Мадам Марракеш - Маргот Бленд

– Так, так, – сухо провозгласил Чендлер, – прямо настоящее приключение. Вам обязательно нужен мужчина, Изобель, который мог бы вас защитить от подобных посягательств. Без мужчины вам никак нельзя.

Изобель расплылась в сладкой улыбочке и стрельнула глазами на Чендлера.

– Как вы правы, мой милый. Я и не предполагала, что вы такой чуткий джентльмен.

Она допила свой бокал и посмотрела на его дно. Гм… это звучит с его стороны, как предложение. Он такой привлекательный, и с деньгами. Единственное, нужно отвадить от него эту рыжую дурочку. Но это будет не очень трудно. А вот прямо сейчас мне нужно выпить по-настоящему, а не эту бурду.

Она поднялась.

– Я должна вас покинуть. Пойду переоденусь к ужину. Увидимся позже. Рада была снова видеть вас, Чендлер. Я скучала без вас… и без все остальных, конечно, тоже.

Некоторое время все молча наблюдали за тем, как она медленно покидает бар. Как только за ней закрылась дверь, Джереми рассмеялся.

– Значит, Иэн ударился в запой. Это, конечно, удивительно, но вполне вероятно. А вот остальное… Я настаиваю: ни один мужчина не способен допиться до такого состояния, чтобы возжелать Изобель и пытаться ее изнасиловать.

Чендлер сидел в задумчивости.

– Изнасиловать Изобель? Я с тобой согласен. Изнасилование всегда подразумевает сопротивление со стороны женщины, так сказать, модикум рези-станц. А вот, чтобы Изобель сопротивлялась мужчине? Да это сплошная чушь! – он широко улыбнулся, но тут же посерьезнел вновь. – Я считаю, что вся эта история с изнасилованием – сплошная ложь. А вот пьянство… пьянство, скорее всего, правда. Я всегда с подозрением отношусь к мужчинам, пьющим один лимонад. Как правило, это запойные пьяницы, настоящие или бывшие. Дело в том, что он мог допиться до такого бесчувственного состояния, что действительно был способен на какие-то движения в ее сторону. Ему просто было все равно, он ее даже и не видел. Ведь пьяница, настоящий, конечно, то есть алкоголик, он теряет всякое чувство стыда. Мне доводилось знать людей из хороших семей, образованных. Двое из них учились в той же школе, что и ты, Джереми. Так вот, они допивались до таких кондиций, что оправлялись прямо при людях, валялись на полу в баре и на улице, падали лицом в тарелку с салатом, грязно ругались, жутко били своих жен и Бог знает что еще вытворяли. И вместо того чтобы на следующий день сгореть от стыда, спрятаться куда-нибудь от людей, они, как ни в чем не бывало, снова напивались и снова вытворяли то же самое. Этого я понять не могу. Я бы, наверное, больше к спиртному не прикоснулся. И никакого сочувствия такие типы у меня не вызывают. Ничего, кроме отвращения. Вот так-то. Вот видите, я уже заговорил как методистский проповедник. А Иэна, по-видимому, Дайана увезла от пьянства, а не от этой коварной соблазнительницы.

Ладно, сменим тему. Малага, ты выглядишь как-то необычно. Как будто скрываешь что-то хорошее. Что это такое?

Малага задвигала бокалом по столу и покраснела. Пытаясь не выдать своего волнения, посмотрела на Чендлера.

– Мы с Абдулом решили пожениться. Он уехал сообщить эту новость семье. Даже в современных арабских семьях существует обязательная формальность получения согласия родителей на брак сына.

Чендлер внимательно посмотрел на нее и поставил бокал на стол.

– Ты, конечно, шутишь?

– Никогда еще в своей жизни я не говорила так серьезно.

– Малага, ради всего святого, подумай, что ты собираешься сделать. Ведь он мусульманин. У него могут быть четыре жены. Ты подумала об этом? Может быть, у него уже есть парочка.

– Нет, нету у него никого. Практически все современные арабы отрицают полигамию в своей личной жизни.

Чендлер задумался.

– Он заставит тебя носить джеллабу до пят и чадру. Никогда не признает тебя равной себе. Для них женщины – это что-то вроде животных. Малага, пойми, они – другая раса, у них совсем другие обычаи, другая мораль. У тебя с ним ничего не получится.

Малага пылко воскликнула:

– Прекрасно. Значит, я буду носить чадру и джеллабу. К тому же, представьте, какие преимущества это дает в старости, когда мое лицо покроется морщинами и испортится фигура. Да, он и не очень уж отличается от нас. Окончил Оксфорд.

– Но он остается мусульманином. И тебе придется принять ислам.

– Не обязательно. Мы это много раз обсуждали. Но, в принципе, я не возражаю и против этого. Я воспитана так, что практически ни во что не верю, а Абдул очень интересно рассказывает об исламе. Так что я начала проникаться верой. Я чувствую, что смогу поверить в ислам. Разве это не чудесно, найти сразу и любовь, и веру.

Чендлер сжал ее ладонь обеими руками и заглянул в глаза.

– Малага, ты не обычная, не средняя женщина. Ты и месяца не выдержишь такой жизни. Ты же себя знаешь. На тебя никогда не надевали путы, не запирали в клетку. И поверь мне, детка, все его оксфордское образование здесь ровно ничего не значит.

Неожиданно Грег стукнул бутылкой кока-колы по столу. Все чуть не попадали со своих стульев, они забыли о его присутствии.

– А я не вижу причин, почему бы Малаге не выйти замуж за араба. Это замечательные люди. Я… – Тут он повернул голову.

Старик и его хромая жена медленно двигались мимо них. Ее палочка методично постукивала по мраморному полу. Они заняли соседний столик. Послышался высокий капризный голос:

– Стенли, где мой носовой платок? Тебе придется вернуться в номер за моим носовым платком.

– Элли, дорогая, он у тебя в боковом кармане.

– Нет, это не тот. А мне нужен тот носовой платок.

Грег прохрипел.

– Бедный парень. У него нет ни минуты покоя. Она впилась в него, как пиявка. В уборную и то он ее водит. Могу поспорить, что там ему приходится снимать с нее трусы. Я это точно знаю, они живут рядом. Когда они разговаривают, я слышу каждое их слово. Она должна умереть. Уверен, если она умрет, счастливее его никого не будет. Но сколько же ему еще ждать? Ладно, мне противно на нее смотреть. Я ухожу ужинать.

Он с шумом отставил стул и удалился. Джереми облегченно вздохнул.

– Надеюсь, потеря такого очаровательного собеседника никого из нас серьезно не огорчит. Возвращаясь к тебе, Малага, я скажу: Чендлер прав. Я понимаю, что это не мое дело, но тебе следует серьезно подумать, прежде чем принимать окончательное решение. Ты уверена, что все это не влияние магической атмосферы Арабских Ночей? Почему бы тебе не вернуться в Сан-Мигель, там полно таких же экзальтированных личностей, как и ты. Ты там окажешься в своей тарелке.

Губы Малаги вытянулись в ниточку.

– Меня тошнит от этого Сан-Мигеля и всех его обитателей. Я провела там слишком много времени.

– Ну хорошо, а как насчет Торремолиноса? Это очень приятный городишко.