Студенты и совсем взрослые люди - Дмитрий Конаныхин

с прищуром стал рассматривать чертёж. – Похоже на праксэйровский клапан. Но откуда?! Впрочем, не сейчас, – он резко развернулся. – Лев Моисеевич, сможете обсчитать? Сможете, – Сова не дал рта открыть Фишману. Он почуял добычу. Невидимо сверкая бронёй и ярким плюмажем шлема, он снова был готов бросить в бой центурии. – Раечка, зайдите. Записывайте, Раечка. Через пятнадцать минут командировочное удостоверение Виктору Сергеевичу Лисицыну, сроком на неделю. В Тюратам. Записали? Виктор, завтра сам облазишь все площадки, лично все оси выверишь, все посадочные места проверишь, всё продиктуешь лично мне. Понял? Отлично. Товарищ полковник. Завтра нужно место в самолёте. Как вас, молодой человек? Спасибо, Вера Павловна, так вот, Алексей Анатольевич, берите бригаду, через два часа эскизы мне на стол. Константин Робертович, пожалуйста, бригады Филимонова, Райкова и Зембицкого – должны быть в цеху через четыре часа. Андрон, позвони в инструменталку – все должны быть на местах. Не спать никому. Работать до упора, два дня к отпуску за день. Раечка, позвоните Маргарите Сергеевне, скажите, что Сова просит приготовить две «Волги» на выходные. Генеральному доложу сам. Ещё. Архиву оставаться на местах. Все синьки, все кальки, какие понадобятся. Предупредите, чтобы не вздумали сорваться к проходной. За юбки хватайте. Рот откроют, объясню сам. Так объясню. Криштул. Боб, руки в ноги, вместе с Алёшей. Простите. Вместе с Алексеем Анатольевичем – выдай ему расчёты по расходам. Лев Моисеевич, я всё понимаю, хотите, скажу Зое Симоновне? Спасибо. Вера Павловна, предупредите охрану об изменении графиков работы корпуса, шестого, десятого и тринадцатого цехов. Обязательно ещё стенды и опытное производство, пусть выходят на дежурство. Если зашьёмся с расчётами, будем отрабатывать на натурном стенде. Георгий, предупреди стендовиков – понадобится азот. Много. Если что, я попрошу Генерального, займём, сколько надо, на Кислородном. Приедем и нальём. Сколько надо. Так. Кто ещё остался? Валентин Тихонович, а вы отдыхайте, хороших выходных, ступайте, до понедельника. – Олег Петрович подошёл к батарее телефонов, решительно снял трубку белого телефона. – Маргарита, привет. Сова. Генеральный на месте? Да… Александр Александрович, Сова. Да. Есть решение. Сроки выполним. Через два дня, в понедельник, монтаж. В 15:00 вторника комплексные, как договаривались. Александр Александрович, через двадцать минут я у вас. Прошу всемерной поддержки – будем поднимать заводских, стенды. Пожалуйста, позвоните на Кислородный, скажите, что понадобится помощь. Да, здесь. Все вместе. Через два часа будут чертежи. За ночь сделаем. Да. Нет. Будет брак – переделаем. В воскресенье стендовые и приёмка. Обещаю.

Сова положил трубку. Задумался. Оглянулся. Улыбнулся.

– Ну что, товарищи инженеры, плохо само собой получится, чтобы получилось хорошо, придётся постараться. Алексей Анатольевич… Ничего не буду говорить. Работайте. Прорвёмся.

4

– Да? Очень жаль. Непременно – с женой – советоваться?

Это был самый плохой расклад. Но лучше у Алёшки Филиппова не было. Он смотрел в стальные глаза Николая Владимировича Краснова, жизнерадостного весельчака, курил и осторожно растягивал две секунды своей прежней жизни.

