, чтобы с такими, как вы, связываться…

– Чего-то не нравится? – как черт из табакерки возник за плечом сотник.

– Не нравится, – смело, почти грубо ответил поручик. А чего ему стесняться? По легенде он – человек из другого мира, совсем с другими обычаями и степенью личной свободы. Случай свел с людьми, которые поначалу понравились, а сейчас вдруг разонравились. Имеет все основания послать их подальше.

– Я не шестерка, чтоб бегать за вами по улицам. Еще и учат всякие, что можно, что нельзя. Я за свободу бороться приехал, а не ларьки грабить. Я все сказал! – И – рука снова на пистолете, который давно переложен из плечевой кобуры в боковой карман. Мол, поостерегись, парень, как бы ты себя ни называл.

– Что? Ты – пушкой мне грозишь? Мне?

Кшиштоф явно начал заводиться. Да и то. С раннего утра, наверное, мечется по улицам, все это организовывая, в пределах своей компетенции, конечно. Пьет постоянно, как Валерий заметил, по паре глотков каждые пятнадцать-двадцать минут. Не пьянеет впрямую из-за того же нервного возбуждения. И совсем ничего не ест. Тут взбесишься, особенно если уже вообразил себя этаким Наполеоном на Аркольском мосту.

А на самом-то деле, давно уже отметил Уваров, лет ему всего двадцать два-двадцать три от силы. Пацан практически, хотя и спортивный, крепенький, а по сути – щенок еще, пусть и с претензиями.

Рука «сотника» тоже дернулась к «маузеру», заткнутому за пояс. Но он еще не успел коснуться и рукоятки, как ствол «беретты» уставился ему между глаз. И даже открытый курок сделал угрожающее движение, плавно приподнявшись.

– Стой, парень, – тихо сообщил Уваров, сторожко оглядывая всю остальную банду, надвинувшуюся со всех сторон сразу. – И вы – стоять. И пять шагов назад. И руки – на виду. Мы, ковбои, такого не любим. Одно движение – его мозги вон на том заборе. И еще положу штук десять, пока у кого-то получится выстрелить в меня. Хотите – проверим, как в «Великолепной семерке»?

Он так ловко провел «стволом» вдоль всей компании, что каждый успел увидеть смертоносную дырку зрачок в зрачок. И вернул его на место, то есть точно к переносице Кшиштофа. Заняла вся демонстрация пару секунд от силы.

Уваров, в отличие от окружающих его парней, привык видеть направленные на него «стволы» и знал, как себя при этом следует держать, что делать. А они – не знали.

– Так что – хотите поиграть, «землячки»?

Для окончательного эффекта Валерий крутанул «беретту» на скобе вокруг пальца, бросил ее за отворот куртки (мимо кобуры), тут же поймал выскользнувший из-под полы пистолет левой рукой и с тем же пижонским проворотом снова направил в лоб сотнику.

– Вот так вот. Не были вы в наших прериях. И если еще хоть кто попробует со мной разговаривать не в том тоне, все сделаю не в шутку, а всерьез. Вопросы есть?

Вопросов не было не только у Кшиштофа, который много потерял в своем кураже, но и у Стаха, а его как раз Валерий уже понял как самого здесь опасного человечка. Вооружен прилично, кроме «стена» еще кое-что наверняка имеет в загашнике, и характер у него явно взрывной и агрессивный, несмотря на внешнюю разболтанность. По годам самый старший, как бы не тридцатник ему уже, хотя выглядит на редкость молодо. Сейчас вот, единственный из всех, зыркал он глазами очень нехорошо. Не испуганно, а злобно-угрожающе. Как бы не из офицеров он бывших, а то и действующих. Или – уголовный авторитет, под маской «патриота» решивший сформировать из восторженных юнцов собственную банду.

Да не с «печенегом» ему мериться крутизной и силами. Можно, конечно, для смеха отнять у него автомат и закинуть за ближайший забор, но подождем дальнейшего развития событий. Очень ярко вдруг Валерий почувствовал, что именно имел в виду полковник Стрельников, назначая его в отряд. «Интересная у вас будет служба, поручик». Спасибо, ваше высокоблагородие, уж и вправду интереснее, чем солдат по плацу гонять, строевой шаг отрабатывая.

Вариантов у него теперь осталось ровно два.

Либо «повстанцы» примут его как данность, то есть как своего парня, резкого, сурового, но своего, с которым стоит иметь дело и дальше, в возможных острых ситуациях полагаясь на его бойцовские способности. Либо при первом удобном случае стрельнут в спину, что не так уж трудно, учитывая их огромное численное превосходство.

Хотя, кажется, кое-кому из банды он уже сумел понравиться больше, чем «сотник», явно потерявший лицо. Видно было по глазам и мимике.

