Кто кого предал - Галина Сапожникова

— Это правда, что советские офицеры и солдаты постоянно подвергались нападениям?

— Помню, один раз Ландсбергис организовал пикет возле «Северного городка». Это было летом 1990 года. Мне позвонил Владимир Усхопчик и говорит: «Ромас, приезжай, посмотришь комедию, которую мы сейчас устроим этой демонстрации, что идет по Вильнюсу с плакатами «Оккупанты, вон!» Приезжаю и вижу две пожарные машины со шлангами. Митингующие подходят, кричат, шумят — тут пожарные из шлангов ка-а-ак начали их поливать. Потом ворота открылись, и человек 15 солдат дали холостыми патронами очередь вверх. Демонстранты начали разбегаться. А люди, которые жили рядом, нам аплодировали — молодцы, кричали, дайте им еще! И на следующий день такую же акцию, которая была запланирована в Каунасе, Ландсбергис отменил. Испугался.

За всю мою службу через мои руки прошла не одна сотня солдат-литовцев. И все они служили честно. Я уверен, что те, кто служил в Советской армии, это время вспоминают с большой теплотой.

— Какие-то знаки говорили вам, как человеку военному, о том, что в Вильнюсе затевается нечто грандиозное?

— Конечно, говорили. Военкоматы блокировались, чтобы молодежь не призывали в Советскую армию, а литовские матери прибегали туда тайком вечерами и, наоборот, просили, чтобы их сыновей взяли служить. Обстановка нагнеталась постоянными митингами. В общественном транспорте я неоднократно слышал возмущенные разговоры о том, что в некоторых местах власти скупали оптом колбасу и закапывали в песчаном карьере, чтобы создать нервозную обстановку и вызвать недовольство среди населения. В России делалось то же самое. Это все был американский сценарий. Там ЦРУ работало капитально. Мы, как воины-«афганцы», получали в специальном магазине паек и этого не ощущали, но в целом в Литве создавался ажиотаж…

— Военные к чему-то готовились? По каким признакам чувствовалось, что ситуация будет разрешаться силовым путем?

— Никаких мер вообще не принимали, хотя в Литве войск хватало. Нас сдерживал Горбачев. Что бы ни говорилось — «Русские оккупанты, вон из Литвы!» — войска держали нейтралитет. Потом, видимо, до Горбачева что-то дошло, и он отдал приказ взять телецентр и телебашню. Но сначала мы с дружинниками понесли петицию, чтобы правительство сложило полномочия. Я повел колонну в Совет Министров Литвы. А лидер организации «Венибе-Единство-Едность» Валерий Иванов с такой же петицией пошел в Верховный Совет.

Но там был один предатель, дивизионный пропагандист, который Ландсбергису сообщал всю информацию о том, что творится в военных городках. Поэтому нас уже поджидали. Как набежали боевики со всех углов, как начали рвать и колотить! У меня был с собой пистолет, я человек пять мог уложить запросто, но не стал стрелять — пацаны все-таки… Мужики отбивались как могли, два человека прорвались все-таки сквозь толпу и вручили петицию — их спасли милиционеры, которые охраняли Совет Министров, иначе бы толпа их разорвала. Я говорю: отступаем, ребята, потому что со всех сторон была драка. Из пятидесяти человек в горисполком вернулось от силы двадцать — остальных развезли по больницам «Скорые».

Через час новое распоряжение: всем ехать к телерадиоцент-ру. Ко мне примкнуло человек 80. Подъезжаем на двух автобусах, народу — море. Все зааплодировали, думали, что это боевики приехали на помощь. Телецентр занят, вокруг стоят спецназовцы с автоматами. Танки бьют холостыми, народ кричит, суматоха. Подбегаю к солдату, говорю — офицера ко мне! Но я был в гражданской одежде — и солдат как дал очередь над крышей автобуса! Он же видел, как нам аплодировали, думал, что это боевики… Я — назад, сел и думаю: что делать? «Cаюдисты» начали раскачивать автобус — они к тому времени сообразили уже, что никакие мы им не союзники. Надо выходить, иначе перевернут. Снова прошу солдата: позови офицера! Никто ничего не понимает, хаос, автобус раскачивается. Наконец солдат подозвал майора. «Пропусти! — говорю. — Мы же на помощь к вам пришли!» Потом мне передают: вас зовет командир полка спецназа Внутренних — войск Сергей Федоров. Тот показывает: «Смотри, сколько боевиков на крышах!» Я дружинников в подвал завел, говорю: мужики, ежели что, пойдете врукопашную…

— Что вы увидели внутри здания?

— Наши офицеры из спецназа говорят: «Товарищ полковник, там спиртного столько — и виски, и коньяк, и шампанское! Жратвы импортной полно: икра, ветчина. Чего только нет — море всего!» Значит, надо офицерам дать команду собрать спиртное, чтобы солдаты не выпили и не открыли стрельбу. И офицеры пошли по кабинетам. Собрали два ящика алкоголя — мы с Федоровым эти бутылки лично расколачивали, а еду оставили солдатам — пускай едят, их трофей. Видимо, щедро платили продажным журналистам за их клевету на Советский Союз и Советскую армию…

Одну бутылку коньяка Федоров оставил: «Давай с тобой выпьем, Константиныч, за нашу победу!»

— То есть у вас было ощущение победы?

— Ну конечно!

— Победы, которую уже на следующее утро обратили против вас… Когда вы поняли, что ее у вас из рук вырвали?

— Через 8 месяцев — когда Ельцин после августовского путча приказал отдать телевидение «саюдистам». Я не понимаю, почему ему в Екатеринбурге музей открыли? Он же предал нас всех! Он же развалил Советский Союз вместе с Горбачевым!

На следующее утро, когда в городе ввели комендантский час, сразу притихли все. Начали опять доставать партийные билеты и вступать в партию по-новой… Нам только нужен был приказ, и мы навели бы там шикарный порядок, а Ландсбергис бежал бы в США. Когда во время путча танки пошли по Москве, так воспрянул народ, если б вы видели: наконец-то будет порядок! Всем же надоела эта трескотня. Именно с Литвы начался развал Советского Союза. Но разве революцию делают дрожащими руками, как ГКЧП? Надо было Ельцина арестовать и судить, как государственного преступника, и все было бы нормально. И СССР до сих пор был бы! Не было бы сегодня олигархов и растранжиривания российских богатств. На колени Россия встала, на колени перед американцами…

— Как разворачивались события в период между 13 января 1991 года и августовским путчем?

— Телевидение транслировало нормальные передачи, мы разоблачали, кто такой Ландсбергис и кто «Саюдис». Люди стали осознавать потихоньку, что им дала советская власть, понимать, на какие деньги строились дома, заводы, дороги. Одурманенные были, но начали прозревать, примыкать к нашей компартии. Мы собирали митинги по 80 — 100 тысяч человек. Вся власть была в наших руках. А Ельцин у нас ее отнял.