«Домечтался. Распушился, расслабился, Эл. И так влипнуть. Так попасть. Кто ж знал, что так повернётся? Зоське сказать нельзя. Нельзя сказать даже в общаге. Обязательно в лес. В лесу тихо. В лесу можно спрятаться, даже если много людей, там не будет лишних ушей. Господи! Вскочить. Отбросить стул. Невидимкой. Тенью пробежать. Налево, потом направо. Напротив лифта вниз. Через три ступеньки. А там охрана. Чёрт. Что, Эл? Все кишки на столе лежат? Твои кишки, Эл. Твоё детство. Сойти с ума, неужели там Яктык, там все они?! На этих листочках? Справки. Печати. Всё собрано. Дед лежит. Два деда. Все деды. И мама. И папа? Все там. Им было так же? Курить. Сейчас. Главное не дрожать рукой. Как хорошо. Рука не дрожит. А на правой руке под большим пальцем след от консервного ножа. Что меня ждёт? Ждёт же. Они ждут. По ноге мурашки. Сесть ровно. Держись, Эл. Держись. Прорвёмся. Никак. Забыться. Уснуть. Новое утро, новый день. Не такой. Нет этого ничего. Нет этих мужиков напротив. Улыбаются, смотрят. Внимательные такие. Господи. Не хочу! Пожалуйста, не надо. Я не этого хотел. И что будет? Сказать “нет”? Да. Обязательно “нет”. А если “да”? “Да” сказать просто. Ведь так хорошо быть хорошим и послушным. Они такое говорят. Всё сразу. Всё будет. Родина. Я и Родина. Какая она? Лица. Вокзал. Сувалда. Стакан ситро. Песня на утреннике. Лида. Катя. Серж Романов. Князев. Старый такой. Александр Васильевич, вы этого ожидали? Это всё тоже – Родина. “Твист-твист, чёрное солнце-твист”. И я не ожидал. Допрыгался, умник. “Ломоносов” хренов. Так повестись. Даже справка из института. Какие хорошие слова. Даже не ожидал такого от Гриба. Как же он смотрит. Простой такой, как валенок. Ага, сейчас. Как же. Знаю я этот взгляд. Прижал лапой, когти выпустит сейчас. Вот тебе, Эл, и патенты. Лучше бы не было этого ничего. Как много можно втолкнуть в один вдох дыма. Лёгкие бесконечные. Так медленно расширяются. Рёбра движутся. Уши заложило. Слышно, как воздух внутри идёт. В альвеолы впитывается. Что там Криштул про парциальное давление и гелий Келлера говорил? Сердце так тёхкает. Нет его, сердца. Сигареты нет. Ничего нет. Не хочу. Не хочу ничего говорить. В глотке сухо. Такая противная сушь. От страха сводит горло. В груди висит кирпич. Оборвётся вниз и по кишкам ударит. Воды? А, дурень, вот же чай. С лимоном. Не хочу! Не хочу. Что же так? Решили за меня, прижали? Щёлкну каблуками, пуделем побегу? Нет. Или – “да”? Чёрт. Ну что тебе надо, Эл. Научат. Сделают всё. За тебя всё сделают. Научишься всему. Всё будет. Не мечтать, не распускаться, не доверяться. Это же так невозможно-прекрасно. Ты, Эл, и Родина. Ты же даже не мог мечтать о таком. Такого в книжках не бывает. Ты здесь. Классный. Умный. Тебя хвалят. Тебя отобрали. Ты лучше всех. С ума сойти, Эл. Я лучше всех. Всех, кого знал. Лучше Сашки, лучше Боба. Лучше Давыдыча. Что, Давид, видал?! О как. “Come on everybody! Clap your hands like we did last summer!” Ты же теперь понимаешь, что пел Чабби? Вот тебе и Фуджияма-мама. Отвечай, Эл».

А ведь всё получилось так просто.

Через месяц после той субботне-воскресной штурмовщины, закончившейся ночью в четверг поездкой на беловской «Волге» в «Прагу» – «Что вы будете? Выбирайте, Зося Васильевна, сегодня, ребятки, ничего не стесняемся, гуляем, танцуем и радуемся. Танцуем!» – да, а после ресторана Сова сам отвёз Зоську и Алёшку на вокзал – Белов приказал купить Зоське билет в «СВ», да ещё и в техноложку позвонил декану, тот охренел