Разве что дать ему возможность красиво из ситуации выйти?

– Знаете, парни, – очень спокойно сказал Уваров, спрятав пистолет и выбросив из пачки сигарету. Поймал ее губами на лету. – Пожалуй, пойду-ка я своей дорогой. У нас с вами не склеивается. Дай прикурить, – повернулся он к ближайшему, нагнулся к огоньку зажигалки, без страха подставляя возможному удару затылок и спину. Ну, пусть попробуют, если кто смелый найдется.

Не нашлось.

– Что и требовалось доказать, – сказал он, выпуская дым. И все вдруг поняли, что именно имел в виду этот странный канадский поляк.

– Ты это, Мацек, – сказал Кшиштоф, пряча глаза, – ты не обижайся. Мы же не знали, кто ты есть, может, подстава из русского ГБ… Надо ж было проверить.

– Я так похож на русского? – смешок его был слишком уж демонстративным. – Вот уж ничего подобного никогда не слышал…

«Сотник» потянул его за рукав.

– Иди-ка сюда… А вы – подождите, посматривайте, – бросил он своим.

За калиткой в кованых, узорных чугунных воротах оказался уютный дворик. Вытертая до блеска брусчатка под ногами, сухой, заполненный жухлой листвой овал фонтана. Слева – деревянная веранда вдоль второго этажа Г-образного здания в стиле николаевского ампира, справа – нечто вроде каретных сараев и флигелей для прислуги. И давящая на уши тишина после уличного шума. Запертые двери, высокие окна, за которыми не наблюдается ни малейшего шевеления. Когда-то, наверное, это была приличная городская усадьба, сейчас, возможно, небольшая торговая или адвокатская контора, владельцы и персонал которой не решились по случаю «событий» приступить к работе.

Но, чтобы поговорить, лучшего места не придумаешь.

Кшиштоф, похоже, здесь бывал не раз. Указал на одну из двух лавок рядом с фонтаном. Массивные чугунные боковины, изрезанные инициалами бог знает скольких поколений брусья сиденьев.

– Присядем. Послушай. Ты пойми, я от души говорю. Ты, конечно, нас поопытнее, постарше, видел, наверное, чего мы не видели, но командир здесь я. И ребята – мои. А ты здесь – чужой. Гость. Согласен? Или вправду уходи, если не нравится, или будь у нас этим… Советником. Хочешь? Победим – внакладе не останешься…

Прямо на вопрос Валерий отвечать не стал. Демонстративно.

– Победим, победим… В чем побеждать собрались? С армией воевать или карманы набить – и в кусты?

Похоже, Кшиштоф, даже затеяв приватный разговор, все же испытывал сильные сомнения. Человек-то перед ним по всем параметрам чужой, и раскрывать ему секреты, доверенные очень серьезными людьми, негоже. А с другой стороны – единственный ведь, похоже, настоящий боец появился в его разношерстной компании парней, ранее известных только тем, что умели пить, не закусывая, неплохо драться на танцплощадках, отсидеть пару месяцев за подобные шалости. Или – трепаться на студенческих сходках о грядущей «свободе», вообще ничем не рискуя. Тот еще контингент.

Сам Кшиштоф на их фоне казался себе суперменом и интеллектуалом. Еще бы – три курса университета и член сборной по регби, взявшей весной Кубок Польши. Он опять достал фляжку. Сверху медленно сыпались последние алые листья с толстого, старого, что очень смешно – «канадского» клена, наверное, помнившего все четыре раздела Польши.

– Выпьешь?

– Чего ж нет. Мне это – слону дробина. А тебе не хватит ли? – Уваров постарался, чтобы слова прозвучали не обидно.

«Сотник» молча махнул рукой, глотнул сам из горлышка, протянул Валерию. Тот поднес к губам фляжку чисто символически, хотя и замерз уже, и согреться было бы не вредно. Но – не время. Если враг пьет – мы ему назло не станем.

– Понимаешь, старик, – доверительно наклонился к нему Кшиштоф, – я не имею права тебе верить и ничего говорить не имею права, однако – скажу. Потому что судьба Польши решается, и каждый штык нам дорог, а ты – не самый худший штык. Ты мне просто нравишься. Как человек, не подумай чего худого. Так вот – мы сейчас пойдем брать Арсенал!

– Ого! – не стал скрывать удивления Уваров.

– Ты знаешь, где это?

– Откуда ж мне знать? Я в Варшаве первый раз в жизни…

– Так почему – «Ого!»?

– Потому что в любой точке мира столичный Арсенал – это не только «Ого!», а даже намного серьезнее.

Кшиштоф засмеялся, довольный.

– Только не у нас. У нас взять Арсенал – как два пальца… Так идешь с нами?